Ну и пусть груди у меня большие, все остальное тоже не маленькое. И к «большому» надо добавить «мягкое», «дряблое», «обвисшее», «бледное» и «бесформенное».
На меня начинает действовать сила земного притяжения, но на мою сестру оно, кажется, действует прямо противоположным образом. Как будто Исаак Ньютон упал на яблоко. Все перевернулось и торчит вверх.
Ее зад.
Ее груди.
Ее скулы.
Ее карьера.
Ее отношения с мужчинами.
Эй, здесь-то мне нет причин горевать. Мои отношения с мужчинами сейчас на взлете.
Я встретила своего выдуманного бойфренда. И кажется, я ему тоже понравилась — я, мягкотелая, вялая, со всеми показателями, близкими к нулю. И если его устроило все это, то, может быть, он сможет смириться и с моей квартирой.
— Молодцы, — лучезарно улыбается моя сестра, закрученная в псевдотибетской позе в свете свечей. — На сегодня все. Надеюсь, вы почувствуете себя свежими и полными жизни. И помните, — говорит она, надувая живот и преувеличенно вдыхая воздух, — не переставайте дышать.
Прекрасный совет, сестренка. Хороший совет. Продолжайте дышать.
После спокойного (из-за отсутствия Лорейн) дня на работе, я звоню Элис и рассказываю ей свои новости.
Сначала о Хоуп. О кольце. О свадьбе. О жимах ягодицами. Об оральном сексе под столом.
— Ты шутишь? — брезгливо спрашивает она.
— Продаю, за что купила.
— Не может быть.
И тут я перехожу к Эдаму.
— Он, наверное, просто великолепен.
— Да, неплох, — говорю я, и мои мечты затягивает мощное течение его телесных достоинств; остаются только пузырьки на поверхности над моей головой.
— Так это серьезно?
— Не знаю.
— Ты собираешься познакомить его с мамой?
— Спешить надо медленно, — говорю я, но в глубине души, вопреки всему, надеюсь, что в следующий раз, когда мама приедет погостить, этот Эдам влезет в шкуру выдуманного мной бойфренда.
Она начинает петь «Должно быть, это любовь», и я прошу ее перестать. Она перестает.
— Да, вот еще что, — говорит она, — я хотела кое о чем тебя спросить. Не могла бы ты, когда в следующий раз пойдешь на работу, принести мне крем «Китс» против растяжек. Я заплачу.
— Конечно, — отвечаю я. — А как у тебя дела? Нервничаешь?
— Да, — говорит она. И замолкает, думая сказать или не сказать. — Я все время думаю, что могу умереть, или что-то случится с ребенком, или что-то пойдет не так, как надо…
— Элис, Элис, успокойся. Почему что-то должно пойти не так, как надо? Все будет как надо. И когда это начнется, я буду там, ты же знаешь. Только обязательно позвони мне, когда начнут отходить воды, и я примчусь.
— Хорошо, — говорит она, не совсем убежденная в моей правоте, — хорошо. Позвоню.
В дверь стучат.
— Кто-то пришел, Элис. Я, пожалуй, пойду, — говорю я. — Помни: все будет хорошо.
— Ладно.
— Ну и хорошо.
Я иду открыть дверь.
Это Фрэнк.
Но выглядит он иначе. То есть у него все еще есть борода и одет он неряшливо, но что-то такое появилось в его глазах. Здоровый блеск, которого раньше не было.
— Привет, — говорит он.
Я колеблюсь. Я вовсе не уверена, что он заслуживает хотя бы этого ответного «Привет» после того, как грубо вел себя со мной, после того, как я спасла ему жизнь, но в конце концов уступаю.
— Привет.
— Я хочу извиниться, — произносит он, уставившись в пол. — За ту ночь.
— Принято.
— И я хочу сказать вам спасибо. Ну, за то, что вы спасли меня, — он делает паузу, хмурится. — Это просто… — он думает, сказать ли мне что-то, — просто потому, что… я не в себе… был не в себе… но я обо всем подумал… и понял…
— Все хорошо.
— Я завязал с выпивкой, — говорит он.
— Отлично, — говорю я и думаю: пригласить его войти или нет?
— И о той громкой музыке. Простите меня.
Кажется, что сейчас ему лет двенадцать. Двенадцатилетний мальчишка с пугающим изобилием растительности на лице, но все же в нем есть какая-то ранимость, отчего мое сердце смягчается.
— Не хотите зайти?
— Нет, спасибо, — говорит он, в первый раз за это время глядя мне прямо в лицо. — Не стоит. Да к тому же мне надо еще поработать.
— Ну, хорошо.
— До свиданья.
Только что приехал Эдам.
Он опоздал на восемнадцать минут сорок семь секунд, но уж ладно, стоит ли обращать на это внимание?
— А это тебе, лапуля, — говорит он в дверях, протягивая бутылку вина.
— Спасибо, — отвечаю я, — не стоило беспокоиться.
Он целует меня в губы и щиплет за зад, а затем, приглаживая волосы расческой, проходит мимо меня в прихожую. Я просто чувствую, как он молча оценивает то, что видит, и не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что результат этой оценки не в мою пользу.
Но, как бы там ни было, он ничего не говорит. По крайней мере, не говорит до тех пор, пока не входит в мою гостиную.
— Вот это ковер, — отмечает он.
— Да уж. Прости, мне надо было предупредить тебя. Квартира у меня не Бог весть что.
— Да ладно, — говорит он; его руки как-то незаметно сползли ниже моей талии, а нечто в его брюках свидетельствует о том, что он явно рад меня видеть. — Кому это интересно, малыш? Я же сюда пришел не интерьером любоваться.
— Хорошо, — отвечаю я, покраснев, — тогда я… м-м-м… открою бутылку.
Я отцепляю его руки и с бутылкой иду в кухню. Когда возвращаюсь в комнату, вижу, что Эдам, сидя на корточках, перебирает мои ди-ви-ди.
Подхожу поближе и протягиваю ему стакан вина. Он держит диск с записью сеанса моей сестры.
— Система йогазмических тренировок, — произносит Эдам, глядя на меня с подозрительной надеждой.
— Ах, этот. Да. Там ведь записана моя сестра. Она инструктор по йоге. Это она. Хоуп. Хоуп Уишарт. Ее сейчас все время показывают по телевизору.
— Что? — пораженно восклицает он. — Это твоя сестра?
Да, Эдам, ты знаешь, как сделать девушке приятно!
— Да, — отвечаю я, — это моя сестра.
— Что, серьезно? — его взгляд выражает неподдельное недоверие.
— Серьезно.
— Она… что надо, — говорит он скорее самому себе.
— Да. Конечно.
— Я хотел сказать, что она в хорошей физической форме, — он делает паузу, поняв, что роет для себя глубокую яму. — Я не имею в виду, что ты в плохой форме. У тебя такой здоровый вид. Я бы даже сказал, что…
Я протестующе поднимаю руку:
— Хватит, — говорю я, стараясь улыбнуться, — я тебя поняла.
Но Эдам хочет закрепить результат:
— Она выглядит по-другому, но это не значит, что она лучше. Просто она другая. У нее же светлые волосы, зеленые глаза…
