– Да какая из меня актриса? Даже роль безразличной стервы сыграть не могу.
– Зато Артём твой хорошо играет роль влюбленного парня, – выдает она спустя секунду. – Или не играет. Слушай, он занервничал, когда узнал, что тебя сегодня не было. Это же должно что-то для тебя значить.
– Ничего это не значит. Он матери своей пообещал за мной приглядывать.
– Приглядывать, но не рычать, когда другие парни с тобой разговаривают. Он же бедного Тимурку взглядом расчленял, когда тот к тебе обращался. Степень мимимишности зашкаливала. Грозный дядька, а ревновал, как школьник.
То, что он меня ревнует, радует, конечно, но шанса на будущее не дает.
– Потом я буду ныть.
– Ты и сейчас ноешь, – поправляет она, – такое ощущение, что для нытья тебе и повод не нужен.
– Эй! Ты меня успокаивать должна.
– Зачем? Чем больше я буду говорить тебе, что ты для Козловского не развлечение на выходные, тем больше ты будешь это отрицать. И так до бесконечности и до посинения, а у меня батарея на телефоне садится. Поэтому лучше перейти сразу к делу. Хочешь ныть – ной. Иногда полезно. Хочешь узнать, что думает Артём по поводу твоего отъезда, – спроси его об этом.
– Пожалуй, я просто поною.
– Это твой выбор, имеешь право. Только не психуй. Ты же не знаешь, что творится в голове Козловского. Короче, будь умницей. Все только в твоих руках.
Я бы возразила, но либо у Риты и правда батарейка сдохла, либо ей надоело со мной разговаривать и она сбросила вызов. В любом случае я опять осталась наедине с собой.
От потока мыслей у меня должна уже голова лопнуть.
Мне нужно взять себя в руки, но я не могу. Также не могу напрямую заговорить с Артёмом. Один раз я первая заговорила с ним. Ни к чему хорошему это не привело. Нет никакой вероятности, что ситуация не повторится. Молния два раза бьет в одно место, чего уж говорить про чувства.
А если забить?
Счастливо прожить оставшиеся дни, а потом с теплотой вспоминать о них? Я ведь точно потом буду жалеть о том, что не попробовала.
В груди что-то екает.
Да, буду жалеть.
И Ритка, может быть, права. Я не знаю, о чем думает Артём, и у нас и правда все только-только началось. Это я сохну по нему уже давно, а для него это все может быть в новинку.
Все-таки я и правда дура.
Решительно поднимаюсь с кровати, обещая себе, что с нытьем покончено. Сейчас между нами все хорошо. Это важнее всего остального.
В дверь звонят тогда, когда я решила пойти на кухню и заглянуть в холодильник. Решив, что Артём забыл дома ключи, я побежала открывать. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Не видела Козловского несколько часов и только сейчас поняла, как сильно успела соскучиться.
Открыв дверь, замерла, увидев не Артёма, а курьера с букетом цветов.
С букетом очень красивых цветов.
Еще недавно я ныла, считая себя самым жалким человеком на свете, а сейчас готова схватить телефон и фотографировать букет под каждым углом.
Закрыв дверь, прижимаю цветы к себе.
Какая красота.
Я точно не развлечение на выходные.
Я для Артёма что-то значу.
Гипнотизирую букет глазами, представляя, как возвращается Козловский и мы…
Не сразу, но я замечаю вложенную записку. С замиранием сердца открываю маленький конвертик, а там: «Спасибо за такой подарок. Я в восторге. Настя».
35.
Наверно, со стороны я выглядела, как пациент, сбежавший из психушки. Мокрые после душа волосы. В банном халате Козловского, подол которого волочился за мной, и походкой сутулой собаки, я грозно вышагивала к ближайшей мусорке. Веник, вернее то, что осталось от букета, я брезгливо несла перед собой, будто он в любой момент мог меня чумой заразить.
Где черт возьми Козловский?
Сейчас я стала сомневаться, что Ритка его сегодня видела. Возможно, все происходящее было плодом ее воображения. Или она решила таким образом поддержать меня.
Врагу такую поддержку не пожелаю, если честно.
Вернувшись в квартиру, я снова принимаю душ. Как сумасшедшая натираю губкой кожу, боясь оставить на ней хоть малейший след от пыльцы. Ведьмам – я не доверяла. Ведьмам с именем Настя – тем более.
А Козловский…
Очень надеюсь, что его фантазии хватило, чтобы в качестве подарка вручить ведьме метлу. Старую, сломанную, вытащенную из грязного болота и оплёванную жабами. Только это и спасет его от неминуемой участи остаться без головы.
Нет, это уже ненормально.
Мне только скалки в руках не хватает.
Ждать мужика в грязном халате, растрепанными волосами, и с таким лицом, будто камаз по моему мизинцу проехал – не дело. Он должен меня увидеть, захлебнуться слюной, и понять, что он гад, раз не тем людям подарки дарит.
Переодеваюсь я минут двадцать, периодически поглядывая на дверь. В какой-то момент злость и раздражение отступают, и остаюсь я наедине с бешеным беспокойством.
Он обязан вернуться домой.
Если нет, то я сама его из-под земли достану, задам несколько вопросов, и, если ответы мне не понравятся, закопаю обратно.
Я была уверена, что так и поступлю, но когда услышала звон ключей за дверью, забыла обо всем на свете и побежала к возможному предателю так, что тапки отлетели в разные стороны.
Хорошо, что вовремя одумалась остановиться. Не будет эффекта орать на кого-то, когда у тебя приступ отдышки и щеки горят так, будто их утюгом отутюжили.
- Кажется, ты пионы любишь. – говорит таким тоном, будто на свидание пришел, протягивая мне букет. – Оказывается, их не так просто найти.
- Поэтому ты за ними в Китай летал? – если Артем думает, что я прямо здесь в лужу превращусь, то он очень сильно ошибается. Теперь я на любые цветы смотреть не могу. Даже на свои любимые.
Странно, что он запомнил.
- Почти. С тобой все нормально?
- А с тобой? Совесть не мучает?
- А должна? Что происходит?
- Это я должна у тебя спросить. Что происходит, Тём?
Ура. У меня получилось стереть улыбку с его лица и обратить на себя внимание.
Никогда не думала, что буду радоваться этому.
- Комиссарова, не говори загадками. У меня не всегда получается тебя понимать. Что не так?
Я сейчас точно взорвусь.
- Когда ты последний раз общался с ведьмой?
- В каком смысле «общался»?
- Во всех смыслах, Козловский!
- Вчера.
В первую секунду я радуюсь – он не отрицает, значит, врать не собирается. Потом меня накрывает. Вчера! Не особо контролируя свои действия, замахиваюсь, и кидаю в парня его же веник.
Ненавижу цветы.
Ненавижу Козловского.
- Да что с тобой? – рявкает он, уворачиваясь. – Я думал, они тебе понравятся.
А когда с ведьмой болтал, тоже думал, что мне понравится?
- Не думай больше. Вообще. Никогда. И обо мне не думай. Ясно? А по-хорошему, проваливай к своей ведьме. Я тебя больше видеть не хочу.
- Это моя квартира. – невозмутимо отвечает он. – Зачем мне уходить?
- Хорошо. Тогда уйду я.
Меня понесло.
Но истерика на то и истерика, что ее прекратить сложно.
Разворачиваюсь, но не успеваю и шага сделать, как слышу грозный рык за спиной:
- Стоять!
Ага. Будто я возьму и остановлюсь. Бульдозер затормозить легче будет, чем разъяренную меня.
Хватаюсь за ручку и пытаюсь открыть дверь.
Черт.
Меня догнали.
- Ты и правда думаешь, что я после всей это сцены позволю тебе молча уйти? Давай, Влада. Открывай клетку и выпускай из нее своих тараканов. Хочу их послушать.
Я хотела уйти с миром, но…
Артем сам напросился.
- Ты меня обманул.
- Серьезно? – ухмыляется он, приподнимая бровь. – В чем же?
Он издевается?
Разве по мне не видно, что я с трудом сдерживаю себя?
Еще одно доказательство того, что дорога в кино для меня закрыта.
- Ты говорил, что не будешь общаться с ведьмой, но ты общался. Ты не просто с ней разговаривал, ты еще ей подарок отправил. Или лично вручил, не знаю, как там на самом деле было. Да и знаешь… Мне плевать на это.
