Вхожу в офис, киваю по пути сотрудникам. Влад подпрыгивает, но спокойно здоровается. Хороший мальчик. Нравится. Заберу с собой. Открываю кабинет. Набираю заявление на увольнение, заверяю электронным ключом, отправляю Ланочке по корпоративной почте. Вызываю Влада и прошу найти у хозяйственников большую коробку. Он смотрит на меня подозрительно, но, молча, выходит. Отключаю селектор.
Не спеша двигаюсь по кабинету, складывая на столе свои личные вещи. Слава Богу, их не так много. Не люблю всякую мишуру. Слышу, как тихо открывается дверь. Думаю, Влад. Оборачиваюсь и замираю. В кабинет вошла Леночка. Наглости девице не занимать. Далеко пойдёт…
– Наталия Валерьевна, вы всё неправильно поняли… – начинает, не здороваясь.
Я сажусь в кресло, откидываюсь на спинку. Молчу, демонстративно рассматривая её. Она ждёт моей реакции? Нет, милая, я не буду тебе помогать. Давай сама, раз пришла.
– Извините, я позволила себе вольность…
– Леночка, – перебиваю её излишне ласково, – ты знакома с таким термином, как «субординация»? Знаешь, что он означает? – наклоняю голову набок.
Секретарь Кирилла бледнеет и чуть кивает. Да, милая, не надо ко мне поболтать приходить. Не люблю я этого.
– Замечательно. Значит, не всё ещё потеряно. И как ты считаешь, твой приход в кабинет заместителя генерального директора без приглашения находится в рамках этой самой таинственной субординации? – смотрю на девушку, явно оценивая её умственные способности.
Она низко опускает голову и что-то ещё готова пробубнить, когда дверь вновь открывается, и входит Кирилл. Смотрит уничтожающе на Леночку, бросает ей почти зло:
– Иди на место!
Девушку словно ветром сдувает. Кир садится напротив меня.
– Что ты делаешь? – тихо спрашивает, окинув взглядом небольшую кучку сувениров и стопку книг на столе.
– Вещи собираю, – пожимаю плечами.
Тут в кабинет входит Влад с большой коробкой.
– Спасибо, дорогой. Поставь у двери пока.
Влад выполняет просьбу, кидает злой взгляд на Кира и тихо исчезает. Моя ж ты зая. Точно заберу. Хороший мальчик…
– Зачем? – рыкает шеф.
– Ухожу.
– Куда? – интересуется опять вежливо.
– В никуда, – бросаю зло.
Кирилл тяжело вздыхает.
– Ната… прекрати…
– Я ничего не начинала, чтобы прекращать. Просто дай мне спокойно собраться и уйти, – говорю спокойно.
– Нет, – отрезает безапелляционно.
– Кирилл Владимирович, я хочу сделать всё правильно. Заявление я уже отправила в кадры. Мне просто нужно спокойно собрать вещи. Давайте вы не будете мне мешать, – перехожу на официальный тон.
– Нет, – повторяет упрямо.
Пожимаю плечами и встаю. Ищу глазами, что бы мне ещё забрать.
– Сядь, – бросает Кирилл.
Смотрю на него недоумённо и огрызаюсь:
– Это ты мне?.. Команды будешь своей Леночке давать, – отворачиваюсь.
– Ната, пожалуйста, присядь. Давай поговорим,– резко меняет тон.
– Хорошо, – опускаюсь в кресло, – Я тебя очень внимательно слушаю.
– Что ты делаешь, а? Что за игры, Ната? Где ты была?
– Слишком много вопросов, Кирилл Владимирович. Определитесь с приоритетами.
Вздыхает.
– Вот почему с тобой так тяжело?...
– Я тебя больше не обременяю. До вечера забери свои вещи. Потом ключи от моей квартиры – на стол.
– Нет.
– Значит, поменяю замки. Делов-то, – пожимаю плечами.
– Ната, ты же понимаешь, никогда ничего не было… – переплетает пальцы в замок и кладёт руки на стол перед собой, – К чему этот концерт?
– Кирилл, я в подобном ключе с тобой вообще разговаривать не буду… Мне больше нечего тебе сказать, – стараюсь говорить спокойно.
– А мне есть! – резко поднимается, обходит стол, разворачивает моё кресло и, буквально, выдёргивает меня из него.
– Пусти! – пытаюсь вывернуться.
– И не подумаю, – перемещает руку мне на поясницу, вжимая в себя сильнее, – Ты хоть понимаешь, что я пережил, пока тебя не было?! М?
– И знать не хочу! Иди к чёрту, Кир! – дёргаюсь изо всех сил. Ничего не получается.
Слышу его тихий смех.
– Ната-Ната, ну где тебе со мной тягаться. Прекрати, пожалуйста. Ты же только меня распаляешь, – и толкается в меня стояком, – Почему ты решила сбежать? М?
– Рожу твою лицезреть надоело! Кир, отпусти! – он разворачивает меня и толкает к стене. Хватает мои руки, ставит на стену, и накрывает своими тёплыми ладонями. Прижимает всем телом так, что дышать трудно.
– Не отпущу, пока не поговорим. А потом поедем домой, и ты ответишь за все эти дни, что я пережил без тебя. За каждый чёртов день, когда я сдыхал в одиночестве!
Чувствую его губы на своей шее. Одна рука ложится на живот и пытается сжать в кулак мою юбку. Бляяяя… Тело откликается на эти его несанкционированные действия.
– Не о чем говорить! Ты меня разочаровал, Игнатьев! – шиплю.
– А я тебя снова очарую! – усмехается в шею, обжигает дыханием, запуская толпы мурашек.
– Да, отпусти ты! Взяли моду меня к стене прижимать! Я вам что, подушка для тисканья?! – со всей силы вдавливаю каблук в его дорогущие туфли из мягкой кожи. Я не заигрываю с ним, не стараюсь его распалить. Я действительно хочу вырваться.
Кирилл шипит, отпускает меня, отступая на шаг. Возмущается:
– С ума сошла?! – трёт носок туфли о щиколотку. А вот так тебе и надо!
– Не смей меня трогать! Понял? – говорю, тяжело дыша. Вся эта потсовка с неравным по силе противником вымотала.
– Не понял! С каких пор ты стала истеричкой?! Мы можем просто поговорить? – глаза Кирилла темнеют.
– О, да! Это же так просто – поговорить. Да? Гор вот тоже всё твердит: «Давай поговорим» да «Давай поговорим». Достали! Не хочу говорить! Не хочу слушать!
– Ах, так! – снова оказываюсь в плену сильных рук, – Я тоже болтать не люблю, – впивается в губы грубым поцелуем.
Меня накрывает обида и злость. Глаза наливаются слезами, и кожу лица прорезают две горячие дорожки.
Кирилл отстраняется, внимательно смотрит мне в лицо, потом садится в моё кресло и дёргает меня за руку, заставляя приземлиться на его колени.
– Дурочка моя, ну, что ты себе понапридумывала? Зачем сбежала? – никогда не слышала в голосе этого довольно жёсткого мужчины столько нежности, столько любви…
Вот теперь я могу с ним говорить.
– Я не могу, Кирилл. Понимаешь? Я слишком сильно ранена Гором. Он поломал меня… Я знаю, что между тобой и Леночкой ничего не было. Знаю. Но даже просто то, что ты позволил ей вести себя так, вызывает у меня неконтролируюмую ярость… Я не могу! И не смогу! Я неправильная. Понимаешь? И я не хочу каждый раз, когда ты будешь оказывать внимание другим женщинам, сходить с ума. А я буду! И крышу сносить тебе буду! Ничем хорошим это всё не закончится. Поэтому нам лучше идти каждому своей дорогой… Как мы и шли до этого всю нашу жизнь. Параллельно. Зря мы пересеклись... – складываю руки на коленях и переплетаю пальцы в замок.
– Нет, Ната. Просто потому, что я не оказываю внимания другим женщинам. Естественно, я, как мужчина, могу отметить и оценить красоту женщины, но не более. Это как произведение искусства. Я не думаю о сексе с другими женщинами. Мне это не нужно. Я люблю тебя... И для меня слово "любовь" – не просто пустой звук. Когда же ты это поймёшь? Я при первой жене не таскался. И ты это отлично знаешь! Всё на твоих глазах было. С тобой, тем более, не буду. А параллельные… Ты же помнишь – это смотря, где их рассматривать… В пространстве они очень даже могут совпасть – по всем возможным точкам в бесконечности.
– Аргументируй, почему твоя секретарша сидела на твоём столе? И главное – почему ты ей это позволил? – ко мне возвращается способность нормально дышать и мыслить.
– Моя вина... Я помог ей и, очевидно, спровоцировал с её стороны глупые надежды.
Кирилл рассказывает всю историю сначала.
– Шарик, ты балбес, – говорю чуть спокойнее и ёрзаю у него на коленях, – Конечно, вполне возможно, девочка уже придумала себе красивую сказку с богатым папиком. Почему ты не провёл помощь официально через нас?
