за тем, как нежданный гость готовит какое-то весьма непростое блюдо.
- Я так и поняла, - кивнула, хотя Викинг этого видеть не мог.
- Яйца Бенедикт, немного стручковой фасоли в сливках и бекон. Если кинешь хлеб в тостер, будешь умницей, - с хитрой улыбкой обернулся ко мне Алексей, объявляя меню, запланированное им на это утро.
- Без проблем, - отозвалась я, протягивая руку к упаковке тостового хлеба и отправляя пару ломтиков туда, где из них должно было получиться поджаристое наслаждение.
Я даже вкус на языке почувствовала - хлеба, яичного желтка и похрустывающей фасоли.
- Вообще я редко когда готовлю, - признался Леша через некоторое время.
За прошедшие минуты я успела поджарить еще четыре кусочка хлеба. Вознесенский же споро разложил на тарелках то, над чем трудился все это время. И стоило признать - завтрак у нас получался просто королевский. У меня даже аппетит проснулся, да еще такой, что казалось, будто я могу приговорить как минимум несколько подобных порций.
- Если и редко, то весьма метко, - ответила с улыбкой, принимаясь за завтрак.
Все было великолепным. И спокойствие этого утра, и компания, к которой, надо сказать, я была совсем не готова, но которая оказалась сейчас особенно приятной. А особенно чудесным был завтрак, что приготовил своими руками Вознесенский.
Невольно пришло сравнение с Эдиком. Тот считал, что готовка - исключительно женская обязанность, потому у плиты Каблукова можно было увидеть только в том случае, если бы его захватили террористы и приказали сварганить им суп.
Насытившись, я отпила глоток чуть подостывшего кофе и посмотрела на сидящего напротив мужчину. Его расслабленная поза казалась обманчивой, но я пока понять не могла, с какой целью прибыл сюда Вознесенский и почему усиленно делал вид, как будто мы с ним вот так завтракаем наедине регулярно.
- И все же хотелось бы услышать от тебя ответ на мой самый первый вопрос, - проговорила я, отставляя чашку кофе и опираясь локтями на стол. - Как ты здесь оказался?
Вознесенского этим было не смутить. Он отодвинул от себя тарелку и, скопировав мой жест, ответил:
- Меня пригласила Матильда. И думаю, что нам обоим будет гораздо легче, если ты сейчас сделаешь то единственное, что должна. Откроешься мне и расскажешь все, что должна была бы рассказать еще в ту ночь, что мы провели вместе…
Я «зависла», но это длилось недолго. Леша обнажал то, что было на поверхности и так. И, как я думала, не было для него секретом. По крайней мере, в той части, что касалась моего замужества и действий Эдика.
- Все не так просто, - расплывчато сказала я, отводя взгляд и смотря куда-то в сторону.
- Это я уже понял, - заверил меня Алексей. - Но предпочел бы, чтобы ты рассказала все по порядку.
Поджав губы, я вскинула глаза на Вознесенского и прямо встретила его ответный взор. Мы подходили к тому, что могло расставить все точки в нашей истории, но я никак не могла понять, с какой стороны к этому подойти.
- Когда я сказала, что ушла из дома… в общем, так все и было, - проговорила, глядя на свои ладони, что я сложила перед собой в замок.
- Было? - уточнил Викинг, и я машинально кивнула.
- Да. Было. После нашей ночи, - я запнулась, но, быстро взяв себя в руки, продолжила: - После нашей ночи пришлось вернуться к мужу…
Сделав паузу, я взглянула на Вознесенского. Что хотела увидеть на его лице - не знала. Да и сам Алексей словно бы оставался бесстрастным и просто ждал. Это подкупало. Это давало возможность набрать в легкие воздуха и начать рассказывать.
У меня не имелось сомнений в том, что стоит поведать, а что - нет. О чем лучше умолчать, сделав это своим секретом. Я просто говорила о случившемся со мной и с каждым произнесенным словом ситуация, в которой очутилась, становилась все более уродливо-вопиющей. Боже мой… Да дедушка, наверно, в могиле перевернулся несколько раз…
- Теперь я сбежала окончательно, хотя даже представить не могу, чем это закончится. Я беременна и не знаю, от кого из вас ношу ребенка. И, знаешь, мне кажется, что я попала в какую-то параллельную реальность.
Я криво усмехнулась, однако Викинг этого «веселья» не разделил. Он был на чем-то сосредоточен. Сидел напротив, обманчиво-лениво вертел в руках смятую салфетку и молчал.
- Ты меня озадачила, - все же признался он и, бросив салфетку, растер широкой ладонью лицо. - И нет, совсем не информацией о том, что я скоро могу стать папой.
Искривив губы в улыбке, Вознесенский посмотрел на меня многозначительно.
- А чем же? - выдавила я из себя.
- Тем, что сражалась со всем этим в одиночку.
Его слова, такие вроде бы простые и безыскусные, породили внутри меня то чувство, от которого в груди появилось что-то вроде жжения. Словно что-то распирало ее изнутри, и от этого сами по себе на глазах выступили слезы.
- У меня больше никого нет, - прошептала, вперившись взглядом в стол. - Только я… Только я и… все…
- Теперь есть, - заверил меня Вознесенский и я почувствовала пожатие, когда он положил ладонь поверх моей и сомкнул на ней пальцы.
Господи… как же мне не хватало того, за что я сейчас и ухватилась. Опоры, что ушла, когда не стало дедушки. Того человека, что был бы рядом, и я бы знала, что на него можно положиться. Как же нужно было сейчас найти поддержку. Поверить в то, что я не одинока в своей беде.
