Почувствовав меня, он поворачивается и смотрит в глаза. Сейчас он растерян, и зол.
— Извини мне нужно уехать, — с сожалением произносит он и старается не смотреть мне в глаза.
Уходит в комнату одеваться, а я все так же остаюсь стоять в дверном проеме кухни и не двигаюсь с места. Он не должен бросать беременную женщину с его ребенком в сложной ситуации. Я прекрасно знаю, что такое растить ребенка одной. А у Вики намного сложнее ситуация. Если я все правильно расслышала, то она попала в аварию и ей и ребенку требуется срочное лечение. Надеюсь на правильность Артема, он должен принять правильное решение и из нашего опыта сделать определенные выводы.
— Я позвоню, — целует меня в губы. Сердце разрывается, но я должна ему это сказать. Лучше сейчас пока не поздно. Не хочу, чтоб я была крайняя, если с ними что-то случится.
— Не надо Тем, — говорю совсем тихим чужим голосом. — Сохрани ей жизнь и ребенку он ни в чем не виноват.
Кажется, он все правильно понимает и молча, выходит из квартиры. Как только дверь за ним закрывается, слезы льются из глаз ручьем, грудную клетку сдавливает боль. Тело сползает по стенке вниз, как и вся надежда на наше будущее. С пола поднимаюсь, когда за окном светлеет, без сил и чувств. Сегодня же уволюсь и попрощаюсь с Чистяковым. Хватит игр во влюбленных и хорошего отца. Да я понимала, что подобное могло произойти, но любовь, которая к нему была шесть лет назад и сейчас она не угаснет никогда, как бы больно не было я не смогу забыть эти два месяца, что мы провели вместе. Лисенку объясню, но она так и не узнает, что Артем, которого она так полюбила ее отец. Мы переживем, раньше же жили и горя не знали.
Будить дочь иду с натянутой улыбкой, она не должна знать как маме сейчас плохо. Видя ее сонную, лохматую в милой пижаме с рыжими лисичками я сразу же вспоминаю Чистякова.
— Мама, а где Артем? — протирая сонные глазки, спрашивает она. Он обещал ей, что отвезет ее в садик. Но, увы, этого не произойдет.
— Артем уехал рано утром на работу, — вру ей. Поглаживаю ее по рыжим спутанным волосикам, — в другой раз, — не знаю, почему, но сама вселяю надежду ребенку. Не могу допустить, чтоб моя дочь страдала от отсутствия Артема.
— Жаль, — вздыхает и надувает губки. — Он мне понравился. Он хороший.
Улыбаюсь ей, а у самой кошки на душе скребут острыми когтями, раздирая душу до крови. Сложно отпустить его или забыть. Не все так просто.
— Беги, умывайся, потом накормлю тебя кашей, и пойдем в садик.
Алиса убегает в ванную, напивая песенку. Я хватаю свой телефон и смотрю на экран. Но он так и не позвонил. Отгоняю мысли прочь, но они снова в моей голове.
— Я все мам, — плюхается на стул. — Где моя каша?
Ставлю тарелку на стол и протягиваю ложку Лисенку. Алиса съедает кашу, и мы идем одеваться.
На улице светит яркое солнышко и на небе не единого облака. Погода немного поднимает настроение. Прощаюсь с Лисенком и иду на работу.
Как только подхожу к офису, настроение сразу же падает. Я, конечно же, желаю увидеть его, обнять и дать поддержку. Но вмешиваться в отношения я не хочу. Пусть я не была разлучницей, все случилось еще до моего появления, но выбор он должен сделать сам.
— Доброе утро, — бурчит вечно не довольная Лена. — Шефа еще нет на месте, — не отрываясь от монитора, говорит она.
Бросаю сумочку на кожаный диван в приемной и подхожу к ее столу.
— Лен дай мне бланк заявления на увольнение, — она поднимает на меня голову и выпучивает глаза. — Что ты так смотришь? — пытаюсь улыбнуться, но глаза, наверное, все уже рассказали.
— А Артем Сергеевич в курсе, что ты увольняешься? — спрашивает, но сама протягивает мне пустой бланк заявления.
Я отрицательно машу головой.
— Отдай его, как только он приедет на работу, — протягиваю ей заявление. Желание порвать его и выкинуть в мусорку я отпускаю. Отступать нельзя, если это судьба то мы обязательно встретимся, а если нет то не судьба.
— Он вряд ли сегодня появится, — с улыбкой говорит она. Кажется, я все-таки не ошиблась когда увидела в ней конкурентку. — У него жена разбилась на машине, чуть ребенка его не потеряла. Он сейчас в палате у нее, не отходит ни на минутку. Я сейчас забегала к ней, он так расстроен. Ты бы видела, как он переживает. Держит ее за руку и гладит живот, — от услышанного аж ноги подкосились. С каждым, словом сказанным Леной стоять было труднее. — Ксюш тебе плохо? Ты что-то побледнела вся, — с издевкой спросила она.
Поднимаю руку, показывая чтоб она, наконец, замолчала, но, кажется, ее рот не затыкается не на минуту.
— Он так счастлив с Викой. Они такая идеальная пара, — не прекращала она подливать масла в огонь.
Слушать дальше смысла не было, я взяла свою сумочку и пошла на выход. Телефон разрывался от звонков, но желания разговаривать не было.
Ты бы видела, как он переживает. Держит ее за руку и гладит живот.
Он так расстроен.
Он так счастлив с Викой.
Все эти слова били по голове будто молотком. Крепко отпечатались и засели там. Теперь точно все кончено. Каждое слово это острый нож в грудину, который проворачивается несколько раз.
Не помню, как я оказалась дома, но очнулась я укрытая тёплым пледом. На прикроватной тумбе стоит кружка с чаем от которой идет пар. Услышав шорох в коридоре, я вздрогнула и поднялась с кровати. Тихо подошла к двери и тихо ее приоткрыла. Пусть это будет грабитель, но не Артем. Если он окажется рядом со мной моя выдержка держаться от него подальше, рухнет.
— Чего крадешься? — спросил знакомый женский голос. Надюха! А я и забыла, что она сегодня с дочерью приезжает из санатория. Ее не было неделю, и я действительно по ней соскучилась. Облегченно выдыхаю.
— Привет! — обнимаю крепко, — Надь мне так плохо, что выть хочется, — слезы снова
