ничего и не придумал. Как-то не до этого было. Да и вообще он с детства не очень любил этот праздник. Все дни, начиная с католического Рождества, когда он оставался в интернате.
– Ладно. Пойду я.
Уходя, Брага сметает с ограждения влажный снег. Тот прекрасно лепится, снежок получается увесистым и крепким, все равно, что льдинка.
– Пришел? Тут вот пишут, что в марте у тебя будет переломный момент. Который будет зависеть от… – Брага садится на кровать и касается снежком кожи у Манюни на заднице. Нет, он ничего такого не планировал, но она, лежа на животе, как будто сама напрашивается. – Ох! Ай… Блин, холодно!
– Ты что, не любишь играть в снежки? – оскаливается.
– В снежки играют не так! – Маня торопливо переворачивается на спину.
– Так то дети, Манюнь… У взрослых другие игры.
Он не хочет думать про Новый год. Он не хочет вспоминать детство. А это – самый лучший способ отвлечься.
– А ты во всех играх специалист, – хмурит Манюня бровки.
– Не во всех. Но ты пробуждаешь мою фантазию, это бесспорно. – Брага хищно облизывается и разводит ее колени.
– Арсений… Ну ведь мокро!
Ведет льдинкой от коленки вверх по внутренней поверхности бедра. Спрессованный снег в самом деле тает и стекает на постель. Маня ежится. Мурашки разбегаются кто куда.
– Где?
– Везде!
– И тут?
Касается ее через трусики. Марфа всхлипывает, поднимается на локтях. Мышцы на ее бедрах мелко-мелко сокращаются, выдавая охватившее ее возбуждение. Брага рывком задирает ее футболку, ледышка в его руке скользит по ее животу, в лунку пупка и, оставив в ней озерцо талой воды, поднимается выше. К одному напряженному соску, и к другому. Сбившееся дыхание обоих прерывается лишь хныканьем Мани и ее же бессвязным шепотом.
– Погоди, Арс… Постой!
– Что такое? – он трясет головой, зачарованно наблюдая за тем, что делает.
– В первый раз мы никак не предохранялись. Потом… все происходило безопасным способом, да. Но если ты хочешь продолжить… хм… традиционно, нам, наверное, не стоит пренебрегать вопросами контрацепции. Ты об этом не думал?
Маня зачастую до того витиевато выражается, что ему требуется некоторое время, чтобы осмыслить сказанное. И это при нормальной ситуации, в ситуации же, когда у него кровь кипит, Брага вообще тормозит не на шутку. Хмурится и моргает…
– Ты права. Сейчас, – тянется к все тому же пакету. – Это таблетки для контрацепции.
– Разве их не нужно пить заранее, посоветовавшись с врачом?
– Эти вообще не нужно пить, – обнажившиеся в улыбке зубы Арса хищно поблескивают. Он кладет в чашку с недопитым чаем снежку, выдавливает таблетку, отодвигает Манины трусики и осторожно холодными пальцами проталкивает ее внутрь. Марфа дрожит. Брага довольно скалится.
– Т-ты очень предусмотрителен.
– Обращайтесь… – целует. И даже удивительно ему, что у них это все будет лишь во второй раз. Как там она сказала? Ага, традиционным способом… Брага усмехается. И никак не может отделаться от мысли, что они с Маней давным-давно знакомы. И что вот так… было всегда. Он и она, никого больше. И что так будет. А между тем время стремительно утекает. Второй еще немного болезненный раз практически тут же перерастает в почти безболезненный третий. Вечер сменяет ночь, ночь – утро. И так раз за разом, пока они не сбиваются со счета, и их неделя не подходит к концу. За это время у них с Маней появляется какой-никакой распорядок, завязанный во многом на потребностях Принца. Утром они предпочитают поспать подольше, потому что ночью не высыпаются, занимаются любовью, потом первым делом выгуливают собаку, завтракают, идут на какие-нибудь процедуры, после опять гуляют, обедают и то ли смотрят кино, то ли играют в карты, то ли просто болтают развалившись у камина, и каждый раз это опять заканчивается в постели…
– У меня жалоба! – в один из последних дней замечает Маня.
– Та-а-ак, – протягивает Брагин.
– Я с тобой совсем одичала. Здесь отличный ресторан. А мы за всю неделю ни разу не выбирались в люди.
– Чем тебе дома плохо?
– Тем! Я, может, хочу настоящее свидание. Принарядиться, и все такое… Устроить праздник.
– И что же мы будем отмечать?
– Завершение потрясающего отпуска.
По мнению Браги, праздновать тут абсолютно нечего. Он не хочет уезжать. Не хочет отрываться от Марфы. Рядом с ней он, черт его дери, может, впервые в жизни чувствует себя как будто на своем месте. С другой стороны, Арс не раз уже и сам думал о том, что Маню обязательно нужно отблагодарить за все, что было. Даже интересовался, какой подарок она бы хотела получить, так сказать, на память. Но Марфа лишь отшучивалась. И на предложение купить машину, и на все другие предложения вроде этого... В конце концов, Арсений решил подарить ей драгоценности. Свидание – неплохой повод заставить Маню принять его щедрый подарок.
– Ладно. Во сколько за тобой «заехать»?
– Во сколько скажешь!
– Надо же. Ты можешь быть покладистой.
– Да я вообще прелесть. Ты разве еще не понял? – улыбается Маня, щелкая лежащего Брагу по носу. У него все внутри сжимается. Он трясет головой, чтобы избавиться от навязчивого тиканья часов, отсчитывающих оставшееся им время.
Свой сюрприз Брага готовит ночью. Хорошо, что за деньги все можно организовать, когда того пожелает душа. Пробуждения Марфы Брагин ждет с детским нетерпением. Та встает необычно хмурая, идет в ванную. Долго возится там, пока он, как дурак, меряет шагами комнату, то и дело поправляя игрушки на елке, потому что ему какого-то черта кажется, будто она недостаточно красиво украшена. Да перекладывает пакеты…
– Ух ты. Меня что, не было так долго?
Брагин оборачивается. Умытая солнцем Маня невероятно красивая.
– Нравится?
– Скажешь тоже! Это восторг. Но когда ты успел…
– Не скажу! Это сюрприз. Ну-ка приглядись, кроме елки здесь появилось кое-что еще, приглядись.
– Вот эта композиция со свечами?
– Да нет же! Вот! – Арс тычет пальцем в лежащую под елкой горку подарков.
– Так Новый год ведь еще… – Маня не договаривает, видно, вспомнив, что Новый год они с Брагой будут встречать не вместе. Тянет: – А-а-а… Ну да.
А Браге ведь и самому как-то не по себе. Но он списывает свое состояние на приближающиеся праздники. Потирает руки и как-то излишне бодро командует:
–
