клокотала внутри меня, я готова была убить этого парня за такое равнодушие. Он бы знал, чего мне стоил побег из дома, знал бы, что я поссорилась с мамой и обидела Патрика.
Черт!
Я скинула трубку и кинула телефон на кровать. Включила любимый трек и начала двигаться под настроенным ритм. Танцы успокаивали меня, особенно в те моменты, когда я старалась забыть о своих чувствах к Крису, о нашей разлуке. Я танцевала, когда мне было плохо, танцевала, когда мне было слишком хорошо. Сейчас я пыталась прогнать этот день из головы и радоваться, что с родителями все в порядке, что мы в безопасности, а папа не злился. Или почти не злился.
Когда меня привели домой, папа лишь взглянул на меня с разочарованием в глазах, что очень больно ударило в самую душу. А все из-за Криса.
Внезапный стук в дверь отвлёк меня от насущных мыслей.
– Я зайду, – произнёс папа у порога и закрыл за собой дверь. Он не спрашивал, можно или нет – он делал.
Я выключила музыку и села на кровать. Папин взгляд не выражал ничего. В нем не было тепла или четкой прохлады. В нем сквозило равнодушие, которого я так боялась.
Между нами повисло молчание, которое висело над нами как серая туча. В нас вот-вот ударит молния, если мы не заговорим.
– Прости, что так вышло, – первое, что я произнесла.
– Ты не должна была оставлять маму одну.
– Знаю.
Я опустила глаза и разглядывала свои пальцы, нервно переплетающиеся друг с другом.
– Понимаю, сейчас трудные времена, тебе пришлось уехать подальше от друзей, но это не значит, что ты должна сбегать из дома ради них. Тебе нужно извиниться перед мамой и Патриком.
Я ничего не ответила. Чувство вины захватило меня и не отлипало ни на секунду. Понимаю, что нужно. Я оставила маму одну с плачущим братом. Да его расстроила из-за игрушки. Вряд ли с игрушкой возникла проблема, но…
– Пап? – подняла взгляд на разочарованное лицо отца.
– Что?
– Долго это продолжится?
– Не могу сказать, милая. Сейчас все очень сложно.
– Нет, я не об этом.
– А о чем?
– Сколько ещё мы будем переезжать из-за твоей работы?
Он замолчал и отвёл от меня взгляд на часы. Не электронные, как у меня, которые показывали пульс и давление, а швейцарские, с гравировкой. Он коснулся подарка мамы и слов над циферблатом, которые я никогда неё могла разобрать, затем поднял серьезные чёрные глаза на меня. Такие я видела в отражении зеркала, когда у меня сильно болела, и я хотела закрыться то всех и отдохнуть хотя бы пару часиков.
– Я делаю все возможное, чтобы уберечь вас с мамой.
– Поэтому ты запретил мне общаться с Крисом?
Вдруг вспомнились слова о «косячном пареньке». Точнее о его отце, который что-то не поделил с моим. Интересно, что натворил мистер Скотт?
– Это все сложно.
– Я уже взрослая. Объясни мне.
– Сегодня ты доказала, что ещё маленькая.
– Вы с мамой молчите, прячетесь. Что мне оставалось делать? Сидеть в четырёх стенах?
– Если я так сказал, да, сидеть. Если ты это не понимаешь, то будешь наказана!
Я хотела высказать свою претензию, но вместо папы осталась пустота, а моя дверь оказалась закрытой.
– Эй! Так нечестно!
Я ударила по двери. Один раз, второй, третий. Но в ответ я услышала только удаляющиеся шаги отца. Класс. Теперь мне сидеть здесь вечность?
– Черт!
Напоследок я стукнула кулаком по двери и упала на пол, подтянув к себе колени. Теперь я пленница не только в доме, но и в собственной комнате. От этих мыслей мне стало не по себе, а чувство вины смешалось со злостью на ситуацию и на папу. Почему он не мог решить свои проблемы и не портить нам жизнь? Маме тоже тяжело без лучшей подруги, а мне без…
Крис ещё попытался позвонить мне, но я все время скидывала трубку. Его голос последний, который я хотела сегодня слышать. Да, я скучала по нему, иногда порывалась позвонить, разблокировала телефон, чтобы набрать, но в последний момент сбрасывала. Я поссорилась с папой из-за него, а из-за папы не увиделась с Крисом.
Он мог сказать мне, что не придет. Мог не обманывать меня…
«Все парни обманывают своих девушек, особенно таких наивных, как ты».
Почему именно эти слова пришли в голову?
– Привет, Карамелька, – послышался знакомый голос с улицы.
– Ты?
– Привет, Карамелька, – послышался знакомый голос с улицы.
– Ты?
Я взглянула на окно и увидела знакомую кудрявую шевелюру. Как он туда забрался? У нас высокие потолки, а моя комната находилась на втором этаже.
– Не рада меня видеть?
Если честно, нет. Я бы вообще никого не хотела видеть. Ни родителей, ни Криса, даже этого странного паренька с отвратной прической. Но ему, видимо, плевать. Он приподнял створки окна и сел на подоконнике, свесив одну ноги снаружи. Пальцами он нашел в кармане мятую сигарету и непринужденно поджег ее… прямо в моей комнате.
Я смотрела, как дым выходил из его уст тонкой струйкой и не могла оторваться от полных губ. Но волновали меня не они.
Я была в шоке от его наглости и беспринципной манеры поведения. Но вместо того, чтобы высказать свое недовольство, из меня вышли другие слова:
– Дашь мне?
Он удивленно вскинул бровь и уставился на меня, как на ненормальную. И этот человек несколько часов назад он учил меня курить кальян?
– Так сильно хочешь курить?
Я отвела взгляд, не в силах признаться ему, что хочу. Хочу почувствовать что-то новое, хочу вдохнуть дым в легкие, хочу успокоиться. Говорили, что курение успокаивает. Кальян немного успокоил и отвлек. Я надеялась, что это не ложь.
Он также молча достал из пачки сигарету и протянул мне. Наши лица оказались слишком близко друг к другу, когда он поджигал сигарету, но я быстро отстранилась от него. Я вдохнула едкий дым. Он другой, разъедающий мои легкие, лишенный сладкого привкуса. Но я не кашлянула, как сегодня днём. Дым проник и вышел через губы и нос.
– Ты быстро учишься, Карамелька.
– Перестань меня так называть, – я злобно посмотрела на парня, затянувшись. – И вообще, что ты здесь делаешь?
– Дай ка подумать.
Он наигранно поднял глаза к потолку и обхватил полными
