вверх. Марк громко свистит, за что получает от меня уничтожительный взгляд, и я жалею, что в этот момент не обладаю способностью супермена выжигать глазами. Поэтому просто провожу ребром ладони по горлу, смотря на близнеца. Он содрогается от хохота.
Успеваю заметить тенью пробегающую к выходу Еву. Она прижимает к груди шапку и куртку, явно стараясь быть незамеченной. Марк перестает смеяться, задумчиво смотрит ей в след и поднимается на ноги.
Меня отвлекают подошедшие поправить волосы стилисты и оказавшаяся рядом Ирина.
— Красавица, — одобрительно произносит женщина, касаясь пальцами моей руки.
Фотограф начинает свою работу. Делает несколько пробных снимков, показывает, как встать, куда посмотреть.
Я чувствую себя глупо и напряженно, первый раз оказавшись перед камерой. Тело словно не мое, ватное и не послушное. Взгляд постоянно соскальзывает с объектива и прыгает по людям, стоявшим за спиной у Романа, а их там целая толпа и все они смотрят прямо на меня, и видимо не представляю, насколько смущают!
Думала, что отсутствие Мирона пойдет мне на пользу, но происходит с точностью наоборот. Мне не для кого устраивать представление.
— Так не годиться. Нет огня, — говорит Роман, листая снимки, показывает их Ирине и она хмурясь постукивает пальцем по губам.
— Отдохни, Ангелина. Ната, давай ты.
— Мы закончили? — спрашиваю.
Ноги гудят и подгибаются. Шея ноет и я не прочь нацепить свой воротник обратно. Лицо чешется. В глаза от направленного света слезиться и будто песка насыпали. Хочется хорошенько потерять их, но тогда макияжу придет конец.
— С тобой пока нет, — качает головой Ирина. — Сделаем еще серию.
За окном уже смеркаться.
Раздраженно стягиваю с рук перчатки и опустив глаза пол. Внезапно накатывает слабость, зайдя за ширму прижимаю лопатки к холодной стене и прикрываю глаза.
За тонкой тканевой перегородкой пытаюсь урвать минуты одиночества и спокойствия, восстановить силы. Гул голосов внезапно меркнет, словно я попадаю в вакуум.
Легкое колебание воздуха долетает до моего тела и волоски на коже приподнимаются.
Широко распахиваю глаза, сталкиваясь с темным взглядом Мирона Гейдена.
Он нависает надо мной как скала, уперев руку около мой головы. Я дергаюсь в сторону, и он опускает рядом вторую, поймав в капкан.
— Где ты был? — спрашиваю совсем не то, что должна.
— Скучала?
Его лицо приближается к моему. Он проводит пальцем по моей ключице и демонстрирует мне покрытую блестками подушечку.
— По тебе? Никогда, — пытаюсь оттолкнуть наглеца, уперев ладонь в его плечи.
— Врешь, — произносит Мирон с дерзкой ухмылкой.
Внезапно сокращает расстояние между нами и накрывает мои губы своим ртом, без прелюдий раздвигая их языком.
Мирон сминает мои губы в жадном поцелуе. На грани грубости, наглости и дерзости. Абсолютно в его стиле.
Волоски на руках встают дыбом.
Это так неожиданно. Дезориентирующе. Вопиюще неправильно. Я должна сопротивляться, оттолкнуть, закричать, сделать хоть что-то. Но я в таком шоке, что меня просто парализует.
Воздух в лёгких застрял, как и не успевший сорваться с губ крик. Комната перед глазами кружится, и весь мой мир переворачивается с ног на голову. Все звуки разом меркнут. Время останавливается.
Ещё мгновение назад я слышала звук затвора камеры за ширмой, десятки голосов, наполняющих студию, смех Ирины, стук каблуков и движение мебели. Теперь ничего. Полный вакуум.
Только Мирон и я.
Он целует, а у меня внутри взрыв. Микроинфаркт. Фейерверк, взлетающий до небес и гаснущий от накатывающих волн цунами. Посасывает нижнюю губу, втягивая в себя. Проделывает то же самое с верхней, совсем не брезгуя толстым слоем помады.
Он опирается на руки возле моей головы, нависая сверху. Не касается меня ничем другим, лишь терзает нервные окончания в губах и языке. Мирон склоняет голову набок, углубляя поцелуй так, как нравится ему. Сильно и напористо.
Веки не падают, я так и смотрю на его лицо вблизи от моего, не в силах пошевелиться. Рассматриваю трепещущие чёрные ресницы, тёмные спадающие на лоб пряди, которые теперь щекочут и мой, движение его скул и линии челюсти. Хочу дотронуться, погладить, зарыться пальцами в его волосы, притянуть к себе ближе и ответить на поцелуй со всей страстью и любовью, на которые способна.
Я почти делаю это: приподнимаю руку и… прихожу в себя.
Размахиваюсь и толкаю Гейдена в грудь. Упираюсь локтями, создавая между нами расстояние, и отворачиваюсь в сторону, вырывая губы из сладкого и ядовитого плена.
— Что ты делаешь? — выдыхаю рвано. — Зачем?
Первый вдох после поцелуя обжигает лёгкие. Прикасаюсь пальцами к саднящим припухшим губам, стараясь то ли стереть жалящий поцелуй, то ли поймать оставшееся после Мирона тепло.
— А на что это было похоже, неАнгел? Мы целовались, — в его хриплом голосе звучит насмешка.
Мирон и не думает отстраняться, продолжая нависать на вытянутых руках, бессовестно вторгаясь в моё личное пространство. Нарушает границы, переходит все рамки. Будто издевается или ждёт продолжения. Только его не будет.
Я обхватываю себя за плечи и возвращаюсь взглядом к лицу Мирона. Прищуриваюсь. Он в ответ прожигает меня взглядом чёрных глаз. Надо быть дурой, чтобы не заметить, как расширенный и потемневший зрачок полностью захватил радужку.
Мне не нужно смотреть на его пах, чтобы понять, как сильно он возбуждён.
— Да ну? — шепчу. — Зачем? По-дружески?
Во мне зреет протест. Он зреет давно, как нарыв, и вот-вот готов наконец прорваться и выплеснуть наружу всё то, что накопилось внутри. Я не какая-то игрушка или вещь, которую можно брать, когда захочется поиграть, а в другое время полностью игнорировать. Развлекаться и трахаться с другими, делая вид, что меня не существует. Я живая, всё чувствую. Мне больно и обидно до раздирающего жжения в груди.
— Потому что мне так захотелось, — наклонившись вперёд и почти касаясь моего носа своим, произносит Мирон. — А тебе это было нужно. Блеск в глазах и всё такое.
— Херня. Мне ничего от тебя не нужно, — выплёвываю, неотрывно глядя в любимые глаза. — Ничего. Ты ошибаешься, если считаешь иначе.
— Это ты ошибаешься. Я могу предложить тебе кое-что новое.
— Дружбу? — громко смеюсь. — И секс по дружбе? Не интересно! Проваливай! — толкаю его снова. — Поезд ушёл.
— Я так не думаю. Ты хочешь меня так же сильно, как и раньше. Я хочу тебя ещё сильнее, чем раньше.
— Я тебя ненавижу!
Мирон наклоняет голову набок, прикусывает нижнюю
