Я тяжело вздыхаю, признавая очевидный ответ. Конечно, могут. Почему нет?
— Могут. А скорее всего, ваши отношения будут такими же, как у тебя с твоим отцом.
— Я бы не хотел, чтобы они были такими.
Сердце отчего-то пропускает удар.
— Почему?
Понимаю, что ступаю на хрупкий лёд. Но мне действительно это интересно. Мне всегда казалось, что этот мужчина — идеал. И все у него идеально. Внешность. Одежда. Манера держаться и разговаривать, успехи в работе, семья… а оказывается…
— Мы с отцом часто ругались. Не всегда друг друга понимали. Он вечно пытался прогнуть меня под себя. А я вечно откусывался.
Демид смотрит прямо перед собой, а я отмечаю, что на лицо его набегают тучи.
— Что случилось в тот день?
Пояснения не нужны. Он прекрасно понимает, о чем я. И наверное просто отмахнется от моего вопроса. Но мужчина вновь меня удивляет и продолжает откровенный разговор.
— Много наговорили друг другу.
— Жалеешь?
— Да. А извиниться не успел, ведь я сгоряча все это высказал... И если бы не я, он бы не перенервничал, а спокойно добрался до дома. Был бы жив. И мать была бы здорова.
— Ты не прав. Твоей вины здесь нет. Никто не может предвидеть такие вещи.
Неужели он правда винит себя в смерти отца? Не могу представить, что у него на душе сейчас. Даже голос его немного изменился.
— Да есть, Влад. Это я виноват во всем. Какой из меня сын? Отца в могилу уложил. Я должен был вовремя остановиться.
— Лучше остановись сейчас. Ты замечательный сын. Вон как за маму переживаешь. Ты её поддерживаешь. Недопонимание бывает у всех. Ты ни в чем не виноват.
— Ты, кстати, ей понравилась, — бросает коротко. Словно между прочим. А у меня из головы не выходят тихие женские слова:
«Это она? Та самая Влада? Мне она показалась очень милой девушкой…»
Но спросить, что именно ей обо мне известно, не могу. Иначе выдам себя. Мне не хотелось бы, чтобы Демид считал, будто я специально подслушивала.
— После случая с родителями я понял, что судьба может преподнести сюрпризы в самый неожиданный момент. Сегодня все прекрасно, а завтра жизнь сломана. И можно просто не успеть сделать то, что должен. Я именно поэтому хотел поскорее познакомить маму и Мишу. Мало ли, что может случиться.
Я правда не знаю, что на это ответить. Очень печально, что так вышло с его семьей. И я с ним согласна. Нужно ценить близких, время и то, что у нас есть сейчас.
— Кстати, я тут подумал. Насчёт Диснейленда. А что? Не такая уж плохая идея. Давай Мишку свозим?
— У меня работа. А Мишка ещё маленький. Он не осознает своего счастья. Сейчас это ни к чем… ааай!!!
— Тихо, тихо!
Оступившись, я лечу вперёд, а острая боль пронзает ногу. Демид тут же реагирует и успевает подхватить меня, но он слишком сильно сжимает пальцы и тянет на себя: кажется, вот-вот руку выкрутит. Но оно и ясно, лучше я упаду, чем он Мишку уронит, а иначе я бы просто рухнула вниз. Закусываю нижнюю губу и стараюсь не разрыдаться прямо здесь. Черт, как же больно, а!
— Что, что такое, Влад? — обеспокоенно заглядывает мне в лицо.
— Не знаю, оступилась, наверное.
Пытаюсь опираться на больную ногу и сразу же переношу вес тела на здоровую. Боль при движении только усиливается.
— Ну-ка, Мишань, давай постой-ка сам. Где болит? — тут же переключает внимание на меня. Присаживается на колени и начинает ощупывать ногу.
— Лодыжка.
Неосознанно я опираюсь о его плечи и краем глаза кошусь на Мишку. Мало ли. Вдруг побежит.
— Легкий отек уже заметен. Так. Едем к врачу, — уверенно резюмирует мужчина и берет меня на руки.
Я начинаю сразу возражать — сама справлюсь. Да и такси существует... И кроме того, у Демида встреча скоро. А я якобы в состоянии передвигаться самостоятельно.
Но вообще-то я не поняла ещё, в состоянии или нет. Болит так, что глаза из орбит сейчас выскочат.
— Мишань, мама поранилась. Надо её отнести в машину. Пойдём.
Мои возражения вообще не работают.
Сыночек расстроенно на меня смотрит, и все же Демида слушает. Не отрывает от меня глаз, но идёт вперёд.
— Я понимаю, что ты пытаешься помочь. Но Мишке скоро спать. Ему тяжело будет у врача. Там же ждать, наверное, долго.
— Нас пустят без очереди. Сделаем все быстро.
— Демид… тебе же некогда.
— Не спорь, экономь силы.
В машине я несколько раз ловила на себе обеспокоенный мужской взгляд.
— Кажется, у меня дежавю.
Да. Мне тоже. Мы с ним, можно сказать, именно так и познакомились…
— Потерпи немного. Скоро приедем.
Нога болит. Я даже благодарна Демиду, что он со мной возится сам, а не предоставил мне решать свои проблемы самостоятельно. Таким он был всегда. Рядом с ним я вообще не задумывалась о комфорте, это само собой подразумевалось. Как нечто обыденное.
Через некоторое время Мишаня начал клевать носом.
— Демид. Долго ещё?
— Подъезжаем.
Мужчина держал меня на руках, когда мы переступали порог клиники. Он отнёс меня в кабинет к врачу, затем на рентген. Одновременно он присматривал за Мишкой и занимал его. Внимательно слушал предписание врача. Слава богу, ничего серьёзного! Гора с плеч.
— Тебе прописали покой, так что нужно будет сообщить Листару — ты на больничном.
— Нет-нет, у нас там работы выше крыши. Я буду спокойно сидеть на стуле и…
— Влада. Нет, — перебивает и непоколебимо заявляет. — Ты будешь восстанавливаться дома. Посиди здесь, а я на кассу.
— Демид, давай договоримся, что я заплачу за себя сама. Не хочу быть обязанной.
— А давай договоримся, чтобы я больше этого не слышал. Твое нездоровье в первую очередь сказывается на Мишке. А это не то, что нам нужно. Так что сиди. Мишань, ты со мной.
— Неееет! С мамой!
— Да ладно тебе, пошли, на кнопки терминала понажимаешь, а то я с перепугу все цифры забыл. Кто нас выручит, если не ты?
ДЕМИД
Выкручиваюсь как могу, но Мишка все равно вопит одно и то же:
— Не пойду!
А оставлять его на Владу сейчас не хочется. Там, в парке, ее лицо перекосило от боли, а мне захотелось вобрать в себя неприятные ощущения, чтобы Влада ничего этого не чувствовала.
— Да пусть со мной посидит, — ласково гладит сына по голове, она часто так делает.
— Держи карту, пошли платить.
Глаза Мишки загораются, и он с трепетом протягивает ручки к пластику.
— Не скучай, мы быстро, — вскользь бросаю Владе и беру сына на руки.
Он такой забавный: на все смотрит с интересом, очень любопытный, везде лезет, всегда улыбается. Он когда ко мне впервые прижался, аж сердце застучало быстрее и дыхание сперло.
Как я жалею, что все вышло так. Что меня рядом не было. Что я не видел, как он рос. Как взрослеет и учится разговаривать, ходить. Очень жалею. Я как-то о детях не слишком задумывался раньше. Ну дети и дети. Да, конечно, по умолчанию это всегда подразумевалось, но потом, в далёком будущем. А тут… у меня есть сын. Маленький озорник и разбойник. И он…
В кармане вибрирует мобильный. Я ставлю Мишку на ножки и отвечаю на звонок. Ждал его все утро.
— Олег. Быстро и по делу.
— Ничего нового пока не выяснил, кручу старые данные. К чему нужно подвести, что именно рыть?
— Это, по-твоему, быстро и по делу?
— Ну Демид Андреевич, нужна конкретика.
— Вот ты мне и дай эту конкретику. Проверяй все.
— Начну с оплаты и данных по управляющему. Насколько можно светиться? Вы же сначала говорили тише воды…
— Мишань, ты куда полез?! — резко дёргаюсь, тянусь вперёд и пытаюсь схватить сына. — Иди сюда! Миша!
Грозный голос не оказывает на него ни малейшего эффекта. Он юркает за стойку ресепшена. А дальше регистратура. И там его ищи-свищи.
— А что это у нас за несанкционированный налёт, — спокойный нежный голос звучит неподалёку. — Привет, маленький.
Обхожу стойку и заглядываю за неё.
— Демид Андреевич? — я все ещё прикладываю трубку к уху.
