Он снова вытер мои слюни. Как глупо сидеть вот так перед ним и просто моргать, когда внутри кипело так много сердитых слов, которые я могла бы сказать ему в ответ.
— Меня опередила Камелия, подкупила кое-кого, чтобы выставить все так, будто я собрался “нагреть” тебя на выплатах. И это опять плохое оправдание, но я и не выставляю его, как оправдание. Просто говорю, как есть. Ошибся ли я, поручив это кому-то? Может быть, но пойми… я привык раздавать приказы и делегировать полномочия, при моем уровне и размахе успеть всюду самому невозможно. Но если кто-то из подчиненных налажает, как это произошло в случае с тобой, отвечаешь всегда ты сам. Одна из напастей бизнесменов — неважно, какого уровня. Думаю, тебе это тоже знакомо.
Он сделал паузу.
— Итак. Там все. Я не хочу, чтобы ты считала меня подонком, который только и ждал момента, чтобы тебя обдурить. Поэтому ты можешь найти там официальные запросы, переписки со всеми датами и удостовериться, что переписка велась на озвученную мной тему, и велась раньше, чем произошла катастрофа с твоей пекарней. Ко всему прочему, там имеется выгодное коммерческое предложение, и я надеюсь, что ты отринешь в сторону свои обиды и взглянешь на него по-взрослому. Ведь задеты не только твои личные интересы, но и интересы работников, которые по-настоящему любят то же самое дело, что и ты. Твое дело, если оно включает в себя кого-то еще, всегда больше, чем ты сама. И да, мы снова сталкиваемся с еще одной напастью руководителей — на тебя смотрят, как на лидера, ждут твоих решений и надеются, что ты найдешь выход — всегда, в любой ситуации. Не отказывайся, рассмотри, это очень выгодное предложение.
Ах, купить он меня захотел!
Я зыркнула в сторону Принца сердито, попыталась что-то сказать чужими, онемевшими губами.
Роберт заботливо вытер слюни и даже придержал пальцами подбородок, чтобы я не пыталась издать ни звука, потом сел, выпрямился — красивый, широкоплечий, статный…
Холодный, отстраненный немного.
Эй, раньше ты вел себя со мной иначе, я ощутила эту разницу, и на сердце повеяло холодком.
— Я понимаю, что ты обиделась, и имела на это полное право. Но мне тоже чуточку… Хотя нет, буду честен, мне очень обидно, что за все это время ты не нашла во мне ничего, что шепнуло бы тебе: “Подожди немного, выслушай его!” Почему, Юль? Разве сохранение пекарни — это единственное, что удерживало тебя в постели со мной? Мне казалось, что нет. Но ты все порвала, стоило нашим интересам в бизнесе стать против друг друга. Ты и слышать меня не хочешь. Знаешь ли ты, что это больно? Мне казалось, я для тебя — другой, не тот, что для всех, не просто громкое имя или мешок с деньгами, но реальный мужчина. Просто человек. Я ошибся, да? Ты и сейчас смотришь на меня, будто я перед тобой играю… — он покачал головой. — В твоих глазах я так и остался картинкой с обложки журнала, и это, пожалуй, единственное, что меня сильно расстраивает. Мне казалось, что мы — настоящие. Возможно, я ошибся. Я разучился ошибаться и теперь понимаю, что заново попробовать это на вкус может быть очень горько. Еще раз прости, — добавил и резко встал, нацепив очки.
Я все-таки успела перехватить его взгляд, и он был ужасно грустным…
По-настоящему тоскливым. Все-таки тоска… она не в небрежном виде и отказе выглядеть на все сто, не в нежелании заниматься тем, чем привык. Настоящая тоска — невыносимо идеальная, яркая и пронзительная, до кома в горле...
Как-то мы были с родителями на море. Всего однажды… Брат плавал, я боялась зайти глубже, чем по колено. Я умела плавать, но плавала в реке, бассейне, озере.
Море виделось мне огромным, пугающим. Мне казалось, оно меня проглотит и никогда не выплюнет из своего синего брюха. Брат называл меня трусихой, смеялся и нарочно уплывал далеко.
Я помню, как бегала вдоль кромки пляжа и всматривалась в морскую гладь, а на ней бликами играло жаркое полуденное солнце, ослепляя, мешая рассмотреть, где же мой брат.
Где же… Ну, где?
И не знаешь, не видишь, не понимаешь — что же там, за этими бликами?
Взгляд Роберта напомнил мне об этом — когда смотришь на блики от солнца, а они ужасно красивые, яркие и безжалостно ослепляющие.
Мне невыносимо было смотреть, как блеснул его взгляд перед тем, как скрыться за черными очками.
Горло скрутило спазмом, как от сухости, хоть рот был полон слюней.
Я не могла пошевелиться несколько секунд — так глубоко меня поразили слова Роберта. В самое сердце…
Оно словно потрескалось, и через трещины в него проникла и другая сторона правды — правда Роберта, его боль, надежды, желания.
Прав ли он был, говоря, будто для меня наша связь ничего не значила?
Нет! Миллион раз нет…
Он стал для меня особенным, неужели он этого не понял?
Или я не смогла донести, показать, дать понять, как много он стал для меня значить?!
Я сделала запоздалое движение. С колен на пол полетела коробка с флешками, папками, кучей бумаг…
Когда я неуклюже все затолкала обратно, Принца уже не было.
Глава 33
Глава 33
Булочка
После того, как Принц ушел, я вернулась в кресло стоматолога.
На сердце будто началась снежная метель, но у меня… у меня зубы вообще-то болят. Зубная боль похлеще разбитого сердца, тем более, оно ныть начало, словно Принц мог быть в чем-то прав. Неужели так и было?!
Поэтому я решила долечить свои многострадальные зубы, тем более, знала, что в следующий раз я не скоро соберусь с силой воли, чтобы пройти это серьезное испытание.
***
Потом наступило время для размышлений, поиска правильного ответа и сумасшедшей тоски. Потому что Роберт и не думал покидать мои сны и глупое сердце, которое по нему сильно-сильно скучало!
Я не сразу решилась заглянуть в коробку, которую он мне принес. Но потом нырнула туда и долго-долго не могла заставить себя перестать листать, смотреть, перечитывать и думать-думать-думать…
Злилась, откладывала.
Но ненадолго.
Возвращалась снова и погружалась…
Еще бы я понимала хоть что-то в этих технологических нюансах. Но все выглядело солидно. Может быть, таковым и было?
Еще и предложение Принца — новое помещение, оборудование, капитал на первое время.
Соблазнительно? Еще бы!
У меня под ложечкой заныло — и место хорошее, и наработки, и оборудование выглядело солидно. Я на такие печи облизывалась, даже себе ставила пометки.
И рассмеялась — ну, конечно!
Когда люди Принца обыскивали мою квартиру на в поисках доказательства связи с Камелией, они перетрясли все. Включая рабочие и личные заметки, история браузера!
Он просто будто залез в мою голову и точно знал, что нужно предложить — тот самый кусочек, который казался лакомым.
И я совру, если скажу, что не подумала — почему бы и не попробовать?
Ведь бизнес мой закрылся, люди распущены. А как же семейное дело? Как же наша полуторавековая история? Неужели я стану той самой Юлькой Калининой, на которой все прервалось?
Хорошо же я войду в историю семьи!
Но с кем бы посоветоваться?
Не придумала ничего лучше, чем позвонить главному технологу нашей пекарни — Олегу Геннадьевичу. Опытнее него не было никого, плюс у него была не только кулинария за плечами, но и высшее техническое, и даже работа по профессии…
***
— Ничего в этом не понимаю, — призналась, показав заключения экспертов о том, что здание, где располагалась и наша пекарня, в скором времени бы снесли.
Олег Геннадиевич внимательно прочитал, пролистал, закивал.
— Да, а что ты хотела, Юль? Здание древнее, сама вспомни, как часто что-то менялось, а эти дыры — то труба, то еще что… Только успевай латать! И дело не в плохом уходе. Время всегда возьмет свое.
— Мне предложили взамен новое место и оборудование, — решила выложить карты на стол.
