Чернов пропал тогда больше чем на месяц и вот тогда я по настоящему оценила словосочетание «одинокая мать». Было трудно, бывали минуты когда я жалела о своём решении. Иногда я начинала себя гнобить за то, что не дала себе шанса стать женой хорошего человека, а сыну не дала возможности расти в полной семье. Возможно в будущем, Юрино предложение сходить в ЗАГС, могло вылиться во что-то крепкое и продолжительное. И возможно я бы действительно перетерпела и полюбила другого…
Я полюбила другого! — даже в мыслях я всё время ловила себя на подобных «оговорочках по Фрейду».
Шесть лет назад я точно не могла себе ответить на вопрос: любила я Мишу как мужчину или нет? Одно было точно и отрицать это было бы глупостью — я всё чаще представляла нашу с Решетниковым встречу. Представляла как расскажу Мише о сыне, а он обрадуется и скажет: "прости меня за всё, Маруся. Я был не прав, я осознал свою несправедливость к тебе…" А в конце он обязательно бы добавил: "Я хочу быть с тобой и сыном, потому что жизни без вас не представляю…"
Полнейшей чушью и глупостью были тогда мои мечты, но я ещё верила в чудеса. Я не должна была, но я скучала по Мише. Я вспоминала его тёплые губы, светлые глаза, взгляд... Чаще всего я возвращалась в то время, где мы были близкими и неразлучными друзьями. Когда мы гуляли, катались на машине, встречались с друзьями… Я скучала!
— Мам? Ну мам! Ты не слышишь?
Я вынырнула из событий шестилетней давности и посмотрела на сына.
— Сейчас будет наша остановка. Пошли.
Мы с Тёмой поднялись с кресла и поторопились на выход.
— Ты о чём-то мечтала, ма? Или просто думала?
— Да так… Вспоминала.
Мы вышли из автобуса и пошли в сторону садика.
— О чём вспоминала?
— Это давно было, Тём. Тебе будет не интересно.
— Это случилось когда вы ещё с папой вместе были? Расскажи, ма. Про папу мне точно будет интересно.
Я посмотрела на сына и, прочистив горло, ответила.
— Вечером я обязательно расскажу, а сейчас давай пробежимся до сада. Тогда ты на завтрак успеешь, а я на работу не опоздаю.
— Только обязательно расскажи.
— Угу, — киваю я и снова переношусь в события давно минувших дней.
Юра появился через полтора месяца. Мы с Артёмом как раз вернулись из поликлиники и обнаружили мужчину в квартире.
— Привет. Никто не ответил на звонок и я открыл дверь своим ключом.
Я настороженно посмотрела на мужчину и тихо ответила.
— Здравствуй.
— Я только со смены. Маш, давай ты уложишь Тёму спать и вместе пообедаем. Пиццу закажем или что ты хочешь?
Я на секунду прикрыла веки и серьёзно проговорила.
— Юра, я ничего не хочу. Спасибо тебе за всё… Я просто не знаю, чтобы делала без тебя, но нам лучше не начинать то, что я не смогу закончить.
Я положила сына на диван и стала снимать с него теплый комбинезон. Смотреть в глаза мужчины я не могла, мне было ужасно стыдно за свои слова, но я правда не хотела давать ему шанс… Даже на дружбу я не хотела давать Чернову шанс.
За спиной раздались приближающиеся шаги и я инстинктивно напряглась.
— Так значит ты решила... Понял, не глупый. Я старый для тебя что-ли, Маш? Мне сорок в этом году будет, а тебе девятнадцать только…
— Нет, — обернувшись, ответила я, — нет, Юра. Ты хороший и я верю, что найдется женщина, которая будет любить тебя и ценить. Я не эта женщина, прости.
От хлопка входной двери, мы с Тёмой вздрогнули одновременно. Сын начал было плакать от испуга, но я положила малыша на колени и принялась кормить.
Я тогда понимала, что Юра воспринял мой отказ как предательство, но изменить ничего уже не могла.
А Чернов больше не приходил. Первый раз после этой встречи я его увидела на предприятии, когда вышла из декретного отпуска. Юра шел к проходным воротам, из которых как раз выходила я. Заметив меня, мужчина сильно напрягся, сжал губы, а потом кивнул мне и прошёл мимо.
Больше я его не видела, а совсем недавно я узнала, что Чернов во второй раз женился на коллеге по цеху и почувствовала облегчение. У меня словно груз с плеч свалился — значит он точно забыл меня.
Отведя сына в сад, я побежала на работу. Сегодня к Валерие Гордеевне должны приехать гости из столицы, поэтому у меня намечался трудный день. Уже больше полугода я работала на деревоперерабатывающем предприятии семьи Городецких помощником специалиста по общим вопросам. Я занималась всеми организационно-административными и общими вопросами нашей «лесопилки». Лесопилкой предприятие называли в шутку большинство его работников, но если бы об этом узнала Валерия Гордеевна, она была бы очень недовольна, и это ещё мягко сказано.
Кем я только не поработала на этом предприятии и настоящее место дислокации я заработала потом и кровью. Поэтому каждое мероприятие, каждый приём гостей, каждое совещание я старалась организовать на максимально-высоком уровне. Сегодняшнее было не исключением. Тем более приезжали знакомые директрисы, а это большАя ответственность. Валерия Гордеевна была гораздо требовательнее и строже отца. То, что обычно прощал или пропускал мимо ушей Гордей Гордеевич, Валерия не упускала и при случае могла выписать штрафные санкции.
Отряхнув брюки, я на ходу растёгиваю куртку и на скорости вбегаю в ворота проходной. Новый рабочий день начался…
Глава 48
К десяти утра я закончила с основными приготовлениями к предстоящей встрече. Зал готов, техника настроена и работает, сопроводительные материалы подготовлены... Главное не забыть за полчаса до начала позвонить в кафе и договориться о фуршете — к двенадцати тридцати столы должны быть готовы.
Спускаясь по лестнице к секретарше Валерии Гордеевны — Ульяне, я ещё раз прокручиваю в голове план приготовлений. Вроде ничего не упустила.
Городецкой на месте не было, она поехала встречать гостей на вокзал. Директриса ни разу не встречала гостей или клиентов сама, что говорило о большой значимости делегации из столицы.
В первый раз я напрямую столкнулась с Валерией Гордеевной около года назад. В тот момент я работала в цехе транспортировки на должности оператора. Часто по поручениям начальника цеха мне приходилось мотаться в административное здание, где выше первого этажа я никогда не поднималась. Оставляла на посту охраны документы и убегала в цех. Но в тот день мне пришлось подниматься на третий этаж — этаж начальства. От волнения мои руки вспотели настолько сильно, что на конверте с документами появился отпечаток моих влажных пальцев. Ульяны на месте не было и я, потоптавшись рядом с кабинетом Городецкой, нерешительно постучала в дверь. Бумаги требовались ей срочно, поэтому я не стала лишний раз раздражать директрису.
Когда услышала сухое «входите», я зашла в кабинет и столкнулась с цепким, прищуренным взглядом Валерии Гордеевны.
От коллег я знала, что начальнице двадцать восемь лет, но она совсем не выглядела на этот возраст. Очень худенькой, с бледной кожей шатенке, я могла бы дать не более двадцати трёх лет. И это при том, что женщина была одета в чёрный свитер, на её лице напрочь отсутствовали следы косметики, а волосы начальницы были собраны в очень тугой пучок. Такие прилизанно-безупречные пучки я видела только у гимнасток по телевизору. В Лесопилке Городецкую за глаза называли старой девой и злой кикиморой, но я бы не назвала её страшной или некрасивой. Она скорее была отталкивающей, а черты её лица совсем не отличались милотой. Возможно если бы Валерия улыбнулась или не смотрела на людей своим фирменным «уничтожающе-строгим» взглядом, то картина бы поменялась. Но такого, по рассказам коллег, не бывало. Всегда хмурая и строгая Городецкая внушала страх у большинства работников предприятия.
