- Я не убивал твоего отца, - говорит Одаевский тихо.
Открываю глаза, пытаюсь восстановить дыхание. Мужчина подошел к столу, налил в стакан воды и протягивает его мне. Жадно выпиваю все большими глотками. Горло тут же перестает саднить. И даже дыхание пришло в норму.
- Почему я должна тебе верить? – спрашиваю. – Ты готов был на все, чтобы получить богатства Аралова. Ты убил его и заставил меня изображать твою невесту. Может, и то покушение на меня тоже твоих рук дело?
- Так вот ты какого обо мне мнения?! – голос Одаевского звучит особенно глухо в ночной тишине. – Если покушение тоже я организовал, то зачем мне было тебя спасть? Не скажешь?
Хороший вопрос. И ответа на него я не знаю.
- Нет, принцесса, я не убивал Аралова. И понятия не имею, кто это сделал.
Его голос звучит искренне. Может, это, правда, не он?
- Кто это был? – уверена, он уже выяснил, кто посмел совершить эту подлость. – Скажи, ты же знаешь!
- Не знаю, - выдыхает Одаевский. – Я и не планировал его убивать. Думал, старик согласится на все мои условия, когда узнает, что ты у меня. О его кончине я узнал, когда ты была уже в особняке.
- Думаешь, я тебе поверю?
- У тебя нет оснований не верить мне. Я говорю правду. А тебе нужно научиться доверять мне.
- Почему?
Доверять? Шакалу? Как такое возможно? Он сам понимает, чего от меня требует?
- Потому, что у тебя нет выбора, - заявляет Одаевский. – Тебя прикончат сразу же, как только ты выйдешь из-под моей защиты. И, боюсь, то покушение может стать не последним.
От последней фразы по спине пробежал озноб. И даже колени предательски задрожали. В памяти еще свежи воспоминания о том вечер, и звук пролетающих мимо пуль еще звенит в ушах.
- Не бойся, малыш, - говорит Одаевский, обнимая меня и притягивая к себе. – Я не дам тебя в обиду. Порву любого, кто хоть пальцем посмеет тебя тронуть.
Как же сладко он поет! Хочется верить, что не обманывает. Ах, ну да, у него же свой интерес.
- Зачем я тебе? Ты уже получил, что хотел, отобрав у меня все.
Одаевский улегся на подушку и аккуратно устроил меня сверху. Его руки, прочнее жгутов, привязали меня к крепкому телу. Сразу стало тепло и уютно.
«Точно с котенком, играет, - пронеслось в голове, - захочет – приласкает, захочет – выбросит».
Мужчина подхватил одеяло и накрыл нас, закинув его поверх моей спины. Рука, на моей спине медленно оглаживает кожу, будто прочерчивая на ней невидимые узоры. Размеренный стук сердца у меня под ухом успокаивает.
Если не знать контекста наших отношений, мы – идеальная пара. Он очень сильный. И рядом с ним чувствуешь себя в безопасности. Наверняка, Одаевский сможет меня защитить от любого нападения.
Но… только до того момента, когда он наиграется.
Глава 31
Марк.
Я превращаюсь в озабоченного пацана. Хочу ее постоянно. С каждым днем все сильнее, становясь все одержимее, я удивляюсь самому себе. Девчонка сводит меня с ума. Стоит увидеть ее фигуру, заглянуть в глаза, вдохнуть запах, и желание обладать этим чудом пересиливает здравые доводы рассудка. Вижу, как иногда она, уже с опаской, косится на меня, но ничего не могу с собой поделать.
Эта малышка полностью подчинила меня. И хорошо, что пока она об этом не знает.
Прошло всего две недели, а я уже не могу уснуть без нее. Не могу не позвонить, хотя бы раз за день. И не хочу, чтобы у нас были раздельные спальни.
Поэтому ее вещи были перенесены в шкаф в моей спальне, пока нас обоих не было дома. Моя принцесса дулась недолго, потому, что она упряма. Но я тоже умею убеждать. Да и кровать в моей спальне больше. И ванная комната просторнее.
Девчонка наглеет, с каждым днем все больше ощущая свою безнаказанность. Она и раньше была не робкого десятка, а сегодня обнаглела до того, чтобы копаться в ящиках моего стола. За чем я ее и застукал. Любая другая, оказавшись на ее месте, была бы тут же выкинута вон из особняка на веки вечные.
Любая, да. Но не эта.
Эту я наказывал своим любимым способом. Прямо на столе, дурея от ее стонов.
Я болен. Неизлечимо. Этой маленькой занозой, которая слишком глубоко засела в сердце.
Девочка хочет фактов, ищет информацию, не может отпустить ситуацию и просто плыть по течению. Аралов воспитал себе достойную преемницу. Только теперь навыки ищейки и строптивый характер ей не помогут. Да и что она станет делать с бизнесом своего папаши? Это не в кукольные домики играть, там знания и опыт нужны.
Только вложить нужные умения в эту прелестную головку Аралов не успел. А я и не собираюсь этого делать. Мне она нужна не в качестве бизнес-партнера, а в роли ласковой кошки. И эта задача у нее выходит мастерски, интуитивно, я бы сказал.
Вероника, будто услышав мои мысли, прогнулась в спине и, потянувшись рукой к моему лицу, провела ноготком по отросшей щетине. Дыхание перехватило от этого обыденного жеста. Ловлю ее запястье и подношу к губам. Там, на сгибе, пульсирует венка, по которой я провожу губами. Мозги заклинило, как только увидел мою одержимость, и теперь вдыхаю запах каждой минуты этого вечера.
Из кабинета мы больше никуда не переместились. И сейчас вальяжно разместились на диване. Я лежу на спине, а она, в моей рубашке, на мне. Вместо ужина – сырная нарезка, фрукты, шоколад и красное полусладкое.
Моя принцесса поворачивает голову, смотрит на меня. И я почти чувствую удивление в ее глазах. Она всегда смотрит недоверчиво, будто не верит в то, что я могу быть нежным.
Сам виноват. Не с того мы начали. Девочку нужно было приручать постепенно, а я повел себя, как животное.
Обхватываю пальцами ее подбородок, заставляя запрокинуть голову. Целую нежно, со вкусом, стараясь распробовать вкус моей девочки. Отпускаю ее губы, выдыхаю.
Ее вкус на губах.
Все решает послевкусие. То, что чувствуешь после. С ней любое торнадо станет шоколадной вечеринкой. Скольжение бедра по моей коже ощущается мягче шелка. Терпкий запах вина немного разбавляет вкус моей маленькой принцессы. Умопомрачительное послевкусие ее губ, которое невозможно ни с чем сравнить. Как вселенская уверенность в том, что это именно то, что ты искал всю жизнь. И сладкое ликование, принесенное пониманием, что это все мое.
- Почему ты не выпускаешь меня из особняка? – сквозь дурман своего опьянения этой малышкой, слышу ее голос.
- Глупости, - говорю, - мы только вчера ездили на прием к Звариным.
Вероника выдыхает, дует губки. Так бы и сожрал их. А она, будто, специально провоцирует.
- Это не считается, - заявляет упрямо.
Она даже сердится красиво.
- Почему не считается? – спрашиваю эту упрямицу, поглаживая ее по спине.
- Я по магазинам хочу. А ты меня тут, как в тюрьме держишь.
По магазинам? Точно, девчонка. Маленькая еще, бесстрашная. Забыла уже, как в нее стреляли. Юность беспечна.
- У меня нет времени ходить по магазинам, малыш, - говорю ей. – Скажи Ирине, она все принесет, что тебе нужно.
Вероника хмурит лоб, задумчиво замолкает.
- Раньше я сама выбирала себе одежду, - заявляет.
Да уж, принцесса! Точно королевских кровей, не иначе.
- Это не очень разумно, детка, - говорю, сам удивляясь тому, как мягко звучит мой голос.
С любой другой разговор был бы коротким. Я бы дал бабла на новые шмотки, и плевать, что там будет куплено. Черт, о чем я вообще? Какой другой? Нет других баб! Их больше не существует в моей реальности.
Вероника выгибается, со стоном прижимаясь ягодицами к паху. Осмелела девочка. Мне на погибель. Задом трется о мой стояк, провоцирует. Остатки логики из башки вышибает.
- Пожалуйста, - выдыхает со стоном.
И я ведусь, как придурок последний. Жаль, не знал раньше, какое счастье видеть свою женщину счастливой.
А что? Пусть развеется девочка. С охраной, разумеется, пойдет по своим магазинам. Ту гниду, которая заказала покушение, я вычислил. И теперь у мужика столько проблем, что ему не до новых подвигов. Тем более, намек, что это только аванс, этот недомерок получил. Вряд ли рискнет геройствовать и идти против меня. Знает, что я и на том свете достану.
