Мари и правда быстро достаёт простыню и наволочку, застилает диван и в растерянности смотрит на себя, потом на меня. Щёки вспыхивают.
— Мне… не во что переодеться.
Судорожно сглатываю, резко разворачиваюсь и иду к себе в спальню. Достаю из шкафа футболку, возвращаюсь, молча протягиваю девушке — говорить сейчас я не в состоянии.
— Спасибо, — шепчет и сбегает от меня в ванную.
Нет, это невыносимо! Постучавшись головой о косяк, прохожу в спальню, оставляя дверь открытой. Распахиваю окно, высовываюсь в него чуть не по пояс, жадно вдыхаю холодный воздух.
— Вы с ума сошли! — раздаётся громкий голос за спиной, и я в недоумении оборачиваюсь. — Заболеете! — Мари проскальзывает мимо и закрывает створку. — Ну прямо как ребёнок, ей-богу! — отчитывает меня, а я не могу отвести глаз от кудрявого эльфа в моей футболке, которая доходит ей почти до колен.
Малышка, пожалуйста, уходи! А то я за себя не ручаюсь!
Глава 27
Илья
Держусь из последних сил, но… Мари, вдруг замолчав, поднимает на меня свои зелёные в золотистую крапинку глазищи, и у меня окончательно срывает крышу. Шагнув вперёд, прижимаю к себе тонкую фигурку и ловлю раскрывшиеся в удивлении губы, впиваясь в них своими. Где-то на краю сознания остатки разума пытаются достучаться до мозга, крича, что я сейчас разрушу всё, чего с таким трудом добился, но просто не могу… не могу отпустить её!
Чувствую, как в грудь упираются руки. Бл. ть, Муромцев, прекращай думать членом! Быстро! Ну!!!
Отдираю свои руки от неё и отшатываюсь назад, дыша, как будто марафон пробежал. Мари остаётся стоять на месте, глядя на меня расширенными глазами. Пока ещё не убегает, но до этого явно недалеко — видимо, она просто в шоке. Ну и чем я лучше тех мудаков, которые…
— Мари, — не успев отдышаться, умоляюще смотрю на девушку, — пожалуйста, прости! Я не должен был… Я… — не знаю, что сказать, и ерошу рукой волосы.
Она просто стоит и смотрит. И под этим взглядом я теряюсь окончательно, устало опускаюсь на край кровати и, тяжело уперевшись локтями в колени, утыкаюсь лбом в ладони. После всего, что обещал ей и себе, всё-таки позволил инстинктам взять верх. Ну не идиот ли?.. Слышу лёгкие шаги и понимаю, что всё. Ушла.
Внезапно чувствую лёгкое прикосновение и резко вскидываю голову. Мари… не убегает! Наоборот, подходит ближе, потянувшись, опять проводит по волосам, пропуская их сквозь пальцы, ведёт тыльной стороной кисти по щеке и, слегка склонившись, мягко касается моих губ своими.
— Я что, всё-таки умер? — спрашиваю растерянно и чувствую улыбку возле своих губ.
— От чего? — девушка немного отодвигается и смотрит мне прямо в глаза.
— Не знаю… Инфаркт от перевозбуждения? — аккуратно обхватываю ладонями её талию, но она не отстраняется.
— Надеюсь, это тебе не грозит в ближайшие лет тридцать, — шепчет мне прямо в губы и углубляет поцелуй.
Отвечаю ей, но в голове полный кавардак. Она опять отодвигается.
— Что не так?
— Ты… не боишься? — смотрю на неё внимательно.
— Конечно, боюсь, — слегка улыбается, — но волков бояться, как известно…
— Я не хочу, чтобы ты боялась, — перебиваю её. — Не хочу заставлять, не хочу, чтобы ты хоть на секунду думала, что делаешь что-то не то.
— То есть я должна делать только то, что хочу?
— Ты не должна — ты можешь делать только то, что хочешь, — поправляю её, — а можешь не делать.
— Какая свобода, — она хитро улыбается, — Такого у меня ещё не было. Тут определённо есть, над чем подумать. Может быть, для начала ты разденешься?
Дыхание, едва восстановившись, тут же сбивается.
Марина
Илья, глядя мне в глаза, медленно поднимается. Я отступаю на шаг и смотрю на него, склонив голову. Мужчина одним слитным, гибким движением стягивает с себя футболку, и у меня во рту опять скапливается слюна. Всё-таки это невозможно, какие у него мышцы. Прикасаюсь кончиками пальцев к груди, веду вниз, к животу, потом обратно к плечу. Обхожу его со спины, проводя ладонью вдоль позвоночника, и возвращаюсь, становясь с ним лицом к лицу.
— Наклонись, пожалуйста, — тянусь к нему наверх, вставая на носочки, — ты такой высокий.
— Это плюс или минус? — он склоняется, обнимая меня за талию, пока я прикасаюсь к его губам. Отодвигаюсь на секунду.
— У тебя всё — плюс, — прижимаюсь бёдрами к его паху и ощущаю ещё один крупный… положительный знак. О-очень даже крупный. Мужчина рвано выдыхает, но ничего не предпринимает.
Смотрю на него внимательно — он и правда хочет, чтобы я всё делала сама! Хм, есть определённое преимущество в моей фиктивной «ориентации» — Илья явно переживает, что может меня испугать. Ну что ж, поиграем в трепетную лань, которая должна будет нападать на сурового охотника.
Тянусь пальчиками к пуговице на джинсах, расстёгиваю и поднимаю взгляд на мужчину. Он стягивает их с себя и остаётся в одних боксёрах, которые нисколько не скрывают его желания. Задумываюсь, глядя на него. Чёрт, я совершенно не привыкла вести в сексе!
— Илья Сергеевич, я тут подумала кое о чём, — протягиваю руку и поглаживаю натянутую ткань, отчего всё под ней дёргается, а мужчина издаёт какой-то полузадушенный звук.
— Мари, какой я тебе… нахрен… Сергеевич… Ты издеваешься? — он дышит через приоткрытый рот, глаза сумасшедшие.
— М-да… Ну, я просто хотела сказать, что опыта у меня не так чтобы много, может быть, вы мне поможете?
— Ты… поможешь!
— Я помогу? — в недоумении нахмуриваюсь, продолжая двигать рукой.
— Ты… а не вы… О-о, ч-чё-ёрт!
Он подхватывает меня под бёдра, но тут же, явно сдерживаясь, осторожно опускает на кровать, а сам, не ложась сверху, впивается в губы поцелуем. Я с энтузиазмом отвечаю, обхватывая его за талию, глажу по спине, по груди, спускаюсь к животу и ниже.
— Иди сюда, — зову, задыхаясь, хочется ощутить всю его тяжесть на мне, но мужчина медлит.
— Тебе… не будет некомфортно?
— Илья, ну какого… — выпаливаю, не в силах терпеть, но тут же сбавляю тон. — Мне будет очень комфортно, пожалуйста!
Когда он придавливает меня к постели, расположившись между раскинутых ног, я не сдерживаю блаженного стона. Только спустя пару минут сумасшедших поцелуев понимаю, что до сих пор в футболке, а хочу быть с ним кожа к коже. Тяну за подол, Илья помогает и, сняв с меня лишнюю тряпку, отбрасывает её в сторону, а сам касается моей груди, поглаживает, нежно сжимает, обхватывает губами сосок, отчего между ног сразу сладко дёргает.
— Какая же ты… — произносит, слегка запыхавшись.
— Пусть небольшая, зато своя, — вспоминаю всех девиц с апгрейдом, боровшихся за его внимание.
— Идеальная, — выдыхает и опять опускает голову, сжимая губами напряжённую горошину, выбивая из меня очередной стон.
— Я… хочу тебя, — шепчу, вцепившись пальцами в его волосы, тяну к себе, целую и повторяю: — Хочу тебя… внутри!
Мужчина стонет мне в губы и, отстранившись, судорожно стягивает с себя боксёры, помогает мне избавиться от кружевных трусиков — какое счастье, что сегодня я надела именно их. Опустившись обратно, вжимается в меня горячим, желанным…
— Ну же! — сгибаю ноги в коленях, приподнимая, и он, наконец, медленно входит, заполняя до предела. Мы оба стонем в унисон — и срываемся в какую-то безумную пропасть, где есть только движение в такт, ускоряющееся и усиливающееся с каждым толчком, с каждым биением сердца. Он запускает пальцы мне в волосы, удерживая голову, я обхватываю его ягодицы, мы целуемся и кусаемся, как ненормальные, стонем, рычим, и приходим к финалу — почти одновременно, сходя с ума от невозможной, невероятной, ошеломительной близости.
Илья прижимает меня к себе, не отпуская, и шепчет что-то на ухо, но я ничего не понимаю, слышу только дыхание, с шумом вырывающееся из горла, и колотящееся сердце… два сердца — его и своё.
— Мари, ты… — слегка отдышавшись, он всё-таки размыкает объятия, но продолжает лежать сверху, поглаживая меня по бедру. — Никогда так… за всю мою жизнь… — прижимается своим лбом к моему и закрывает глаза.
