хмурилась.
— Прекрасно. Знаете, что я вижу перед собой? Я вижу годы долбаных уроков балета, которые я ненавидела, годы обучения и годы, когда мне говорили, что я не могу есть то, что хочу. Вот что я вижу, черт возьми.
Я нахмурилась.
Ничего себе. У нас разные воспоминания о балете, да? Я задумалась, так ли я относилась к балету. Сейчас у меня была грудь и задница, что, похоже, в какой-то момент могло стать для меня проблемой.
— Не надо дурно выражаться. — Профессор Пулман фыркнул в напыщенном негодовании. — И что дальше?
Я попыталась скрыть свой хмурый вид и, вероятно, не смогла. Что за проблема у него была с Кэсси?
— Время вышло! — Он повысил голос и шагнул к модели. — Спасибо, Лола.
Лола схватила халат, натянула его, быстро улыбнулась профессору и скрылась в чулане, чтобы переодеться.
Одногруппники перенесли свои мольберты в конец комнаты. Я последовала за Кэсси, которая сутулила плечи, что мне не нравилось. Я задержалась, когда несколько человек попрощались со мной и вышли. Лола ушла с профессором, и в классе остались только я, Кэсси и парень по имени Девин, с которым мы обе находились в приятельских отношениях. Девин стоял в дальнем углу и не спешил покидать класс.
Я хотела попасть домой и не стала ждать, чтобы сказать то, что хотела. К черту. Я подошла к Кэсси, которая тоскливо рассматривала свой рисунок.
— Кэсси.
Она повернула голову и удивленно моргнула.
— Я не знала, что ты все еще здесь.
Я положила руку ей на плечо, и она наморщила лоб.
— Мне нравится твоя картина.
Она прикусила губу.
— Ты просто так говоришь.
— Нет. — Я вздохнула. — Профессор не должен был тебя так обижать. Как художник, он должен знать, что искусство субъективно. Если он этого не понимает, не значит, что для такого нет места.
Кэсси пожала плечами.
— Я должна рисовать то, что я чувствую об объекте. Я смотрю на Лолу и слышу, как мадам Рене ругает меня за то, что я набрала килограмм. Я помню, как мама выхватывает у меня из рук шоколадку и дает вместо нее морковку. Я вижу распухшие и израненные ноги, ногти на ногах больно вдавливаются в кожу под давлением пуантов. — Она бросила на меня кислый взгляд. — Я танцевала десять лет, и у меня хорошо получалось. Но я ненавидела каждую минуту. Страдания. Все время чувствовать себя не достаточно хорошей. Всегда испытывать голод. Нужно слишком любить балет, чтобы пройти через такое. Для меня это было сдерживающим фактором, и я умирала от желания вырваться на свободу. Что я и сделала. И это был гневный, обидный, громкий взрывной спор между мной и мамой. После между нами не было прежних отношений. Вот что я чувствую, когда смотрю на Лолу. Это то, что изображено на бумаге.
— Значит, ты нарисовала то, о чем просил профессор Пулман. Так сделает каждый. Ему нужно отступить.
— Вы правы.
Я напряглась при звуке голоса профессора. Глаза Кэсси расширились. Поморщившись, я нерешительно повернулась.
Позади нас с нечитаемым выражением лица стоял профессор Пуллман.
— Как бы мне не нравилось обсуждение за моей спиной, — сказал он, приподняв одну бровь, — ваша подруга права, Кассандра. — Он вздохнул. — Я… я неправильно истолковал ваш выбор. — Он жестом указал на картину. — Джейн права. Как художник, я должен понимать. Простите, если я был строг с вами. Я просто… я хотел убедиться, что вы действительно пишете из своего нутра, а не как подросток-эмо… неважно.
— Эм… спасибо… — Помрачнела Кэсси.
— Джейн, Девин, не могли бы вы оставить нас на минутку? — спросил он.
Я совсем забыла о присутствии Девина в комнате. Я бросила взгляд на Кэсси, и она ободряюще мне улыбнулась. Собрав свои вещи, я одарила профессора натянутой смущенной улыбкой и поспешила из класса вслед за Девином.
В холле Девин подождал, пока я его догоню.
Я познакомилась с Девином Олбрайтом на первой неделе изучения истории искусств. Он попросил одолжить ручку, и мы обменялись несколькими фразами, пока ждали начала занятия. Высокий, долговязый и симпатичный парень из инди-рок-группы, Девин увлекался цифровыми медиа.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Я в порядке. Немного стыдно за то, что меня поймали, когда я говорила гадости о своем профессоре. — Я хихикнула. — Но я в порядке.
Я не могла дождаться, когда расскажу Джейми. Он посмеется от души.
Девин улыбнулся мне с высоты своего роста, в парне было что-то под два метра.
— Это был добрый поступок. Разговор с Кэсси и то, что ты заступилась за нее. Всем остальным было наплевать, что профессор уже несколько недель постоянно задевает ее. А Кэсси выглядела так, будто вот-вот разрыдается.
— Ну, по крайней мере, он извинился.
— Да, из-за тебя и того, что ты сказала. Я все еще думаю, что он козел.
Я пожала плечами.
— А я думаю, он просто жесткий критик. Козел бы не признал, что был неправ.
— Ты всегда видишь в людях только лучшее?
Достаточно ли Девин был рядом со мной, чтобы понять это? Я бросила на него взгляд. Он рассмеялся.
— Я замечаю тебя, Джейн. Ты мила со всеми. А такие люди как ты, не нуждаются в том, чтобы быть милыми с кем-то.
Я раздраженно отмахнулась:
— Это немного цинично и поверхностно, не так ли?
Меня беспокоило, что люди автоматически предполагают что-то о человеке, основываясь на его внешности. Кэсси сначала даже не хотела со мной дружить, потому что решила, что я одна из тех «великолепных чирлидерш», с которыми у нее нет ничего общего. Я дала ей еще один шанс, несмотря на ее осуждение. Мы жили в поверхностном мире, и он влиял на нас, независимо от того, хотели мы этого или нет. Даже Скай однажды попросила меня пройти прослушивание для «Колдуна». И видит бог, я не проявила никакого актерского таланта, так что это предложение было основано на том, насколько хорошо, по мнению ее агента, я могу выглядеть на экране, и ни на чем другом.
Я должна сделать Девину поблажку.
— Я не это имел в виду. — Он провел рукой по темным волосам и остановился.
Я замешкалась, но остановилась вместе с ним, пока он с трудом подбирал слова. Мое сердце забилось быстрее, подозрения усилились.
Девин нервно облизнул губы.
— Так, ладно, я просто скажу это, чтобы перестать путаться. Джейн, ты бы… ты бы пошла со мной на свидание?
Я почувствовала, как мои щеки стали горячими.
— У меня есть парень, Девин, — напомнила я ему. — Ты знаешь об этом.
Он кивнул, его шея покраснела.
