уговорил пока ничего не рассказывать матери. Немного поведал о дяде Егоре, и я очень удивилась. На первый взгляд мужчина не похож на такого эгоиста.
— К ужину все починят, не волнуйтесь, — успокаивает Егор, не отрывая глаз от газеты.
Я в последние дни не замечала, как вел себя Егор, была слишком занята самоедством и удержанием. Реально верила, что смогу избегать Алекса.
Не вышло. Теперь я понимаю, что было глупо в это верить.
— Спасибо, — Алекс поднимается и сразу закидывает кружку в раковину. — Я буду поздно сегодня.
— Помой чашку! — поднимает Егор глаза. Смотрит на Алекса так, будто он совершил преступление.
Замечаю, как мама молчит, поджимая губы.
Алекс останавливается возле дверей, словно наткнувшись на бетонную стену.
Воздух накаляется. Тишина. Только яростное дыхание Егора режет барабанные перепонки.
— Я помою, в обмен на одно занятие по праву, — подрываюсь на ноги, улыбаясь во весь рот.
Не ожидая ответа, несусь к мойке. Руки дрожат, я даже мочалку с первого раза взять не могу.
— Я помогу тебе с правом. — Алекс тоже подходит к мойке. Моет кружку, едва зацепив пальцами мои.
Тепло сразу растекается телом, и напряжение немного спадает. Ненадолго. Ровно до тех пор, пока не оборачиваюсь. Егор так смотрит на меня, как голодный лев на жертву. Мое лицо моментально начинает жечь от стыда, пока он не переводит взгляд на Алекса.
Очень тяжелый, я бы даже сказала, огненный. Мне даже чай, которого я сделала два глоточка, поперек горла стал.
— Вижу, вы уже подружились, — наигранно улыбается. Правда, в глазах ничего не меняется.
Я не очень разбираюсь в людях, но мне показалось, что Егор сегодня вел себя именно так, как описывал Алекс.
Кажется, я никогда и не присматривалась к мужчине. Да и какая мне разница, если маме с ним хорошо, все остальное для меня неважно.
— Подвези девушку до универа, вон как тебя защищает, — выходит за нами в гостиную Егор. Не просит — приказывает, а мне становится не по себе.
Алексу девятнадцять. Он сам вправе решать, что делать или нет. Моя мама никогда себя так не ведет. Она уважает мое мнение и желания. Для меня приказы Егора немного по-дикому звучат.
— Как скажешь! — бросает Алекс и, подхватив сумку, выходит на улицу, громко хлопнув дверью.
— Хорошего дня, — вываливаю на автомате. — Ой, — вспоминаю, что не поцеловала маму, и возвращаюсь.
Она стоит над раковиной, смотрит внутрь.
— Мам, все хорошо? — тулюсь щекой к родному плечу. Мама машет головой, что «да», только я вижу, уже наконец-то вижу, что что-то не так.
— У меня пациент сложный, боюсь, не выкарабкается, волнуюсь, — опускает голову на мою. — Беги, беги, дочка, все потом расскажу.
Насчет пациента — верю. Она всегда такой была. Могла праздник устроить, если ее больной встал на ноги, и рыдать, когда теряла. Причем делать это могла только дома. На работе ее знают как строгого и ответственного врача.
Целую в щеку, мысленно обещаю вечером вытянуть из матери всю правду и убегаю. Алекс меня ждет. Мотор слышно даже сюда, хотя машина уже за воротами.
Пока иду, смотрю на серое небо и кривлюсь. Погода ужасная. Сыро. Хорошо, что дождя нет. Правда, ветер до косточек пробирает.
— Ты как? — Сажусь в автомобиль. Алекс весь напряжен, сжимает руль, но, как только видит меня, сразу во взгляде появляется тепло. — Все хорошо? — зеркалю свой же вопрос. Пристегиваюсь под прищуренный взгляд Алекса.
Опускает голову на руль, прикусив нижнюю губу. Так смотрит на меня, как вчера.
Мурашки покрывают все мое тело только от воспоминаний.
— Можно я тебя поцелую? — Дразнится засранец. Мы вчера договорились — никаких обнимашек и поцелуев вблизи дома.
— Нет, — закатываю глаза и ищу свой телефон в рюкзаке. Надо Катьке написать. Девочка моя подцепила вирус, третий день валяется с температурой.
Машина медленно трогается, оставляя дом за спиной. У меня двоякие чувства. Да мне вообще утром показалось, что проснулась другим человеком. Словно все время жила в каком-то своем мирке, а после офигенного вечера в объятиях Алекса все перевернулось.
Губы сами растягиваются в улыбке.
Оказывается, много не нужно. Всего одно одеяло, лавочка с видом на речку и тесные объятия парня, который нравится. Мы просидели почти до полуночи. Разговаривали ни о чем под тихую музыку, играющую из салона.
Иногда Алекс меня целовал, и тогда время просто останавливалось.
— Катька больна, думаю после пар навестить ее, — получив ответ, поднимаю взгляд на Алекса.
Он сворачивает на обочину и без разрешения чмокает меня в губы, обхватив лицо ладонями.
— Нормально я, — подмигивает.
— Вопрос уже не актуальный, — хихикаю.
— Не важно, — еще раз целует.
Меня током прошибает. Так же, как и вчера, сердце норовит выскочить из груди.
— Мы опоздаем на пары, — смущенно опускаю взгляд. Когда он на меня так смотрит, мне почему-то жутко неловко. И глаза его меняют оттенок на более темный, насыщенный, так и хочется смотреть и смотреть в них, только трудно выдержать.
— Поехали, — не упускает возможности чмокнуть в губы, и только после этого едем дальше.
Отворачиваюсь к боковому окну, чтобы он не видел моей глупой улыбки. Я еще вчера поняла, что никогда не увлекалась так человеком, как Алексом.
— У тебя сколько пар? — интересуются, припарковав машину возле универа.
— Три или четыре, не помню, — выхожу на улицу, закутавшись в шарф. Здесь ветер еще колючее.
— У меня две пары, в пять на работу, но тебя могу подкинуть к Катьке, — обходит автомобиль и переплетает наши пальцы.
Под громкие удары сердца заходим на территорию универа и сразу попадаем под всеобщее внимание.
Мне становится не по себе.
Крепче сжимаю руку Алекса. Смотрю, как он непринужденно себя ведет, словно мы так тысячу раз проходили, и немного набираюсь смелости.
50
Без Катьки пары — не пары. Все нудно, и поговорить даже не с кем. И темы какие-то неинтересные. Но я все равно счастлива. Алекс из мыслей не выходит, а о маме я пока не думаю.
С одной стороны, мы ничего плохого не делаем. Просто симпатичны друг другу. И не росли вместе. И познакомились раньше…
Если учесть, что дядя Егор и моя мама одноклассники, то это аргумент так себе.
От мыслей я громко вздыхаю, забыв, что еще идет пара, и препод околачивается почти возле меня.
— Настолько скучно? — подходит ближе. Сдержанно улыбается, вопросительно выгибая бровь.
— Нет, очень интересно, я просто, — чувствую, как краснею. Я даже не слышала, о чем он спрашивал.
— Допустим.
На первый взгляд мужчине около пятидесяти, но он явно старше. А имени я его еще
