всю мою жизнь, но это правда, и вот мы здесь.
Снова под ней, как в первую ночь, только теперь между нами все по-другому.
Паркер смотрит мне в глаза, обнимая за талию и фиксируя меня на месте.
— И каков же твой ответ, Квинн Скотт? Осталось ли в твоем сердце все то отвращение к Рождеству или я изменил твое мнение? Я выиграл пари?
Сглатывая, я подавляю эмоции, которые поднимаются в горле, затрудняя дыхание. Я сосредотачиваюсь на уже знакомом ощущении его рук на моей спине, и на том, как поднимается и опускается его грудь в ожидании моего ответа.
Опираюсь на надежность его рук, вытесняю свою нерешительность и страх. Им нет места здесь. Не с нами.
— Ну… я не уверена, нравится ли мне Рождество снова…. Или я только что поняла, что мне нравится Рождество с тобой, Паркер Грант.
Его губы растягиваются в ослепительную улыбку.
— Я говорил тебе, что выиграю, ты знаешь. Я знал, что где-то там находится девушка, которую я знал, она только что стала частью той женщины, которую я теперь знаю.
— Я думаю, она была здесь всегда. Просто я была настолько сосредоточена на построении своей карьеры и новой жизни в Нью-Йорке, что как-то по пути потеряла из виду то, что имело значение. Я отодвинула эту девушку в сторону.
— Ты мне нравишься такой, какая ты есть, Квинн. Вся ты. Даже ворчливая рождественская версия тебя. Какой бы ты ни была, я хочу тебя именно такой. Мне нравится твоя уверенность и твой драйв. Мне нравится, что ты бесстрашная и амбициозная. Мне нравится твое отношение, твоя дерзость, твое сердце и твоя доброта. Какой бы версией ты ни была или хотела быть, я хочу именно тебя.
Мое сердце бешено бьется в груди от его слов. Я не могу поверить, что мы стоим здесь и сейчас, что то, что должно было стать быстрой поездкой домой, привело к чему-то гораздо большему.
— Тогда я твоя. Я не знаю, как у нас все получится, если я буду в Нью-Йорке, но…
— Мы сделаем все, что потребуется. Есть самолеты, поезда, автомобили… и FaceTime. Мы можем встречаться где-то посередине. Мы все решим, мы можем решить все вместе, — я смеюсь, и слезы, выступившие в уголках моих глаз, теперь текут по моим щекам, он протягивает руку, нежно смахивая слезу, — я просто знаю, что хочу этого, Квинн. Я хочу тебя и не позволю тебе сесть в самолет, не будучи моей. Будь моей. Черт, просто мне нужно, чтобы ты была моей.
Никаких колебаний. Никаких сомнений или вопросов. Глупо было даже думать, что они есть, я стала его еще до того, как поняла это. До того, как это понял кто-то из нас. Возможно, я всегда была, наверное, какая-то подсознательная часть меня знала, что мы окажемся здесь. Вместе.
Я скольжу руками по его шее и запутываю пальцы в его волосах, притягивая его к своему рту, прежде чем прошептать.
— Я вся ваша, доктор Грант, а теперь, отвези меня домой, и давай проведем нашу последнюю ночь вместе так, как мы никогда не забудем.
Его глаза расширяются, вспыхивая от вожделения, а затем он опускает свои губы к моим и берет мой рот в яростном поцелуе прямо под омелой, как в клишированном рождественском романтическом фильме.
Может быть, Рождество не так уж и плохо. На самом деле, я даже склонна сказать, что это мой самый любимый праздник, до тех пор, пока я могу провести его с ним.
Я исправившийся Гринч.
И за это я должна благодарить Паркера.
Ну и, конечно, омелу, эта жуткую пару ярко-зеленых колготок и пари, которое я всегда была обречена проиграть.
— Это все? Квинн… ты уверена? Мне показалось, что я что-то видела в твоей спальне, и я…
— Мама, — со смехом обрываю я, — это все. Мы дважды проверили, а теперь сделай глубокий вдох и постарайся расслабиться, хорошо? — я подношу руки к ее напряженным плечам и успокаивающе сжимаю их. Я знаю, что она волнуется не меньше меня, но у нас все под контролем.
Я так долго ждала сегодняшнего дня, что не позволю ничему встать на пути, включая мамину суету.
— Ладно, ты права. Жду тебя на улице, дам тебе возможность попрощаться.
― Да, спасибо, мам.
Как только за ней окончательно закрывается входная дверь, я оглядываю маленькую квартирку, которую последние несколько лет называла своим домом. Эти стены, которые видели мои хорошие и плохие дни, это место, где я нашла себя и позволила себе вырасти в того человека, которым я являюсь сегодня.
Мне очень грустно оставлять эту квартиру и свою жизнь в Нью-Йорке, но еще большая часть меня с таким нетерпением ждет будущего, что я не хочу оглядываться назад.
— Готова? — глубокое хриплое дыхание доносится до моего уха, когда пара сильных, мускулистых рук обхватывает меня за талию и притягивает к твердому, теплому телу.
Голос человека, который украл мое сердце, когда я этого совсем не ожидала. Человека, который вернулся в мою жизнь и изменил каждую ее секунду. Человека, который сделал последний год моей жизни восхитительным.
Я поворачиваюсь в его объятиях с самой счастливой улыбкой на губах.
— Я готова, как никогда, доктор Грант.
Он ухмыляется, услышав свое любимое прозвище, и крепче прижимает меня к своей груди. Я удовлетворенно вздыхаю и кладу голову ему на грудь, слушая, как ровно бьется его сердце.
Год назад я вложила все свои силы в отношения, в которых не была уверена, что они выдержат даже неделю, не говоря уже о сотнях километров и месяцах между нами.
Но они выдержали, мы справились. Длинные расстояния были нипочем, когда мы знали, что на финише будем вместе.
Паркер Грант — мой, и я никогда его не отпущу.
— U-Haul3 готов к отправке. Я все плотно упаковал, и твоя мама готова ехать в аэропорт, — говорит он.
Я еще раз окидываю взглядом пустую квартиру и понимаю, что, без сомнения, готова. Хотя какая-то часть меня всегда будет скучать по Нью-Йорку, я готова к возвращению.
— Тогда, похоже, мы готовы, — говорю я ему, приподнимаясь на носочки, чтобы прижаться губами к его губам. Его губы двигаются по моим, и его поцелуй становится жадным.
— Если бы твоей мамы не было в машине, я бы уложил тебя прямо здесь, чтобы мы могли как следует попрощаться с твоей квартирой. В конце концов, мы провели последний год, используя каждую поверхность здесь так часто, как
