чем ты любишь заниматься в свободное время?
Николай посмеивается:
— У меня не хватает свободного времени на хобби.
— Какая жалость.
Я чувствую, как он целует мои волосы, и когда между нами воцаряется тишина, я начинаю засыпать. Я пытаюсь бороться с этим, потому что знаю, что меня ждут только кошмары.
Николай проводит пальцами вверх-вниз по моей спине, и вскоре я проигрываю битву со сном.
Николай
После того, как Эбигейл уснула, я сидел как застывшая статуя, прежде чем осмелился перенести ее на кровать.
Я провел ночь, обнимая женщину, в которую невероятно сильно влюбился, пока она спала как убитая.
Господи, как же я скучаю по ее кокетливой натуре.
Я скучаю по ее беззаботным улыбкам.
Скучаю по ее нахальству и по тому, как она всегда говорила то, что думала, безо всяких фильтров.
Сейчас она даже не похожа на себя прежнюю, и меня бесит, когда я вижу, как ей тяжело. Хотелось бы, чтобы она открылась и позволила мне помочь.
Я уже опаздываю на урок с третьекурсниками, когда она начинает шевелиться. Ее щека трется о мою грудь, а рука крепче обнимает меня за талию.
Она издает удовлетворенный вздох, который согревает мое сердце, но минуту спустя она поднимает голову, и на ее лице появляется замешательство.
— Доброе утро, — бормочу я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.
Ее взгляд устремляется на мое лицо, и на мгновение в нем читается только удивление, но затем я вижу, как ужас снова появляется в ее радужках.
Она отстраняется от меня и садится. Проводя рукой по своим растрепанным волосам, она шепчет:
— Доброе утро. — Поднявшись с кровати, она спрашивает: — Ты спал здесь?
— Да. — Я встаю и быстро надеваю ботинки. — Ты хорошо спала?
Эбигейл задумывается на пару секунд, и с удивлением, промелькнувшим на лице, кивает.
— Да. — Она снова смотрит на меня. — А ты?
Улыбка кривит мои губы.
— Я держал тебя в своих объятиях, поэтому спал как убитый. — В ее глазах темнеет от беспокойства, и из-за этого я спрашиваю: — Что происходит в твоей голове?
Она бросает взгляд в сторону гостиной, прикусывает нижнюю губу, прежде чем ответить:
— Я не могу быть в отношениях.
— Я знаю. — Ее взгляд возвращается к моему лицу, когда я объясняю: — Я просто хочу быть твоим другом, Эбигейл. Я не уверен, что с тобой случилось, но надеюсь, что ты позволишь мне быть рядом с тобой.
— Просто друзья? — спрашивает она, хотя я вижу, что ей не нравится, как это звучит.
— Пока ты не решишь иначе, — уверяю я ее, прежде чем признать правду, — я приму тебя любой.
Ее брови хмурятся, и она выглядит такой чертовски грустной, что мне хочется сжать ее в объятиях и никогда не отпускать.
Я сжимаю руки в кулаки, чтобы удержаться и не прижать ее к себе.
— Это несправедливо по отношению к тебе, Николай. — Ее хриплый голос бьет по моему сердцу.
Медленно я придвигаюсь к ней ближе, пока не могу коснуться рукой ее щеки.
— Быть вынужденным оставаться в стороне, пока мне приходится наблюдать, как ты в одиночку борешься с этой травмой, несправедливо. Я знаю, что дело не во мне, но я умоляю тебя впустить меня. Позволь мне утешить тебя и дать тебе силы пройти через это.
Она опускает голову, так что я не вижу ее глаз, и качает головой.
Я целую ее в лоб, затем говорю:
— Я никуда не уйду, Эбигейл. Я не буду задавать вопросов и просто поддержу тебя. Хорошо?
Все еще не глядя на меня, она кивает.
Я снова целую ее в лоб, прежде чем отойти от нее.
— Выйди в сад и порисуй, любовь моя.
Она снова кивает, и когда я иду в гостиную, слышу, как она спрашивает:
— Что означают эти слова?
Я останавливаюсь у двери и, открыв ее, оглядываюсь на спальню, где стоит она. Наши взгляды встречаются, когда я признаюсь:
— Любовь моя.
И снова грусть омывает ее черты, и мне не хочется оставлять ее, но заставляю себя выйти в коридор, закрыв за собой дверь.
Маленькие победы одерживают верх в битве, Николай.
Вздохнув, я направляюсь в свои апартаменты, чтобы принять душ и приступить к работе. В комнате охраны я поставил дополнительного охранника, чтобы он присматривал за Эбигейл. Он должен сообщать мне, если она не закажет еду или не пойдет в обеденный зал, а также если увидит что-нибудь необычное.
Приняв душ и собравшись с силами, я захожу в комнату охраны, чтобы сообщить Карлину, что Эбигейл сегодня будет рисовать в саду.
Я иду в студию, когда дядя Карсон окликает меня:
— Зайди в мой кабинет.
Заглядывая в студию, где занимаются третьекурсники, я приказываю членам картеля:
— Продолжайте спарринг до конца урока.
Когда я захожу в кабинет дяди, он сразу же улыбается мне.
— У меня хорошие новости.
Я занимаю место напротив его стола, приподнимая бровь:
— Да?
— Я нашел замену на должность боевого инструктора.
Я ждал услышать от него эти слова, но теперь я беспокоюсь о том, что оставлю Эбигейл здесь.
— И кто это?
— Привет, братишка, — слышу я знакомый голос позади себя и, удивленный, бросаю взгляд через плечо на свою сестру.
— Привет. — Я встаю со стула и обнимаю ее. — Что ты здесь делаешь?
Инна хихикает.
— Я — замена.
Мои брови приподнимаются.
— Правда? — Держа руку на ее плече, я спрашиваю: — Почему ты не сказала мне, что рассматриваешь эту должность?
Инна пожимает плечами.
— Мы с Сергеем хотели убедиться, что это правильно для детей.
Вот это да. Меня редко застают врасплох.
— И прежде чем ты спросишь, — усмехается дядя Карсон. — Я не принуждал ее к к этому решению.
Положив руку на спину сестры, я подталкиваю ее к стулу. Когда мы оба усаживаемся, я пристально смотрю на нее и спрашиваю:
— Ты уверена? Посетители здесь — не что иное, как сплошное раздражение.
Из нее вырывается смешок.
— Это мне досталось терпение. В отличие от тебя.
Точно. Инна — моя полная противоположность.
Она ободряюще улыбается мне.
— Детям здесь понравится, и они получат необходимую подготовку, чтобы возглавить бизнес, когда мы уйдем на пенсию.
Верно.
Я киваю.
— Пока ты счастлива, я буду поддерживать твое решение.
— Я по-прежнему буду помогать с семейным бизнесом, — говорит она.
Сделав глубокий вдох, я улыбаюсь своей сестре и дяде, прежде чем спросить:
— Когда Инна приступает к работе?
— Через две недели, — отвечает она. — Затем ты сможешь вернуться домой.
У меня осталось две недели с
