говорит: — Ты можешь открыть дверь?
— Дверь? — Я смотрю на экран своего телефона, ничуть не удивляясь, что звонит Бо.
— Я думаю, что в дверь только что позвонили.
— Я даже не знала, что у тебя есть дверной звонок, — кричу я, но уровень шума возрастает, поскольку все готовятся кричать в честь Нового года. Я подхожу к нему и, открывая, говорю: — Подожди. Почему я открываю твою дверь? Ты живешь здесь.
Он пожимает плечами, и я закатив глаза, смотрю на другую сторону открытой двери.
У меня перехватывает дыхание, а затем живот делает несколько сальто. Мой парень стоит с другой стороны. Его лицо светится, и мой желудок снова дергается.
— Бо?
Его улыбка слегка тускнеет, когда он смотрит мимо меня туда, где стоит Феликс. Я перевожу взгляд между ними, и мое волнение быстро улетучивается. “О, нет”. Я вижу, как разворачивается драма, как на курорте. Почему Бо здесь и как мне вытащить нас отсюда, пока все не случилось?
Бо не делает попытки войти внутрь, а Феликс стоит на месте. Я делаю шаг навстречу своему парню.
Я не уверена, чего от него ожидаю, но он небрежно обнимает меня за талию, как будто его появление не имеет большого значения, и говорит: — Привет, детка.
Бо
Стелла неподвижно стоит рядом со мной, ее взгляд метается между мной и ее братом. Все остальные на вечеринке слишком заняты, чтобы меня заметить, и в этой ситуации я благодарен им.
Стелла бросает умоляющий взгляд на брата. Что-то вроде: «Пожалуйста, не надирай задницу моему парню сегодня вечером». Из ее уст в уши Бога.
— С днем рождения, — говорю я ему.
Он быстро поднимает подбородок. — Спасибо. Вам двоим следует остаться снаружи или посидеть в моей комнате. Гаррисона здесь нет, но есть другие ребята из команды, и чем больше они пьют, тем меньше я уверен, что они не попытаются что-то затеять.
— Я ценю это. — Я был потрясен, получив от него сообщение сегодня вечером с приглашением прийти сегодня вечером к Стелле. Еще больше потрясен тем, что это не ловушка. Хотя, я думаю, это может быть первая фаза очень тщательно продуманного плана.
Феликс кивает. Взгляд моей девушки мечется между ее братом и мной, пока она пытается собрать воедино то, что происходит.
— Ты сделал это? — спрашивает она Феликса. — Ты пригласил его?
Он не отвечает, но она все равно бросается на него и обнимает за шею. — Спасибо.
— Три минуты!
Феликс делает шаг назад, бросает на меня последний, не совсем убийственный, но и не совсем дружелюбный взгляд, а затем присоединяется к остальным, ведущим обратный отсчёт до нового года.
Стелла практически подбегает ко мне. — Я не могу поверить, что ты здесь.
— Ну давай же. — Я беру ее за руку, и мы выходим через парадную дверь. Ночь хорошая, ясная, и звезды мерцают над нами.
— Я ошеломлена и так счастлива. — Она улыбается мне.
— Я тоже.
Мы обходим дом, проходим через ворота и оказываемся на заднем дворе. Холли и ее парень стоят в дальнем конце, еще несколько человек у бочока в красной ванне, но мы со Стеллой остаемся в стороне. На мне простая белая бейсболка, низко надвинутая на глаза, не совсем инкогнито, но появление в экипировке УК [Прим.: Университет Колорадо] казалось плохим планом.
— Выглядишь потрясающе. — Я обхватываю руками ее талию и сжимаю их за спиной.
— Холли сделала мне прическу и макияж.
Я убираю одну руку с ее спины и обхватываю пальцем рыжий локон. Она наклоняет голову, склоняясь к моим прикосновениям.
— Что твоя семья и друзья сказали о твоем отъезде в ночь перед возвращением в универ?
— Я поменял рейс, чтобы остаться еще на пару дней.
Ее глаза расширяются. — Действительно?
— Ага. — Я усмехаюсь и прижимаю ее к себе. — Знаешь, я хочу еще раз потренироваться со Скотти, а мой отец и дяди собираются завтра посмотреть игру Кардиналов.
Она визжит и подпрыгивает у меня на руках.
— Что ты скажешь? Хочешь пойти на футбольный матч и познакомиться с моей сумасшедшей семьей?
— Да! Определенно.
— Хорошо. У нас есть еще три дня, и я хочу провести каждую их минуту с тобой.
— Да! Да! Да! — Она целует меня со всем этим энтузиазмом, и я отвечаю ей тем же. Когда несколько месяцев назад я планировал поездку в каникулы, я даже не мечтал, что захочу продлить время, проведенное дома. Теперь я боюсь возвращаться.
Я опускаю одну руку, чтобы подхватить ее и приблизить. Она хихикает, но продолжает целовать меня. Моя грудь сжимается. Как один человек может так сильно изменить вашу жизнь за такой короткий промежуток времени?
Крики изнутри показывают, что мы находимся на последних секундах обратного отсчета. Я ставлю Стеллу на пол и достаю бенгальские огни из заднего кармана. — Я принес это.
Опухшими, влажными губами она отнимает их у меня с ошеломленным выражением лица.
— Ты в порядке? — Я достаю из переднего кармана зажигалку, чтобы зажечь бенгальские огни.
Я подхожу ближе, включаю зажигалку и довожу ее до конца, разноцветные искры освещают темноту между нами.
— Я тебя люблю.
Мой взгляд поднимается, и уголки моих губ колеблются в медленной улыбке, когда ее слова доходят до меня.
— Я тоже тебя люблю.
Изнутри доносятся радостные возгласы.
— С Новым Годом! — она говорит.
— С новым годом детка.
Я беру ее рот, и мы встречаем новый год так же, как я надеюсь его закончить. Я не знаю, как мне удастся не видеть ее и не целовать ее неделями или месяцами, но это проблема, которую нужно решить позже. Сегодня вечером, завтра я просто буду наслаждаться этим.
Когда мы расходимся, Холли стоит в нескольких футах от нас и улыбается нам.
— С Новым годом, — говорит она сестре, и затем они обнимаются, Стелла держит бенгальский огонь подальше от своего тела.
Я киваю Тедди, и он удивляет меня, отвечая взаимностью.
— Бенгальские огни? — Я спрашиваю и предлагаю им парочку.
— Да, пожалуйста. — Холли широко улыбается мне.
— Ты спас меня, чувак, — говорит Тедди. — Спасибо.
— Ага, конечно.
Внутри они поют «Auld Lang Syne», а Холли и Стелла подпевают, размахивая бенгальскими огнями и летая искрами, обе улыбаются.
Кто-то по соседству запускает фейерверк, и мы поднимаем головы, чтобы увидеть, как в небе взрываются цвета.
Стелла возвращается ко мне и обнимает меня за талию. Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Самая лучшая ночь.
— Определенно, — соглашаюсь я.
— Готов уйти отсюда? — Ее черты озаряются новым волнением, и она прижимается ко мне
