Или посмотрит утром.
Ообдает холодным жаром — если не смотрел, он узнает, что я видела это послание. Черт. Вот я коза. Не представляю, как Герман отреагирует на мой мухлеж с контактами. Остается только надеяться, что он не заметит. Или посмотрел до меня.
* * *
Утро начинается обычно. Герман не звонит и не пишет. В общем, ничего не предъявляет за то, что я до него посмотрела видео Тимура. А значит… Значит, он не спал, когда оно пришло. Продолжал развлекаться со шлюхами в СПА или сауне. Мне больше не хочется ему звонить. Черт с ним, с вайбером. Все равно Тимур меня заменил на свою мымру. Антиквары просто могут не захотеть со мной беседовать, даже если я выцеплю их в вайбере.
Я еще несколько раз подступаюсь к почте, но безрезультатно. Бросаю и смиряюсь. Плевать. Выкручусь.
Остальная неделя проходит бестолково. Кроме того, чтобы подобрать цветовую гамму и примерные материалы для Анжелы, я ничего толком не делаю. Пару раз заезжала в салон, но там до проекта только подготовительные работы, которые полностью курирует Саня.
К выходным начинаю уже на стенку лезть от тоски хоть по какой-нибудь полезной деятельности. Даже чтение любимых книжек не помогает. Банковская карта Германа, которую он мне выдал на покупку одежды, по-прежнему у меня. Наверное, я могла бы съездить развеяться, посидеть в ресторане или сходить в клуб, но мне это кажется неуместным. Герман нанял меня для работы, поэтому нечего развлекаться за его счет.
В понедельник от Анжелы приходит сообщение, что проект готов. От радости прыгаю чуть не до потолка. Наконец-то дело! Георгий привозит меня на встречу в тот же ресторан, где мы уже сидели. Анжела с Сашей уже там.
На столе разложены чертежи, схемы, спецификации и акварельные наброски того, как будет выглядеть салон после ремонта. Мне, признаться, все нравится, я даже не знаю, к чему придраться. Цветовая гамма, которую я указала, соблюдена — стены будут выполнены в молочном цвете с темно-кофейными вставками. В качестве разделителей пространства портьеры из матовой тяжелой темно-коричневой ткани холодного оттенка. Потолок будет натяжной матовый молочный с утопленными в него софитами направленного и рассеянного света, чтобы можно было выгодно подсветить тот или иной предмет.
За спиной раздаются шаги и за столик рядом со мной присаживается Герман. От неожиданности крупно вздрагиваю.
Он выглядит злобно-веселым, как заигравшийся в покер азартный игрок. Напористо требует у подошедшей официантки чашку двойного эспрессо и придирчиво вглядывается в разложенные на столе бумаги.
Анжела замирает, даже, кажется, не дышит. Признаться, я тоже побаиваюсь, но я отлично уяснила, что он прекрасно считывает страх, и стараюсь не подать виду, что мучительно жду вердикта «большого босса».
— Что у нас тут? — все тем же жестким тоном спрашивает Герман. — Проект салона? Отлично.
Он переводит горящий взгляд на дизайнера.
— Как вас там? — щелкает пальцами, как будто забыл, но, думаю, он даже не знает ее имени.
— Анжела, — серея, на выдохе отвечает она.
— Принято, Анжела, проект одобрен, — Герман сейчас настолько решительный, что я думать боюсь, какая муха его укусила. — Где подписать?
Саня аккуратно протягивает ему ручку, Анжела указывает на нескольких листах строчку: «Подпись заказчика». Герман не глядя расставляет везде свой размашистый росчерк.
— Сань, проект есть, организуй закупку, пусть уже начинают работать. Анжела, спасибо за работу. Выставляйте счет, — чуть сбавив тон продолжает он, смотрит в глаза каждому из них. — А теперь свободны.
Оба моих собеседника вежливо прощаются и выходят из-за стола. Анжела, кажется, расслабляется и выдыхает. Невольно закрадывается пугающее предположение, неужели Герман настолько страшный начальник? Додумать мысль я не успеваю. Теперь все его внимание сосредоточено на мне.
— Ты снова отказываешься от десертов? — укоризненно спрашивает он, заметив, что передо мной стоит только чашка кофе. Но не дает мне ответить. — Твоя воля. Я скучал.
Он пересаживается напротив.
— Хочу видеть твое лицо, Виктория, — его голос теперь звучит интимно и ласково. Совсем не так нахраписто, как он говорил с Саней и Анжелой. — Обворожительно выглядишь. Вижу, что общение с Виолой пошло тебе на пользу.
Оглядываю себя. На мне голубой кардиган поверх песочной водолазки и бежевых прямых брюк со стрелками. Один из тех «луков», которые Виола собственноручно подобрала мне в Бонапарт.
— Спасибо, — только и получается выдавить. — Виола мне действительно помогла.
— Виола умничка, — соглашается Герман. — Она умеет найти подходящую вещь. Думаешь, я был в курсе, как зовут того перца, который сшил испорченную тобой сорочку? Вот, а Виола знает. И аукцион знает, где такую купить.
Напоминание об инциденте в сигарном клубе и о том, что ему предшествовало, заставляет поежиться.
Герман вынимает из кармана телефон и кого-то набирает.
— Саня? Показал ребятам проект? Ага, и сколько сказали? Два месяца?! — его брови стекаются к переносице. — Это никуда не годится. Найми вторую, третью бригаду, твою мать. Тебя что, всему учить надо?! Месяц. Иначе пеняй на себя.
Мурашки бегут от манеры Германа общаться с подчиненными. Тоже морально готовлюсь к прессингу. Хотя как к такому подготовишься? Можно только учиться держать удар, да?
Герман вешает трубку и обращается ко мне.
— Теперь с тобой, — произносит мрачно. Взгляд тяжелый, как каменная плита.
Я ведь знаю, о чем пойдет речь и уже сжимаюсь. Главное не показать, что я уже осведомлена.
— Тут такое дело, Виктория, — смягчаю голос. Ей и так нелегко будет услышать, что я скажу. — Тимур заменил тебя. Мне неприятно тебе это сообщать, но он окончательно убрал тебя из своего бизнеса. Твое место на переговорах с французами займет его любовница.
Виктория вперивается в меня немигающим взглядом. Замирает на несколько мгновений, потом оторопело хлопает ресницами. Осмысляет. Да уж, нелегко узнавать, что тебя предали и отобрали чуть ли не самое дорогое.
В красивых глазах выступают бриллианты слез, но она быстро берет себя в руки. Это хорошо. У меня нет никакого желания с ней нянькаться. Напротив, я начал этот разговор, чтобы ее встряхнуть.
— Я понимаю, что тебе грустно, — начинаю доверительным тоном. — Но это не так грустно, насколько плохо. Ты же слышала мой разговор с Саней. Через месяц салон должен быть наполнен.
К концу тирады ожесточаю голос. Виктория обязана поверить, что я с нее шкуру живьем сниму, если она не справится.
— То есть, как — через месяц? — она снова не мигая смотрит на меня. Теперь глаза по пять копеек и брови взмыли на лоб, сморщив кожу у кромки волос.
— У тебя нет времени рефлексировать, Виктория, — не сбавляю тона. Пусть боится. —
