Если честно, поначалу я ждала от него хоть какую-то весточку и проверяла почту по двадцать раз на дню. Потом отпустило. Почту я по-прежнему проверяла, но уже не ощущала острого разочарования, когда не находила среди спама и переписки с Мариной его письма.
Я не забыла его, нет. Это невозможно – забыть человека, которого полюбил, пусть и за такое короткое время. Но воспоминания больше не причиняли боли, оставшись просто еще одним фактом моей биографии.
Радовало только, что на этот раз я не чувствовала стыда или чувства вины за свои поступки.
Наверное, я поступила правильно, отпустив его и оставив все, что у нас было, в Москве.
Очень часто люди говорят об интуиции. Рассуждают о шестом чувстве; о том, что многим позволяет избежать опасности. Некоторые опаздывают на рейс, которому суждено потерпеть авиакатастрофу; иные задерживаются на очереди в магазине, и не попадают на автобус, который сталкивается с грузовиком. Кто—то просто предчувствует нехорошее событие и осторожничает. Ну, а мне с интуицией не повезло…
Фотографии на мониторе были красочными, сочными и яркими. Купола, покрытые позолотой и разноцветной глазурью; красные кирпичи и брусчатка; огромная звезда на здании Кремля – другой мир. Мир, который остался в прошлом.
– А это где? – спросил Джексон, разглядывая изображения, которые я наконец-то решилась ему показать.
Я бросила взгляд на снимок и улыбнулась массивному железному фонарю с белыми плафонами.
– Это Арбат. Представляешь, протяжённость этой улицы больше километра.
Джексон вместо ответа тихо присвистнул.
– А есть ещё Новый Арбат – улица построена в девяностых, сплошь из высоток. Вообще, Москва – очень странная. Я раньше думала, что Таллинн сочетает в себе все эпохи – ну, ты знаешь – старый город, советские строения и прочее. А оказалось, что у нас даже толики нет от времени, – я вздохнула, – Не знаю, как объяснить.
– Я вижу, – пробормотал Джексон, перещёлкивая снимки, – Красиво. Красивый город, – повторился он, откинувшись на спинку моего стула.
То, что не предназначалось для его и вообще для чьих—либо ещё глаз, я спрятала в отдельную папку и спрятала её под паролем. Он ещё раз полистал фотографии, а потом закрыл ноутбук и посмотрел на меня, запрокинув голову.
– Как твоё настроение? – осторожно начал он, перекрещивая руки на затылке.
– Ничего, уже лучше. Спасибо, что спросил, – я пожала плечами и пригладила волосы рукой.
Свежеподстриженные, уложенные, они были такими мягкими на ощупь. Приятно скользили между пальцев. И плевать, что длина теперь стала намного короче – по плечи.
Вяло улыбнувшись, я шагнула к холодильнику; и грустно вздохнула, взглянув на его содержимое.
– Надо в магазин идти, Джей—Джей.
– Ммм, я не пойду, – пробормотал он, – Твоя очередь.
– Ладно, – захлопнув дверцу, я развернулась и зашагала в свою комнату, – Накидай мне список продуктов.
Стянув с полки джинсы и футболку, я переоделась и выглянула в окно. Погода была мрачная, солнце похоже забыло о существовании Эстонии напрочь с того момента, как я вернулась домой. Поджав губы, я схватила с вешалки тонкую ветровку на случай дождя и засунула мобильник в карман.
Уже стоя в коридоре, я пробежалась глазами по листку бумаги, на которым неровным почерком было выведено около десятка наименований.
– А нафига нам артишоки? – вырвалось у меня.
– Пиццу сделаю.
– Как я их найду?
– В замороженных овощах, или в консервах. Можно маринованные взять, – Джексон улыбнулся и завалился на диван
– Ладно.
Хлопнув дверью, я спустилась вниз и вышла на улицу. Подул прохладный ветер, поэтому я застегнула куртку и зашагала по пыльному тротуару в направлении ближайшего торгового центра.
Прохаживаясь между рядами с яркими коробками, банками и этикетками я наконец—то нашла заветные непонятные зеленоватые штуки, плавающие в уксусном маринаде. Поставив банку в корзину, я толкнула её перед собой и побрела в молочный отдел, взять молоко и какой—то козий сыр, название которого я так и не научилась выговаривать. В магазине уже минут пятнадцать громко визжала пожарная сигнализация; но, казалось, никому нет до этого дела. Да и в принципе – эвакуацию никто не объявлял, мало ли какой там глюк. Дымом вроде не пахнет.
Моя корзина наполнилась продуктами по списку и, естественно, всяческой ерундой, мимо которой я не смогла пройти: шоколадным печеньем, новым сортом кофе, зефиром и двухкилограммовой пачкой замороженных пельменей (на всякий случай). Подойдя к кассе, я поморщилась от громкого противного писка, стоящего в зале и ещё раз бросила беглый взгляд на работников и покупателей. Никто, казалось, не реагировал.
Очередь медленно сдвигалась, я начала выкладывать свои покупки, когда мобильник у меня в кармане завибрировал. Бросив пакет с рисом на ленту, я сняла трубку.
– Да, Марин. Привет.
– Кира, у нас серьёзная проблема, – строго сказала редактор.
– В чём дело? – я немного напряглась, но продолжила выкладывать продукты, не обращая внимания на громкий звук сигнализации.
– Почему ты не сообщила, что близко знакома с Филатовым?
Внутри у меня что—то неприятно заворочалось, и я сглотнула. Открыв рот, я не смогла выдавить из себя ни слова.
– Кира, нам прислали фотографии. Ваши фотографии, твои фотографии. Твоя история – это правда? – продолжала Марина напрядённым голосом, – Ты понимаешь, что это значит?
– Марин, я…
– Кира, ты подставила меня. Я за тебя отвечаю, а ты так меня подставила, – она замолчала, а в моих ушах смешались звуки моей пульсирующей в висках крови и противного дребезжащего звука.
Выключите её кто—нибудь, в конце концов…
– Марина, я всё могу объяснить, – вяло начала я, вытаскивая из корзины последний товар и укладывая его дрожащей рукой на ленту.
– Не нужно, Кира. Сверху пришёл приказ расторгнуть с тобой контракт, – в трубке повисла гробовая тишина, и я с силой сжала её, чтобы не выронить, – Ты должна вернуть аванс и оплатить неустойку. По договору это…
Я не услышала остаток фразы, потому что в этот момент надо мной что—то хрустнуло. Подняв голову, я ничего не увидела; и тут раздался новый звук. Только на этот раз громче и похожий на грохот.
А потом на соседнюю кассу рухнуло что—то большое и тяжёлое…
Глаза засыпало пылью, и я начала хрипло кашлять, упав на четвереньки между застывшей с товарами лентой и морозильником с мороженым. Рядом со мной закричали пронзительным голосом, и я обернулась; но ничего не рассмотрела сквозь слой пыли, витающей в воздухе. Недалеко лежал огромный кусок бетонного перекрытия, и я судорожно начала ползти вперёд, когда всё здание, словно ожившее, начало снова грохотать.
