Ознакомительная версия.
— Да, конечно, мне это и за неделю не съесть, всё пропадет.
Успокоенные мальчишки тут же открыли холодильник и принялись наперегонки уничтожать принесенные деликатесы. Мне стало немного стыдно за их жадность, но что поделаешь, много из этого они не то что не пробовали, а и видели впервые в жизни.
Влад прочно уселся на стуле, приготовившись переждать визит моих шумных родственников, но тут в его кармане требовательно затренькал телефон. Он недовольным рывком вытащил его и, послушав пару минут, вздохнул и сказал:
— У нас в офисе проблемы. Но я вернусь, как только смогу. Нам надо поговорить! — и вышел, не прощаясь.
Мама внимательно посмотрела ему вслед. Но при отце выспрашивать у меня ничего не стала, и слава Богу. Мой решительный папанька наверняка понял бы всё совершенно неправильно и потребовал у Влада немедленной сатисфакции.
Поговорили о том, о сем. Как обычно, при посещении больных все речи вертелись вокруг одной темы, кто когда чем болел и как долго это продолжалось. Мальчишки, съевшие половину принесенных продуктов, напоминали двух объевшихся котов, которые и рады бы запихнуть в себя что-нибудь еще, но размер желудка не позволяет. Сергей мрачно смотрел на оставшиеся деликатесы и я, чтобы внести покой в его смятенную душу, посоветовала взять их с собой. Парни обрадовались, а мама воспротивилась.
— Это ведь тебе принесли, ты и ешь.
— Мама, есть мне совершенно не хочется, да и больно еще. К тому же скоро прибегут сослуживцы и принесут еще столько же. Неужели я тебе напоминаю юного великана, которому еще расти и расти?
Мама нехотя согласилась, и под напором Сережки, считающего, что всё это изобилие для сохранности надо как можно скорее эвакуировать домой, родители ушли.
Оставшись одна, почувствовала сильную слабость и неприятный гул в голове. Хотелось спать. Легла в кровать, но уснуть мне не удалось. В палату вошли Ванда Васильевна и Люда, обе в белых халатах и синих бахилах, держа в руках по пакету с приношениями.
Решив, что я, как больная, имею полное право не вставать, я слабым голоском поприветствовала их и взмахом руки показала на холодильник, куда следовало выгрузить принесенную снедь. Люда хозяйственно распахнула дверцы и удивилась — он был совершенно пуст.
— Яна Ивановна, вас что, никто ещё не навещал? Вам же есть совершенно нечего.
Признаваться в том, что посетившие меня детишки уволокли с собой то, что не смогли съесть, мне не хотелось, и я сочинила:
— Да я только что доела последний йогурт. После операции что-то есть ужасно хочется.
Люда тотчас же подхватила предложенную тему и вспомнила, как ее мама после удаления аппендикса пополнела на десять килограммов, потому что не могла остановиться и всё ела, ела, ела… Я выслушала этот душераздирающий рассказ с устало прикрытыми веками, всеми силами намекая на то, что их изможденная болезнью начальница отчаянно нуждается в тишине и покое.
Ванда Васильевна, с трудом прервавшая живое повествование Люды, начала неловко извиняться:
— Вы уж нас простите, Яна Ивановна, что мы не поняли, что вам так плохо. Вечер вы провели так хорошо, душевно, все аж растрогались, а что красненькая были, то от волнения. А у вас, как оказалось, температура была запредельная. Вы на нас не сердитесь?
Я заверила встревоженных сотрудниц, что совершенно на них не сержусь. И добавила про себя, что, если они тут же умотают, я их даже полюблю. Но они этого не поняли и сидели, болтая о всякой ерунде, еще полчаса, отнимая у меня последние силы. Едва они ушли, как я провалилась в глубокий сон.
Проснулась от неприятного чувства подопытного кролика. Так смотреть мог только Влад, поэтому, не открывая глаз, притворилась, что сплю, вдруг не выдержит и уйдет? Но обмануть его не удалось. Он провел по моей щеке костяшками пальцев и тихо проговорил:
— Я вижу, ты не спишь. — Голос был настойчив, но невесел. — Посмотри на меня.
Пришлось открыть глаза.
— Яна, я тебя люблю.
Видимо, на моем лице отразилось такое недоверие, что он побледнел. Настойчиво спросил:
— Почему ты мне не веришь?
Я хотела напомнить ему некоторые из имен, терзавшие мне не только уши, но и сердце, но не понадобилось, в палату залетела взъяренная Наталья. Без лишних экивоков выпалила:
— Вот ты где! Я тебя жду, жду, а ты по бабам шатаешься!
Несмотря на нелепость ситуации, мне стало смешно. Пришло время и мне выступить в роли разлучницы. Я с интересом следила за развитием сюжета.
Влад со злостью выговорил:
— Я тебе ничего не обещал! И вообще, встречался с тобой, да и со всеми остальными, потому что заблуждался!
Она язвительно захихикала.
— Вот как? А то, что я беременна, это тоже заблуждение?
У меня по сердцу резанули отвратительно острым ножом. Я отвернулась к стене и едва расслышала разъяренное шипение Влада:
— Если ты и беременна, то не от меня! Я всегда предохранялся!
Девица назидательно уточнила:
— Ну и что? Я просто взяла использованный презервативчик и проделала кое — какую процедуру. Так что ребеночек твой, это любая экспертиза подтвердит. И не думай, что от меня сможешь избавиться. Жениться придется, дружочек.
— Да никогда! И пошли отсюда! Для начала к гинекологу, а потом, если твои слова подтвердятся, к юристам. — И до меня донеслись сказанные уже совершенно другим тоном просительные слова: — Не верь ничему, Яна! Я с этим разберусь!
Они ушли, а я долго еще чувствовала себя облитой грязью. Он делает детей глупым девчонкам и после этого смеет утверждать, что жить без меня не может?! Какая подлость!
На следующий день, когда Влад пришел меня навестить, я встретила его сидя в кресле. Он сел рядом и горячо сказал, глядя на меня глазами побитой собаки:
— Как я и ожидал, это просто туфта, рассчитанная на публику. Никакой беременности нет!
Небрежно пожав плечами, я уточнила:
— А какая разница? Ведь могла бы быть.
Он вскипел:
— Да если бы ты мне хоть намекнула, что у тебя с мужем ничего нет! А то я горел как в огне, не знал, чем успокоить больную душу! Да, я дурак, я был не прав, но нельзя же из-за ошибки рушить всю жизнь!
Я могла бы ему сказать, что и не подозревала о его миленькой беседе с эксом. И раз уж я ему так дорога, это он должен был спросить у меня, в чем дело. Но сочла, что всё к лучшему и, если я буду достаточно благоразумна, то избегну в будущем многих бед. Сжавшись в тугой комок, категорично попросила его уйти и больше не появляться. Он поначалу воспротивился, но я смотрела на него с таким холодным высокомерием, что он тоже заледенел. В конце концов заявил:
— Если ты действительно так хочешь, будь по-твоему! — и выскочил из палаты с откровенной враждебностью.
Ознакомительная версия.
