Ознакомительная версия.
— Не в этом дело. Ему верить нельзя. Столько баб перебрал, сегодня одна, завтра другая.
Присев рядышком, она положила руку мне на ладонь.
— А мне показалось, что он тебя любит. Он на тебя в больнице смотрел очень уж трепетно. — Ага, сразу видно преподавателя русского языка и литературы, какие высокопарные выражения! — А сегодня вообще на седьмом небе витает. Нет, тут не так просто, как ты думаешь.
Пришлось прислушаться к ее словам. Многолетний педагогический опыт сделал маму очень проницательной. Я не помнила, чтобы она когда-либо ошибалась. Она мне и о Михаиле говорила, что он фанфарон и верить ему нельзя, но разве я слушала ее в те годы?
Но с тех пор я изрядно поумнела, и, когда вернулись мужчины, нагруженные полиэтиленовыми пакетами с продуктами, сделала вид, что всё прекрасно. Влад, не ожидавший от меня подобного смирения, быстро сориентировался и заявил:
— Свадьбу мы сыграем через месяц, раньше, увы, не получится. У меня родни и друзей много, пока всё подготовим…
Видимо, мое лицо выразило такую бурю эмоций, что мои родственники несмело поинтересовались:
— Ты что, Яна, чем-то недовольна?
Влад кинулся заливать еще не возникший пожар:
— Да она просто устала. Так переболеть, сами понимаете. Давайте лучше поедим, и мамочку нашу покормим.
Он прекрасно вычислил слабое место моего младшего сына. При волшебном слове «еда» тот сразу бросился к холодильнику, отвлекая от меня внимание взрослых. Скоро на столе оказалось столько, что даже Сережка не знал, что выбрать. После завтрака глаза у меня стали закрываться, всё же ночка была еще та, да и от болезни я еще не оправилась, в этом Влад был прав. Моментально это заметив, он отправил меня в кровать, не слушая моих довольно-таки слабеньких возражений.
Когда я проснулась, в доме было тихо. Родители ушли, вновь забрав с собой детей. Но куда делся Влад? Разрешая мои сомнения, дверь отворилась и он появился, довольно посвистывая и таща с собой несколько огромных пустых коробок. С удовлетворением меня оглядев, заявил:
— Собирай всё, что хочешь, и поедем ко мне. Здесь и развернуться негде. И не бойся, в свою квартиру я никого не приводил. Так что соперниц не будет.
Напоминание о конкурентках было весьма своевременным. Я немедленно возмутилась, пытаясь спастись от неизвестности, надвигавшейся на меня с суровой неизбежностью:
— Никуда я не поеду! Мне и здесь хорошо! И, вообще, откуда ты взялся?! Я тебе ключей не давала!
— Да к твоим дверям и ключей никаких не надо! Ножичком чуток ковырнул, вот и всё! Я понимаю, что нехорошо вламываться таким путем к любимой женщине, но с тобой ведь по-другому каши не сваришь, так что пришлось. И чем ты недовольна? Тебе что, плохо?
Мне было хорошо, даже очень, но упрямый характер не позволил в этом признаться. Сделав вид, что не слышала вопроса, уперто возразила:
— Я остаюсь здесь! Это мой дом!
Ничуть не удивившись, он спокойно открыл шифоньер и стал небрежно кидать в коробку всё подряд. Я заволновалась. Что это за узурпация моих прав! На мой протест Влад насмешливо заметил:
— Я тебя слушать не собираюсь! Хватит, наслушался! Теперь моя очередь командовать! В общем, так: или ты собираешься добровольно или я увожу тебя силой. — И интимно добавил: — Мне роль султана очень понравилась.
Мне стало смешно, а в таком состоянии я на сопротивление не способна. Влад упаковал мои вещи, а заодно и меня, и доставил к себе. Через пару дней туда же перекочевали и мои дети.
Через неделю, отдыхая на моей груди от трудов праведных, Влад чуть слышно спросил:
— Яна, ты меня любишь?
И, хотя прямой ответ требовал такого же прямого ответа, я принялась юлить:
— Ну, если бы не любила, меня бы здесь и не было.
Это его не устроило, и он сказал тверже:
— Не трусь, я никогда тебя не подведу, поверь!
Зажмурившись, как перед прыжком в холодную воду, я выпалила:
— Я тебя люблю!
С облегчением вздохнув, он притиснул меня к себе и чуть хрипловато от переполнявших его чувств выговорил:
— Как я боялся, что ты мне никогда этого не скажешь! Но зато теперь я знаю, что такое счастье!
Составлять чье-то счастье, как говаривали в старину, было удивительно приятно, да и осознание взаимной любви так кружило голову, что я откровенно призналась:
— И я тоже…
Еще через неделю я заметила, что Влад прячет глазки и прикидывается одуванчиком. Это так походило на повадки моих нашкодивших мальчишек, что я приступила к выяснению. После небольшой, но эффективной пытки щекотанием он признался, что разговаривал с эксом.
— Мне его жалко стало, если честно. Запутался мужик, я его вполне понимаю. Просто мне повезло, а ему нет. Я, кстати, разрешил ему в твоей квартире жить, всё равно пустует, но с условием к тебе больше не приставать. Ты не против?
Я была не против и быстро согласилась, тем более, что сыновей дома не было, а его глаза уже блестели тем особенным блеском, что обещал мне весьма приятное времяпрепровождение.
Вот чего мне действительно не хотелось, так это справлять свадьбу. Но пришлось. Его родители, принявшие меня, надо признать, очень хорошо, были за приличную, как они выразились, свадьбу. Влад же после моей болезни почувствовал особый вкус к жизни и упорно настаивал на чем-то грандиозном. Больше всего меня напугала его кошмарная идея венчаться в кафедральном соборе под эгидой нашего архиепископа. Сколько пришлось приложить усилий, чтобы его отговорить! Но от помпезной регистрации в городском дворце бракосочетания, как я ни старалась, отвертеться не удалось.
Поднимаясь по широкой лестнице дворца, я во всех зеркалах видела свое отражение и в роскошном, расшитом мелком жемчугом серебристом платье с невесомой фатой казалась себе принцессой на сказочном балу. Моей заслуги в этом не было, платье и весь антураж создал модельер моей свекрови, признавшейся мне, что испытывает в выборе одежды те же трудности, что и я.
Зато у Влада в этом отношении никаких проблем не было. В черном смокинге он выглядел записным красавцем, впрочем, как всегда. Единственное, что отличало его в этот день — блаженное выражение лица. Сознаюсь, мое лицо тоже лучилось от счастья, делавшего его, как мне говорили, прелестным.
Отвечая на поздравления и принимая букеты из рук идущих бесконечной чередой друзей и родственников, сослуживцев и соседей, я до чертиков устала. Единственное, что меня изрядно развлекло, так это повинные лица той парочки, что так откровенно проигнорировали меня после концерта Спивакова. Дама, целуя меня в щеку, извиняющееся прошептала:
— Не сердитесь, пожалуйста, за нашу невежливость. Просто у Владика в те времена столько подружек было, всех запомнить не успевали. Ну, вы же понимаете!
Ознакомительная версия.
