— Он не идет у меня из головы, — я вздыхаю, вытирая воду с лица. — И я не верю, что он сам это сделал.
Плечи Сета опускаются, когда он тянет рукава своей черной куртки вниз.
— Келли, мне неприятно так говорить, но… что, если это правда? Знаю, его отец мог быть причастен, но что, если это не он? Что, если доктора правы? То есть, его же не без причины в ту клинку отправили.
Капли дождя бьют в лицо, мои ресницы трепещут под их тяжестью.
— Если Кайден сам себя поранил, от этого ничего не меняется.
У всех есть секреты, как и у меня. С моей стороны было бы лицемерием осуждать Кайдена за самотравмирование.
— К тому же его туда не отправили. Больница просто перевела Кайдена, чтобы он находился под наблюдением во время восстановления. Только и всего. Он не обязан там оставаться.
Сет сострадательно улыбается, но в его взгляде заметна жалость. Он наклоняется и быстро целует меня в щеку.
— Знаю, и именно поэтому ты такая, какая есть, — он отходит назад, разворачивается, предлагая мне свой согнутый локоть. — А теперь пошли, иначе опоздаем на пару.
Вздохнув, я беру его под руку, и мы вновь выходим под дождь, направляясь к учебному корпусу.
— Может, развлечемся, — предлагает Сет, открывая дверь. Он пропускает меня в теплое помещение, отпускает мою руку и стряхивает дождь с куртки, разбрызгивая капли повсюду. — В кино сходим, или еще куда-нибудь, — Сет щелкает пальцами несколько раз. — Не помню, как тот фильм называется, но ты говорила про него до каникул.
Я пожимаю плечами, и отжимаю волосы, заплетенные в хвостик, так, что вода капает с кончиков.
— Я тоже не помню. И мне не хочется идти в кино.
Он хмурится.
— Перестань хандрить.
— Я не хандрю, — отвечаю, прижимая руку к сердцу. — У меня сердце все время болит.
Сет тяжело вздыхает, его плечи приподнимаются и опускаются.
— Келли…
Подняв руку, качаю головой.
— Сет, я знаю, ты всегда пытаешься мне помочь, и люблю тебя за это, но иногда болезненные переживания – часть жизни, особенно если тому, кого ты лю…. кто тебе не безразличен, тоже больно.
Он приподнимает брови, потому что я едва не сболтнула лишнего.
— Ладно, в таком случае, пошли на пару.
Кивнув, иду следом за ним через холл. Моя одежда промокла из-за дождя, обувь тоже. Несмотря на холод и липнущую к коже ткань, это напоминает мне о прекрасном моменте, полном волшебных поцелуев. Я должна держаться за эти воспоминания.
Потому что сейчас у меня нет ничего, кроме них.
~ ~ ~
Время тянется бесконечно долго. Занятия подходят к концу, приближаются зимние каникулы. Я пялюсь в учебник английского языка уже так долго, что создается ощущение, будто у меня глаза кровоточат, и все слова выглядят одинаково. Потираю глаза пальцами, притворяясь, что в комнате не воняет травкой, что моя соседка Вайолет не спит беспробудно на своей кровати напротив. Она в таком состоянии уже десять часов. Я бы испугалась, что она умерла, если бы не ее бессвязное бормотание во сне.
Помимо подготовки к экзамену по английскому, мне нужно написать эссе. В начале года я присоединилась к клубу писательского мастерства, и теперь должна сдать три проекта: поэму, короткий рассказ и документальную зарисовку. Как бы я ни любила писать, иногда мне сложно перенести правду на бумагу, чтобы другие люди могли ее прочитать. Я боюсь того, что может случиться, если по-настоящему откроюсь. А может, мне кажется глупым писать о правде жизни, в то время как Кайден проживает эту правду, находясь в клинике. Пока я напечатала только заголовок: «Куда уносят листья», автор – Келли Лоуренс. Не уверена, что из этого в итоге получится.
Дождь превратился в пушистые снежинки, которые парят с неба, а на земле блестит серебристый налет льда. Я постукиваю пальцем по учебнику, думая о доме – там уже, наверно, снега почти метр навалило, и мамина машина наверняка застряла у подъездной дорожки. Мне с легкостью представляются снегоуборочные машины, колесящие по улицам города. А папа проводит тренировки в спортзале, ведь снаружи слишком холодно. Кайден по-прежнему в больнице под наблюдением, потому что все думают, будто он пытался себя убить. С того дня прошло несколько недель. Ему уже давно не требуется переливание крови, а порезы заживают. Когда Кайден очнулся, к нему не пускали посетителей, потому что он входил в "группу повышенного риска" и "нуждался в надзоре" (слова его матери, не мои).
Мой мобильник лежит на кровати, рядом со стопкой учебных материалов и разноцветными маркерами. Я беру телефон, набираю номер Кайдена и жду сообщение автоответчика.
— Привет, это Кайден, я сейчас слишком занят и не могу ответить на ваш звонок, поэтому, пожалуйста, оставьте сообщение, может, вам повезет, и я перезвоню.
В его голосе улавливается сарказм, как будто он думает, что остроумен, и я улыбаюсь, тоскуя по нему так сильно, до боли в сердце.
Слушаю сообщение снова и снова, до тех пор, пока не начинаю различать скрытую за сарказмом боль, несущую в себе его секреты. В конечном счете, я сбрасываю звонок, откидываюсь на кровать, желая перенестись назад во времени и не позволить Кайдену узнать, что меня изнасиловал Калеб.
— Боже, который час? — Вайолет садится на кровати, моргая налитыми кровью глазами в попытке рассмотреть свои наручные часы на кожаном ремешке. Она трясет головой, убирая черно-красные пряди с лица, смотрит в окно, потом на меня. — Я надолго вырубилась?
Пожав плечами, смотрю в потолок.
— Думаю, часов на десять?
Вайолет откидывает одеяло и вылезает из постели.
— Твою мать, я пропустила пару по химии.
— Ты изучаешь химию? — не хотела показаться грубой, но шок от того, что она занимается химией, явно проскальзывает в моем голосе. Мы с Вайолет делим комнату уже три месяца, и, судя по тому, что я видела, ей нравятся вечеринки и парни.
Она смотрит на меня злобно, продевая руки в рукава своей кожаной куртки.
— Что? Думаешь, я не могу тусить, и при этом быть умной?
Качая головой, отвечаю:
— Нет, я не то имела в виду. Я просто…
— Я знаю, что ты имела в виду, что ты обо мне думаешь, что все думают, — Вайолет подхватывает сумку, нюхает свою рубашку и пожимает плечами. — Но дам один совет: может, тебе не следует судить людей по их облику.
— Я не сужу, — говорю ей, чувствуя себя неловко. — Извини, если тебе кажется, что я тебя осуждаю.
Она берет свой телефон со стола и кидает его в сумку, затем направляется к двери.
— Слушай, если придет парень по имени Джесси, можешь сделать вид, что не видела меня целый день?
— Зачем? — спрашиваю я, поднимаясь.
