Когда я повернула за угол, то услышала, как она ругала своего сына:
— Ты не спросил у нее?
Я притихла, а затем прижалась спиной к стене рядом с дверью. Было тихо несколько секунд, мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать ответ Уэстона.
— Я уже спросил ее, мама.
— Это официально?
— Да, мы собираемся на бал.
— И?
— Я не знаю. Не спрашивай меня об Эрин, мама. Это странно. — После короткой паузы, он продолжил: — Я слышал тебя, кстати.
— Историю с плющевым мишкой? Извини. Ничего не могла с собой поделать.
— И другую.
— О тебе, когда ты ее называл своей будущей невестой.
Вероника пробормотала что-то еще.
Затем Уэстон заговорил снова:
— Все хорошо. Я рад, что она знает.
— Итак. Ты имел в виду Истер.
— Это больше не ее фамилия, мама, но да, я имел в виду ее. — Я услышала, как мнется кровать.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок.
— Остановись, — предупредил Уэстон.
— Я просто не хочу, чтобы кто-либо из вас пострадал, — искренне сказала она.
— Я собираюсь пробыть с ней до тех пор, пока она не ушла, мама. Это все что я могу сделать.
Вероника ничего не ответила, поэтому я пошла к лифту, стараясь не споткнуться по дороге, думая о его словах.
— Мне нравится это, — сказал Уэстон, открывая крышку моей бутылки Фанты Ориндж. Знакомые звуки шипения и проезжающих рядом автомобилей расслабили меня. Сидя поверх джинсового одеяла Уэстона на песке возле красного пикапа «Шевроле», слушая крутую попсу и ощущать, что по сторонам что-то царапает слегка между моими лопатками — так успокаивающе. Это было намного лучше, чем, если бы мы присоединились ко всем остальным на стоянке на бейсбольном поле.
— Они очень короткие, — сказала я, запустив свои пальцы в волнистые кончики моих каштановых локонов. Стилисту остриг больше девяти сантиметров моих волос, но они все равно касаются моих плеч.
— Они блестящие и упругие, и выглядят темнее.
— Вот и хорошо, — сказала я.
Я надавила на песчаную линию на своей коже, будто бы пытаясь вспомнить больше. Счастливые не чувствуют себя более счастливыми, и, даже, если бы остальная часть моей жизни была бы идеальным сборником рассказов, я хотела бы сохранить каждую секунду нашей ночи, проведенной на эстакаде. По обе стороны от моста, где росла молодая пшеница, стоял гул. Даже в сумерках, поля выглядели зелеными покрывалами, распростертыми на мили. Комары зависали над нами, но мы просто отмахивались от них руками в разные стороны, выбирая необычайно горячий весенний воздух вместо комаров в кабине грузовика.
— Ты носишь ожерелье.
— Я взяла его в Gose Jewelers после моего назначения. Ты все еще ждал выписки.
— Это заняло вечность, — проворчал он.
— По крайней мере, тебе лучше. Тебе же лучше?
— Здоров как бык, — сказал он с огоньком в глазах.
Он наклонился вперед, расположив ладони плашмя на одеяло, и его нос мягко подвинул мою голову в сторону, одновременно пробуя мою шею.
— Соленая, — прошептал он, дразня языком мою кожу.
— Не столь хороша, как мороженое, — сказала я с улыбкой.
— На самом деле, я думаю, что это лучше.
Его губы путешествовали за моим ушком, но двинулись слишком быстро по моей щеке, а потом нежность ушла, и он впился в мои губы.
Никогда прежде мы не использовали его грузовик, хватаясь за ткань и дергая молнию вниз в разные стороны. Лишь на мгновение дыхание Уэстона затруднилось, и я замерла.
— Что? — спросил он, нависающий надо мной.
— Ты задыхаешься.
— У меня есть ингалятор. — Он усмехнулся. — Я в порядке, клянусь.
— Это не заставило меня почувствовать себя лучше. — Мышцы Уэстона расслабились, и он погладил меня по щеке.
— Будешь ли ты себя чувствовать лучше, если мы замедлим? Или остановиться вообще?
— Может, нам стоит дать тебе, по крайней мере, сорок восемь часов после около-смертного опыта?
Его голова упала мимо моего обнаженного плеча, касаясь лбом кровати грузовика.
— А что, если я обещаю, что все в порядке?
— Откуда ты знаешь? Знаешь ли ты, что собираешься нападать в игре?
Он не поднял голову.
— Я проигнорировал это.
— Ты игнорируешь это сейчас?
— Нет. Я не знаю. Нет.
— Мы должны подождать.
Уэстон медленно глубоко вздохнул, а потом выдохнул еще медленнее. Он кивнул.
— Как скажешь, детка. Это твое шоу. — Он приподнялся и протянул мне мой лифчик с вынужденной усмешкой.
— Не злись.
Он рассмеялся.
— Я не злюсь, Эрин. Клянусь. Я просто в расцвете сил, и я с нетерпением ждал этого некоторое время. Недель. Долгих, долгих недель, — сказал он скорее себе, чем мне. Он протянул мне свою рубашку, а затем сунул над головой. Я нахмурилась, когда он закрыл свои идеальные очертания торса.
— Что? — сказал он, замирая, когда заметил выражение моего лица.
Я пожала плечами.
— Ты должен оставить свою рубашку на время. Мне надо найти предлог. Может быть, я сожгу все твои рубашки.
— Мне не нравится быть объектом, — сказал он, приподнимая подбородок. — Я личность!
— Ты мой мужчина.
— Чертовски верно, — сказал он, хватая меня в свои объятия. — Что теперь? — спросил он в нескольких сантиметрах от моего лица. Я хотела молить его продолжить то, что мы начали, но он устал, ему требовался отдых.
— На самом деле я истощена, — солгала я. — И мне нужно подготовить тесты за семестр. Я отстаю.
— Так ты хочешь спать или учиться? — спросил он, выгибая бровь.
— Оба варианта, — сказала я, застегивая свои шорты.
— Вы, случайно, не нянчитесь со мной? — спросил он. — Потому что это было бы неловко и, возможно, немного обидно. У меня были приступы астмы и прежде, и тебе не надо было нянчиться со мной. Так или иначе, я все еще жив.
Я ухмыльнулась.
— Отвези меня домой, так что ты можешь охладить свое эго. — Он приоткрыл рот. — Я не собираюсь нянчиться с тобой. Я люблю тебя. В этом есть разница.
Он нахмурился.
— Как, черт возьми, я должен с этим спорить?
— А ты не спорь. Идем.
Я спрыгнула с кровати грузовика на бетон, а затем и Уэстон. Он поехал к моему дому, придерживая мою руку в своей. Он открыл окна до упора, и мы рассмеялись, когда мои волосы от ветра разлетались в разные стороны. Уэстон нажал кнопку на радио и его СD с Андерсоном заполонили колонки панели. Он хлопал большим пальцем по рулю и пел. Не прошло и десяти минут, как мы подъехали к Альдерманам, и Уэстон целовал меня, желая спокойной ночи.
