2
Шелби взглянула на ковбойское седло, лежавшее на перекладине стойла, и поняла, что попала в сложную ситуацию. Впрочем, проблемы начались сразу после сообщения адвоката о том, что она унаследовала знаменитое ранчо-пансионат в Монтане, принадлежавшее до этого ее сестре. Если бы она не была такой наивной дурой, то сразу же, повинуясь первому порыву, продала бы его и жила бы сейчас в роскошном доме в Сан-Франциско. В самом деле, что она знает о том, как надо обихаживать постояльцев — всех этих благополучных завсегдатаев фешенебельных курортов и голливудских знаменитостей, возжелавших вкусить прелестей старого доброго Дикого Запада? Да и что она сама знает об этом самом Западе?
И все же она не могла поступить иначе. Это означало бы предать мечту своей покойной сестры.
— С вами все в порядке, хозяйка? — поинтересовался Кода.
В том, как он лениво растягивал слова, Шелби почудилась насмешка. С самого ее приезда в «К + К» он наверняка находил нелепыми все попытки своей новой хозяйки освоиться с деревенской жизнью.
Она решительно схватила седло, сняла его с перекладины… и едва не упала навзничь под его тяжестью. Эта проклятая штука весила никак не меньше тонны, а свисавшие с нее ремни, ремешки с пряжками и прочие причиндалы никак не способствовали тому, чтобы нести седло и идти при этом ровно, не спотыкаясь.
— Оно что, набито свинцом? — поинтересовалась она, бросив быстрый взгляд на Коди, возившегося с упряжью в другом конце конюшни.
Тот усмехнулся и покачал головой, продолжая затягивать подпругу под брюхом своего коня.
— Вы уверены, что и вправду хотите участвовать в загоне скота? Для того, кто не часто сидит в седле, провести столько времени верхом довольно суровое испытание.
— А кто вам сказал, что я редко сажусь в седло? Уверяю вас, я отличная наездница.
Шелби прикусила нижнюю губу, надеясь, что эта маленькая ложь не прозвучала слишком уж очевидно. Впрочем, даже не ложь, а скорее преувеличение. Она не сидела на лошади вот уже лет десять, с тех самых пор, когда они с Кэти брали уроки верховой езды. Кэти, разумеется, училась ездить в ковбойском седле, а Шелби, составлявшая ей компанию лишь по настоянию матери, из упрямства решила освоить английский стиль езды, более, по ее мнению, классический и сильно отличавшийся от «западного».
— Вы здесь хозяйка, — пожал плечами Коди и, посмотрев в ее сторону, увидел, что она никак не может справиться с седлом. — Оставьте его на перекладине. Я оседлаю для вас Леди, когда закончу со своим конем.
Шелби почувствовала искушение согласиться. Английское седло она поднимала когда-то одной рукой, эта же громадина весит не меньше, чем грузовик! А ведь ее еще надо как-то водрузить на лошадь… Она была уже готова принять предложение Коди, но самолюбие не позволило пойти на это. Нет, она никогда не сумеет вникнуть во все тонкости жизни на ранчо, если позволит ему и другим рабочим делать все за нее.
— Спасибо, я сама, — с напускной храбростью ответила она.
Золотисто-каштановый локон выбился из прически и упал ей на лицо. Шелби попыталась сдуть его вбок, но непослушный локон снова упал, коснувшись кончика носа. Стараясь не обращать внимания на досадную щекотку, она с седлом в руках осторожно протиснулась в узкий проход между перекладиной стойла и гнедой лошадью, показавшейся ей вдруг огромной, и после нескольких неудачных попыток наконец все же забросила седло ей на спину.
— Вы забыли одеяло, — заметил Коди.
— Что? — удивленно уставилась на него Шелби. — Кому может понадобиться одеяло при такой-то жаре? Солнце печет как огонь.
Он похлопал своего коня по крупу и подошел к ней.
— Одеяло надо подложить под седло, иначе оно сотрет лошади спину до самого мяса.
— Понятно…
О Боже, что же еще она успела позабыть за эти десять лет?
Шелби отошла в сторону, и Коди без малейших усилий снял седло и снова положил его на перекладину; затем взял висевшее рядом одеяло с индейским рисунком, накрыл им лошадь и ловко принялся ее седлать.
Шелби почувствовала, как ее щеки заливает краска. Если Коди Фарлоу и не догадывался до сих пор, что ее познания в верховой езде весьма ограничены, то теперь он знал это наверняка.
Она хотела было отвернуться и принять независимый вид, но обнаружила, что глаза отказываются ей повиноваться. Решив не вступать с ними в борьбу, девушка скользнула взглядом по стройной фигуре ковбоя. Рубашка из клетчатой фланели подчеркивала его широкие мощные плечи; высоко закатанные рукава открывали загорелые мускулистые руки; длинные ноги были плотно обтянуты джинсами, такими потертыми, что колени и задние карманы стали белыми; остроносые ковбойские сапоги со скошенными каблуками от долгой носки окончательно утратили свой первоначальный цвет.
Наконец Коди выпрямился и, продолжая держать одну руку на седле, повернулся к ней. Другой рукой он сдвинул свой черный «стетсон» на затылок и сказал:
— Ну вот и все. Теперь забирайтесь на Леди, и я подгоню стремена под ваш рост.
Шелби поставила левую ногу в кожаное стремя, ухватилась за луку седла и после трех неловких попыток оказалась наконец наверху. Мелко перебирая копытами, кобыла подалась чуть вбок и нервно мотнула головой, едва не хлестнув Шелби по лицу своей длинной гривой. Коди негромко произнес несколько ласковых слов, и лошадь успокоилась. Сидя в седле, Шелби посмотрела по сторонам, затем перевела взгляд вниз… и тут же пожалела об этом: казалось, что от грязного, плотно утрамбованного пола конюшни ее отделяет несколько миль.
Коди взял Леди под уздцы, вывел ее на середину конюшни и снова обратился к Шелби:
— Привстаньте на стременах, затем сядьте и выньте из них ноги — я подгоню их до удобной для вас длины.
— Закрепите их пониже, — с трудом выговорила она.
В ответ Коди лишь мягко усмехнулся и, когда она снова устроилась в седле, занялся стременами.
Наблюдая за ним, Шелби снова, уже в который раз после приезда сюда, почувствовала, как в ней нарастает теплая волна влечения к этому красавцу ковбою. И снова она не решилась признаться в этом даже самой себе. За все это время он лишь раз заговорил с ней, если не считать замечаний по ведению дел на ранчо и насмешек над ее ошибками, которых, увы, было немало. Их объединяло лишь желание видеть «К + К» процветающим, да еще, пожалуй, то, что имена обоих оканчивались на «и». И тем не менее Шелби находила его одним из самых сексуальных мужчин из всех, которых когда-либо встречала, а случалось это нередко.
Все его существо дышало силой и чисто мужской властностью, чувственной мощью, которая почти подавляла, парализовывая собственную волю. Лицо Коди являло собой контрастное сочетание ломаных, прямых и овальных линий, слившихся в несколько грубоватом совершенстве. Долгие часы, проведенные под палящим солнцем, придали его коже цвет полированной бронзы, который лишь подчеркивали сверкающая синева глаз и золото волнистых волос, мягкими завитками спадавших на уши и воротник рубашки.
