— Достаточно. А что, плохи дела в «Насесте»?
Марш улыбнулся, и в этой улыбке мелькнуло семейное сходство, только светло-карие глаза остались спокойными.
— Беспокоишься о своих инвестициях? Кай едва заметно пожал плечами.
— Когда ты ведешь дела? Марш ничего не ответил. Они знали друг друга так близко, как вряд ли мужчины знают друг друга. Один беспокойный, взрывной, другой уравновешенный. Противоположности, казалось, не имели значения.
— Линда хочет, чтобы ты пришел на ужин. Она беспокоится о тебе.
«С нее станется», — подумал Кай, усмехаясь. Его невестка любит окружать его прямо-таки материнской заботой и тревожиться по пустякам, хотя на пять лет моложе. И это одна из причин, почему ресторан, которым она управляет с Маршем, имеет такой успех. Да плюс деловая хватка Марша, а также изрядные вложения и практичная модернизация, которую провел Кай, передавший управление своему брату и его жене. Он не возражал, чтобы оставаться владельцем ресторана, даже время от времени прикидывал прибыль и убыток, но вести дела ему, конечно, было неинтересно.
После того как канат был привязан, он провел ладонями вниз по обрезанным до колен потертым старым джинсам, вытирая руки.
— Сегодня вечером будет что-то особенное?
Марш сунул руки в карманы и покачался на каблуках.
— Голубая рыба.
Ухмыльнувшись, Кай откинул крышку своего холодильника, показывая улов.
— Передай Линде, чтобы не беспокоилась. У меня есть еда.
— Она не успокоится.
Марш бросил взгляд на брата, когда тот всматривался в море.
— Она считает, что ты слишком много времени проводишь в одиночестве.
— Так можно сказать, только если тебе не нравится находиться в одиночестве.
Кай оглянулся через плечо. Ему не хотелось спорить сейчас, когда возбуждение от скорости и моря еще не покинуло его. Он всегда был беспокойным человеком.
— Может быть, вам обоим стоит подумать еще об одном ребенке, тогда Линда будет слишком занята, чтобы беспокоиться о больших братьях.
— Дай мне передышку. Хоуп всего восемнадцать месяцев.
— Прибавь к этому еще девять, — небрежно напомнил ему Кай.
Он любил свою племянницу, несмотря на то что… нет, потому чтоона была сущим дьяволом.
— Во всяком случае, наша родословная находится в ваших руках.
— Угу.
Марш переступил ногами, откашлялся и замолчал. Эта привычка была у него с детства и, в зависимости от настроения, раздражала или забавляла Кая. В данный момент лишь слегка сбивала с толку.
Что-то витало в воздухе. Кай чувствовал это, но никак не мог определить, что именно. «Шторм? — подумал он. — Один из жарких, неутомимых штормов, которые, казалось, способны назревать в течение нескольких недель». Кай был уверен, что может почувствовать его заранее.
— Почему бы тебе не рассказать мне, что еще у тебя на уме? — предложил Кай. — Я хочу вернуться домой и почистить рыбу.
— Тебе письмо. Его положили в наш почтовый ящик по ошибке.
Такое случалось довольно часто, но по выражению лица брата Кай понял, что здесь кроется нечто большее. Предчувствие надвигающегося шторма обострилось. Ничего не говоря, он протянул руку.
— Кай… — начал было Марш.
Сказать ему было нечего, равно как и четыре года назад. Сунув руку в карман, он вытащил письмо.
Конверт из плотной, кремового цвета бумаги. Каю не нужно было смотреть на обратный адрес. Воспоминания, которые вызвал знакомый почерк, нахлынули на него. На мгновение перехватило дыхание, словно кто-то ударил его в солнечное сплетение. Он решительно выдохнул.
— Спасибо, — сказал Кай, словно это для него ровным счетом ничего не значило.
Он сунул письмо в карман, прежде чем взять свой переносной холодильник и снасти.
— Кай… — Марш опять умолк.
Его брат повернул голову и холодным, слегка раздраженным голосом очень четко произнес: «Отстань!»
— Если ты передумаешь насчет обеда… — сказал Марш.
— Я дам знать.
Кай пошел по мосткам, не оглядываясь. Он был рад, что не пригнал свою машину вниз, к гавани. Ему необходимо подышать свежим воздухом, чтобы разум оставался ясным, когда он будет предаваться воспоминаниям о том, о чем вспоминать не хотел и тем не менее никогда не забывал.
Кэт. Четыре года назад она ушла из его жизни с тем же холодным расчетом, с каким вошла в нее. Она напоминала ему викторианскую куклу — несколько чопорную, слегка отстраненную. Он не был особенно терпелив с ее аккуратно сложенными руками или высокомерными манерами, но почти с первого момента хотел ее.
Сначала он находил причину в том, что Кэт была другой. Своеобразный вызов, нечто, что Кай Сильвер должен завоевать. Ему нравилось учить ее нырять и наблюдать, как она постепенно учится. Смотреть на нее в обтягивающем костюме для подводного плавания, хотя она и не обладала соблазнительными формами. У нее была спортивная, аккуратная, почти мальчишеская фигура и, казалось, несколько метров густых мягких волос.
Он до сих пор помнит тот миг, когда она в первый раз распустила свой старомодный пучок. От этого зрелища у него перехватило дыхание, защемило сердце, его словно загипнотизировали. Кай потрогал бы ее волосы — непременно потрогал, если бы ее отец не стоял тогда рядом с ней. Но если мужчина умен и решителен, он всегда найдет повод остаться с женщиной наедине.
Кай находил поводы. Кэт пристрастилась к дайвингу, словно была рождена для этого. В то время как ее отец похоронил себя среди своих книг, Кай приглашал Кэт на прогулки по воде, под водой, по безмолвному призрачному миру, который манил ее точно так же, как всегда манил его.
Он помнил, как поцеловал ее в первый раз. Они, мокрые и замерзшие после погружения, стояли на палубе его катера. Он видел маяк за ее спиной и неясную береговую линию. Гладкие от воды волосы струились у нее по спине, с них капала вода. Он протянул руку и собрал ее волосы в кулак.
— Что ты делаешь?
Четыре года спустя Кай словно слышал этот тихий голос воспитанной жительницы северо-восточной части США и любопытство в нем. Он заметил и любопытство, сквозившее в ее взгляде.
— Я собираюсь поцеловать тебя.
Любопытство оставалось в ее глазах, очаровывая его.
— Почему?
— Потому что хочу.
Для него все было просто. Он хотел. Ее тело напряглось, когда он притянул ее к себе. Ее губы приоткрылись в знак протеста, он накрыл их своими. Напряженность в ее теле растаяла в течение удара сердца. Она целовала его со всей юной нерастраченной страстью, таившейся в ней, страстью, смешанной с невинностью.
