— Ты можешь и вернуться, — не без логики заметил Тони.
Она выпрямила спину и вызывающе вздернула подбородок.
— Это дело принципа! — твердо сказала Брэнди. — Дэнис пообещал, что фирма возместит мне затраты на семинар по солнечной энергии, который я посещала, но затем ему пришлось взять с собой Синтию в поездку, и поэтому я не получила обещанных мне денег. Он также пообещал сказать Виктору, как много дизайнерской работы я провела по индустриальному комплексу, особенно с тех пор, как уволился главный архитектор, оставив только одного человека, который работал над этим с самого начала. Дэнис изменил своему слову дважды и отказал мне в повышении.
— Не могу поверить, что Келлер не знал, что ты так много работаешь… — раздумчиво сказал Тони, туша сигарету.
— Ну, в этом была моя вина… — безрадостно пробормотала сестра. — Я согласилась делать работу на дому. Дэнис солгал Виктору, что нанял свободного художника по фамилии Джебот…
— Ты видоизменила нашу фамилию и представилась другим человеком?! — резко оборвал он, уставившись на нее и не желая верить тому, что она сказала.
Брэнди кивнула, ее лицо стало розовым от смущения.
— О, я знаю, что это полностью противоречит моим негласным принципам, Тони, но Дэнис пообещал мне постоянную работу после того, как я сдам экзамен. Ты же знаешь, какая это тяжелая для женщины проблема!
— По крайней мере, Грэхем узнаёт талант, когда видит его. Посмотри, что ты сделала с этим рестораном! Когда я только купил «Приют», он был ничем иным, как обветшалым баром с плохой репутацией, но прекрасным месторасположением. Ты же создала здесь такой дизайн, так переделала все, что он превратился в один из самых популярных и престижных ресторанов Тампы!
Брэнди благодарно улыбнулась в ответ на его комплименты. Ее светящийся радостью взгляд любовно осмотрел внутреннее убранство обеденной залы.
«Приют моряков» был оформлен наподобие отделанного плюшем обеденного салона яхты XVI века. Покрытие и обивка мебели григорианской эпохи[1] были насыщенных красных и золотых тонов. Вдоль стен блестели вырезанные в виде геометрических форм панели орехового дерева с полированными медными перилами. Высокий потолок с карнизами и резными пилястрами[2] создавал эффект сводчатых внутренних помещений корабля, так же как и прекрасные масляные изображения портов приписки. Стена, выполненная в виде огромного окна, давала посетителям возможность любоваться великолепным видом на залив Тампа.
Днем ресторан с элегантно одетыми официантками служил местом встреч деловых людей. Вечером же обеденный зал сиял льняными скатертями, фарфором и хрусталем, а резвые официанты подавали блюда лучшей кухни. В любое время дня впечатление путешествия на средневековой яхте придавало своеобразное очарование обеду.
— Я не хочу, чтобы этот и еще несколько моих «детских» проектов стали последними моими достижениями. Мне нравится создавать интерьеры, но проектировать здания мне нравится гораздо больше, — откровенно сказала Брэнди брату. — Архитектор — это в первую очередь артист, создающий из идеально сочетающихся форм и материалов произведение искусства. Я же хочу воплощать свою фантазию, деловые навыки, производственные концепции в чем-то полезном для людей и одновременно прекрасном! Я не хочу быть еще одним Фрэнком-Ллойдом Райтом, и я не гений вроде Басминстера Фуллера. Я могу творить только в меру своих способностей… но, кажется, у меня все-таки есть талант.
— Мне очень жаль, что все рухнуло… — тихо посочувствовал ей Тони. — Ты могла бы попробовать себя в архитектуре. Пусть сначала с Келлером и Грэхемом, а потом открыть и свой собственный бизнес.
— Учитывая отношение Виктора Келлера к женщинам, я не уверена, что мне позволили бы присоединиться к фирме, — зло ответила она. — Он не считает даже, что женщины должны голосовать, не говоря уж о занятии архитектурой. Проститутки с голыми ногами и беременные — вот его женский идеал. Я поклялась, что мое первое задание по архитектуре будет иметь целью упрятать Келлера в бетонный саркофаг.
Брэнди наклонилась вперед, ее указательный палец барабанил по деревянной поверхности стола.
— Я досыта наелась всех этих пошлостей, которые вы (извини, Тони), мужчины, вешаете нам на уши! Вы запугиваете все женское население с наступления половой зрелости.
— Погоди минутку! — Тони попытался защититься.
— Это же очень старая история, братец, — продолжала Брэнди. Ее голос исключал всякие возражения. — Когда девушка только начинает расцветать, она сразу же становится объектом самых грубых шуток: если она показывает какие-то признаки ума — яйцеголовая, а если она не садится на заднее сиденье машины со звездой школьной футбольной команды, — ненормальная. Уже в колледже, если ты не совсем дурнушка и получаешь достаточно высокие оценки, тебя обвиняют в заигрывании с профессорами. Когда ты попадаешь в деловой мир, мужчины смотрят на каждую женщину с девяностосантиметровым бюстом так, будто ей проделали лоботомию[3]. И да поможет тебе Бог, если ты проявляешь признаки таланта и честолюбия! Тогда они говорят, что ты — агрессивная и нахальная. Если же тебя начинают признавать, змеи в офисе утверждают, что ты спишь с каждым мужчиной, начиная с дворника. Это злобная шовинистическая установка, которая утверждает, что женщины продвигаются по служебной лестнице на своих спинах.
Тони заморгал, затем вскинул голову и рассмеялся.
— Я знал, что у тебя бойцовский характер, с того самого дня, как мама принесла тебя домой из больницы. Я думал, что наступит конец мира, когда она снова вышла замуж, а потом еще и забеременела. Двенадцатилетнему мальчишке было тяжело справляться и со своими возрастными проблемами, не говоря уж об этом. — На его лице появилась улыбка. — Затем принесли тебя — маленький сверток, и я стал нянькой. — Тони потянулся и взял сестру за руку. Его пальцы наткнулись на золотую печатку со знаком зодиака, которую он подарил ей на день рождения. — Ты и вправду Скорпион, Брэнди. Борец с убогими идеями и устаревшими отношениями, упрямая и очень гордая.
Она рассмеялась и нежно сжала его руку.
— Наверное, только инопланетянин способен понять меня, особенно в том, что касается гордости. И вообще, несчастные женщины…
Тони откашлялся, одна из его бровей предостерегающе поднялась.
— Я чувствую, что грядет нотация.
— Ты прав, — просто сказала она, но ее затуманенные глаза оставались серьезными. — Прошлым вечером я говорила с Ритой.
— Оставь эту тему, Брэнди, — предупредил Тони, пытаясь встать со скамейки.
