─ А я бы своего не упустила, ─ хохотнула Леся, ─ юбочку покороче, глазки поярче и две пуговки верхние расстегнуть. ─ Она кокетливо поправила свой бюст, размер которого можно было оценить и без расстёгнутых пуговок.
Таким достоянием лично я похвастаться не могла. Поэтому, до сих пор оставалось загадкой, по каким таким критериям босс выбрал именно меня для своих тёмных забав.
Шесть месяцев назад
Куда стремится душа, покинув холодное тело, оставив на земле лишь хрупкую оболочку, скорлупу, жалкое подобие того, что раньше было человеком? Превратившись в сгусток энергии, душа стремится вверх, к создателю, кем бы тот ни являлся, стариком с белой бородой и нимбом, единым всезнающим разумом или вечно изменяющийся материей ярко-красного цвета. Я верила в Бога, но всегда представляла его по-разному. А как не верить? Ведь наука до сих пор не смогла объяснить, куда исчезают те самые три грамма живой сути, три крошечные грамма, именуемые душой.
Я слонялась по комнатам, где всё ещё чувствовалось присутствие матери и отца. Они, словно ненадолго покинули квартиру, словно вот-вот собирались вернуться. И я ждала. Но телефон молчал, а дверь никто не открывал. Наверное, должно пройти время, прежде, чем наступит осознание утраты, прежде, чем мозг поймёт, что ни мама, ни папа больше никогда не войдут сюда и не наберут знакомый номер.
Я уселась в кресло и уставилась в окно. На всё воля Божья. Только в тот роковой день не Бог толкнул отца сесть за руль, а очередной каприз моей сестры, банальное желание прошвырнуться по новому торговому центру и прикупить на днюху что-нибудь этакое. Нарядов в Лизкиной гардеробной висело великое множество. Так зачем же ей понадобился ещё один?
Впрочем, размышлять об этом было поздно. Случилось так, как случилось. Теперь осталось собрать все силы и всю волю в кулак и вылечить Лизавету.
После похорон я вновь вернулась в одинокую квартиру. Если бы только послушалась матушку-настоятельницу и спряталась за неприступными стенами монастыря, я избежала бы тех бед, что обрушились на меня впоследствии. Но я не послушалась и вскоре поплатилась за это.
─ Ты не хочешь вернуться к сёстрам, дитя моё?
Я тяжело вздохнула.
─ Очень хочу, но позже. Понимаете, матушка, я должна побыть дома, в одиночестве. Мне это необходимо. Лизу перевели из реанимации. Она не пришла в себя, но врачи очень надеются, что это скоро произойдёт.
Женщина положила на моё плечо тёплую ладонь.
─ Главное, отоспись. Сёстры подежурят в больнице. Наверное, тебе понадобятся деньги на дальнейшее лечение. Ты только скажи.
Я кивнула. В тайнике монастыря лежала фамильная реликвия. Точнее, раньше их было две, два кольца, принадлежавших моим далёким предкам, построившим обитель, кажется, в пятнадцатом веке. Теперь их истлевшие тела покоились на монастырском кладбище, а обручальные кольца, усыпанные бриллиантами и сапфирами, в тайнике. Мама рассказывала, что моя пра-пра- и ещё несколько раз прабабка являлась византийской принцессой, обещанной в жёны русскому князю. Эти кольца были её приданым помимо всего прочего. Семья бережно хранила тайну, и нас с Лизой посвятили в неё в день совершеннолетия. Лизка сразу воспряла духом. Это был её звёздный час. Уж не знаю, как ей удалось уговорить родителей, но, спустя какое-то время, отец вынес вердикт.
─ Ладно, чего кладу без дела лежать? Я нашёл человека, который удачно продаст колечко. Вот на эти деньги вы, девочки, и отучитесь в лучшем университете.
Я только открыла рот, чтобы возразить, но мама подала знак помалкивать. У нас с ней была своя система знаков. Мы понимали друг друга без слов. И всё же, я была уверена, что глава нашей семьи не имел никакого права так необдуманно распоряжаться тем, что мои предки сберегли и в революцию, и в войну, и в послевоенные голодные годы. Эти кольца должны храниться в тайнике, рядом. Как спали рядом вечным сном византийская принцесса и русский князь, любившие друг друга, и, умершие, по приданию, в один день.
Но решения отца оспорить никто не посмел. Впрочем, кто кроме меня сомневался в его правильности? Лизка? Она ликовала, мама светилась от счастья, исполнив очередной каприз любимицы, а я? Разве кто спросил, что думаю я по этому поводу? Разве кого-то когда-нибудь интересовали мои желания и мечты? Я являлась тенью, бледной копией своей близняшки, гадким утёнком рядом с прекрасным лебедем. Нет, меня ничем не обделяли, но я шла по жизни под номером два, молчаливо и уныло. И только в монастыре чувствовала себя равной среди равных, нужной, полезной. Матушка умела объяснить каждой послушнице её ценность и истинное предназначение.
─ Ты едешь с сестрой, София. ─ Отец сказал, как отрезал.
─ Да… но… я хотела…
─ Принять постриг? ─ он обернулся ко мне и грозно свёл брови. ─ И ты думала, я позволю, ─ таким тоном отец разговаривал только со мной, ─ чтобы моя дочь мыла горшки и капалась в земле?
Эх, я бы с радостью разрыдалась, если бы могла. Если бы могла, я бы объяснила упрямому родителю, что ухаживать за стариками мне было приятно, гораздо приятнее, чем мотаться по магазинам в поисках очередного платья или туфелек, или часами болтать по телефону. Если бы отец мог понять, я бы рассказала, что люблю возиться в саду, наблюдая, как из слабого побега вырастает гибкая яблонька, раскидистый тутовник, крепкий орех. Если бы он хоть немного интересовался мной, я бы открыла ему душу. Но папа всегда был занят. Он отдавал короткие приказы и требовал их чёткого исполнения. Гораздо проще дать ребёнку денег на развлечения, чем вникнуть в его жизнь, стать частью той самой жизни.
Тем не менее, я нежно любила своих родителей и свою взбалмошную близняшку. И ради них была готова на всё.
─ Иди, попрощайся с сёстрами. ─ Мягко улыбнулась мама. ─ Но не задерживайся.
Глава 3
Боже! Как давно это было! Казалось, много жизней назад. Я сидела за накрытым столом и вяло гоняла по тарелке дольку томата.
─ Ой, девочки, смотрите, кто появился.
Мы синхронно развернулись в сторону двери, а Ольга грозно шикнула на Верочку.
─ Не пялься, куда не следует. Бог даст, не заметит.
Заметить нас было трудно, если не искать специально. Столик прятался за колонной, а яркие мигающие огни рассеивали внимание.
Но чего испугалась Ольга? Чёрта? Нет, это был не чёрт, с рогами и копытами, а всего лишь его земное воплощение. В клуб вошёл наш начальник под руку с шикарной брюнеткой лет тридцати. Женщина сразу приковала мой взгляд. Высокая, с тонкой талией и приятными округлостями, с идеально уложенной причёской и потрясающим макияжем, она, тем не менее, больше отталкивала, нежели привлекала. Что было в ней не так? Надменное выражение лица, или то, как она улыбалась монстру, сверкая белоснежными зубами? Я тяжело вздохнула. Кажется, несмотря на всю выработанную годами кротость и смирение, я так и не научилась прощать, зато поняла, что значит ненавидеть и презирать. Мне был противен шеф и всё, к чему он прикасался. Я и сама себе была противна.
Я ковырнула вилкой в салате, но тут же подняла глаза и побледнела. Следом за парой вошёл ещё один персонаж. То, что высокий мужчина, с нереально красивым лицом, прибыл вместе с шефом, не вызывало сомнений. Он пнул генерального в бок и помахал перед его носом ключами от машины. Смело, ничего не скажешь. Даже не представляю, кому наш самодур мог простить подобную выходку. Между тем, самодур спрятал ключи в кармане пиджака и широко улыбнулся. Я впервые видела, как хозяин улыбался. Нет, улыбка не сделала его привлекательнее или добрее. Просто это проявило нечто человеческое, давно утерянное или спрятанное под тёмные звериными желаниями. Его спутник рассмеялся, и мой мир окончательно рухнул.
Вот откуда берутся такие парни?
Я вздохнула. Что я понимала в красоте? Матушка твердила, что внешность ─ всего лишь оболочка. Настоящая красота таится в душе. Но, по моему мнению, именно такой внешностью и безудержной харизмой (коими обладал незнакомец) должен обладать политик, выдвигающий себя на должность президента, дипломат, выступающий на ассамблее или же актёр в роли героя-любовника, просто героя или подонка, вызывающего сочувствие. Да, если бы незнакомец был актёром, он расположил бы к себе зрителей с первой минуты, с первого кадра одной улыбкой. Один лишь взмах ресниц, и любая девушка последовала бы за ним из мира жестокой реальности в выдуманный, фантастический, где каждая дурнушка могла почувствовать себя красавицей, а глупышка Василисой Премудрой. Нет, плохой человек не мог обладать таким лицом! Тогда как он оказался в компании моего хозяина, и что у них общего?
