Жить с тобой странно, вот что я понимаю.
Теперь мне никогда не бывает скучно.
Я все еще работаю. Но теперь я спускаюсь в старую квартиру, которая переделана в офис, где встречаюсь с клиентами. В спальне теперь есть компьютер и телевизор с большим экраном в гостиной. Это мое пространство. Если бы у меня был «дом», то это он, а не пентхаус, что я делю с тобой.
Нет никаких визуальных доказательств, что я живу с тобой. Я не знаю странно это или нет. Я не меняла ничего в обстановке. У меня есть отдел в твоем шкафу для моей одежды: под «шкафом» я имею в виду две тысячи квадратных футов, предназначенных для хранения одежды. Твой дом - это весь верхний этаж здания открытого плана, некоторые участки разделены движущимися экранами. Таким образом, шкаф - очень продуманная область, отделенная так, чтобы быть невидимой из любого участка квартиры, встроенные стойки, чтобы повесить костюмы, брюки и рубашки, полки для футболок, нижнего белья и носков. И моя одежда. Но кроме полок и вешалок с моей одеждой, случайный посетитель, которого и быть здесь не может, никогда не узнает, что я там живу.
Тут нет твоих фотографий, нет моих, нет фотографий твоей семьи или вообще хоть чьих-либо. Лишь абстракции в рамках неизвестных художников. Увеличенное изображения листьев или головы насекомого, гладь озера, представленная так, словно это зеркало, различные пятна или цветные полосы. Изображения с использованием толстых слоев красок, которые незамысловато переходят в текстуры крон деревьев. Необычно, безлико и в то же время прекрасно.
Как и ты, во многом.
Мое пространство - это старая квартира. Я все еще стою у своего окна и сочиняю истории о прохожих, которые снуют по тротуарам внизу.
Моя жизнь такая, как и прежде. Кроме того, что теперь я живу в пентхаусе, смотрю телевизор и брожу по интернету, а ты все еще имеешь доступ к моему телу, когда свободен. Полагаю, якобы я могу выйти из здания, если захочу.
Но у меня все еще нет собственных денег. Никогда не вижу чек или хоть одну долларовую купюру. У меня нет удостоверения личности.
Я все еще не контролирую свою клиентскую базу.
У меня нет другого имени, кроме Мадам Икс.
Нет каких-либо воспоминаний о прошлом, кроме того, что я испанка по происхождению... или это только по твоим словам.
***
Каждый из них принюхивается к стакану виски, ноздри раздуваются, глаза прищурены, губы поджаты. Оценивание.
― Что это за виски? - слышу я вопрос.
― Шотландский, вообще-то, ― отвечаю я. ― Макаллан 1939.
Каждый из них сжимает хрустальный стакан, губы касаются обода, золотая жидкость скользит. Язык смакует, сквозь хрусталь видно искаженные розовые очертания.
― Черт побери. Это нахрен великолепно.
― За десять тысяч долларов за бутылку он должен быть хорош, ― отвечаю я.
Ни один из них не вздрагивает от суммы. Конечно, нет. Сегодня он ― богатый мальчик высочайшего уровня. Семейные дома на Карибах, в Средиземноморье, на юге Франции, даже ранчо на пампасах Аргентины. Они пользуются абсурдно дорогими товарами, часами, ликерами, машинами, частными самолетами. Бутылка виски за десять тысяч - хороший тон.
Но это вовсе не значит, что хоть один обладает утонченным вкусом или является ценителем прекрасного.
Или блещет манерами.
Конечно же, нет.
Я пытаюсь вспомнить имя из досье; это наша первая встреча.
Клинт? Флинт? Что-то подобное. Пресное. Как у любого из них. Высокий, но не слишком. Ничего не выражающие карие глаза. Обычные каштановые волосы, могу поспорить, дорогая стрижка и укладка. Высокие резко очерченные скулы, как минимум. Не слишком развитая мускулатура или ярко выраженная, не слишком много времени проведено в спортивном зале, как может показаться. Голос с придыханием, словно говорит с заложенным носом. В реальности это сводит с ума.
Клинт. Так его зовут.
― Итак, мадам Икс. ― Доктор Мартенс кладет ноги на мой кофейный столик, нагло, по-варварски. ― Как именно это все происходит?
Я резко вдыхаю, чтобы набраться терпения и ради эффекта.
― Во-первых, Клинт, уберите ноги с моей мебели. А затем расскажите мне, читали ли вы инструкцию и контракт?
― Я просмотрел брошюру. Звучит, как продвинутая версия уроков этикета Эмили Пост для мужчин, только ты берешь штуку за час, ― глоток виски, - и да, я читал контракт. В смысле, без шуток. Кто подписывает подобные контракты, не читая? Это не какое-то онлайн соглашение или типа того. Итак, я понял. Не прикасаться к вам, не приставать. Без разницы. У меня есть девушка и я не изменник, так что это не проблема. Честно говоря, я просто хочу поскорее разделаться с этим бредом.
― Почему вы здесь, Клинт?
― Потому что мой папочка сейчас распоряжается всеми активами, и он говорит, что мне пора бы научиться немного сглаживать острые углы, - язвительно, с нескрываемым сарказмом произносит он.
― А вы не согласны с этим?
Пожимает плечами.
― Черт, нет, конечно. То есть, не вижу в этом смысла. Что ты собираешься сделать? Скажешь прекратить хамство и расскажешь, какую вилку использовать на официальных приемах? К черту все.
Внезапно я чувствую дикую усталость от всех этих уловок.
― Это именно то, что я должна сделать. Сказать Вам, чтобы почистили свой лексикон. Сказать Вам, чтобы держали свои идиотские грязные ботинки подальше от мебели других людей, когда вы у них дома. И да, я должна сгладить ваши острые углы, научить вас вести себя прилично в обществе, будто в вашем неуклюжем варварском теле есть хоть капля хороших манер, - я перевожу дыхание и потираю переносицу, - но, честно говоря, Клинт, я не вижу смысла. Вы, вероятно, неисправимы.
― Что, к чертям, это значит?
― А значит это, что вы несуразный варвар, у которого нет и намека на манеры. Нет шарма. Нет самообладания. Кроме того, это значит, что у вас напрочь отсутствует потенциал этому выучиться. Это значит, Клинт, что вы попросту тратите мое время.
― О боги, ты настоящая стерва, ты это знаешь? ― Они встают, карие глаза горят ненавистью. ― Пошла к чертям. Я не должен выслушивать это от тебя.
― Так и есть. ― Я указываю на дверь. ― Как там говорят? А точно: скатертью дорожка.
Потом он уходит, а я испытываю облегчение.
Я правда не знаю, как долго еще смогу выносить подобное.
Представим, что то, чем я занимаюсь, ― это «работа». Она представляет хоть какую-то ценность. Тем, что она мне нравится. Что она хоть что-то да значит. Для меня, клиентов, Калеба. Для кого-нибудь. Но это только... пустота. Игра. Все мы актеры.
