Он не уродец, как я втайне надеялась. Даже слегка наоборот. Совсем слегка. Но выглядит как настоящий кошмар! Самовлюблённый, самоуверенный, злющий и наглый, печально известный на всю округу кошмар.
Ну и придурок же он!
Я про таких только в книжках читала.
Ладно… Бабушка учила меня быть дружелюбной. Доброжелательность подкупает и помогает легко установить приятельские отношения практически с любой человеческой особью.
— Привет. Меня зовут Варя. Я — дочь Валентины Николаевны. Мы теперь одна семья, поэтому предлагаю сразу подружиться.
Он прищуривается. Смотрит на меня, словно я мелкая букашка, которую трудно разглядеть.
— Варя, — теперь презрение выражает и его пьяный, гуляющий хрипотцой голос. — Вай, вай… А ты, походу, тот еще фаер [2], - по тону понятно, что на его притязательный вкус очень наоборот. Очень не очень. — Вареником будешь, зануда. Варя… — глумливо хмыкает. — Варя бла-бла-бла. Пиво мне принеси.
Да он надо мной откровенно насмехается!
Бухая козлина…
Варя, Варя, стоп… Помни о Европейской конвенции по защите позвоночных животных!
— Я понимаю, ты сейчас не в адеквате, — снисходительно отзываюсь, глядя в его свирепое лицо. Выставляя указательный палец вверх, акцентирую: — Поэтому, так и быть, я пропущу это неуместное мычание, жук ты навозный!
— Что, бля? Мычание, нах?
— А? Что-что? Прости, я матерным не владею.
— Ты, мелкая ракушка, назвала меня жуком навозным?
— Я? — изображая удивление, в сердцах прижимаю к груди ладонь. — Тебе послышалось, братец, — мило улыбаюсь.
— Закрой рот и замри, — вроде как предупреждает это животное. — Чтобы я тебя в первый же вечер не убил.
Проходя мимо меня в распахнутую дверь, Бойко снова что-то сваливает и разбивает. Не думаю, что специально. Хотя… Кто его знает? Похоже, он ненормальный.
Выдохнув скопившийся негатив, вхожу в дом следом и прикрываю дверь. Нужно отыскать какой-то инвентарь и заняться уборкой разбитых вазонов.
Надеюсь, эуфорбии удастся спасти. Иначе я этого придурка сама убью!
— Это что такое?
Вздрагиваю от ярости, которая вибрирует в приглушенном голосе Рената Ильдаровича, и невольно застываю рядом с Кириллом. Отчим, словно граф Дракула, выплывает из мрака. Вид у него такой… Жуткий. Не понимаю, что в нем мама нашла.
Она, кстати, тянется за ним из темноты. Таращит на Кирилла глаза. Жаль, лица своего супруга сейчас не видит. На наших с «братцем» глазах несколько оттенков радуги оно перебирает. Пока не достигает того самого насыщенного последнего — фиолетового. Замираю, разинув рот, пока Ренат Ильдарович сбрасывает краски обратно до красного.
С удивлением улавливаю трансформацию внешнего облика Кирилла. Секунду назад он фонтанировал злой иронией и бравировал излишней самоуверенностью. Сейчас же выглядит как настороженный зверь. Кажется, даже хмель его отпускает. Лишь глаза блестят.
— Не при ней, — едва заметно дергает подбородком в мою сторону.
Только отчиму, похоже, плевать на эту просьбу.
— Я просил тебя не задерживаться! Знаешь, что сегодня важный для нашей семьи день, и что ты делаешь? Не пойми где таскаешься до самой ночи и заявляешься домой в свинском состоянии! — рубит он свирепым тоном. Кирилл молчит, но отчима это, судя по всему, еще сильнее злит. — С шеей что, твою мать? Без следов ума не хватает? Шалавам своим не можешь объяснить? Как ты с этими сосняками среди нормальных людей покажешься?
- Шарфик повяжу.
— Приглуши свой юмор.
— А ты не втирай мне, — голос Кирилл не повышает, но слышится в нем жгучая ненависть. — Сам все знаю.
— Неблагодарный щенок, — со свистом выдыхает Ренат Ильдарович.
— Какой есть. Радуйся, что вообще в этот дом прихожу.
Отчим шагает к нам, явно намереваясь еще что-то выпалить, но мама вдруг хватает его за руку.
— Ренат, может, не надо? Давай утром поговорим. На свежую голову.
Он смотрит на меня, затем на маму. Пару секунд колеблется. Затем бурно переводит дыхание и, словно ломая себя изнутри, меняет тему.
— Сколько у тебя очков сегодня?
— Будто тебе еще не доложили, — бубнит все так же сердито Кирилл. — Тридцать три.
— Тридцать три, — неодобрительно цокает языком Ренат Ильдарович, хмыкает и замирает, словно отлаженный взрывной механизм. Выдерживает глубокую паузу, прежде чем заорать: — Тридцать три вшивых очка против шестидесяти восьми общих! Всего сорок восемь процентов! Я уж молчу про разницу в одно очко! На своем поле — это позорище! Это нельзя считать победой!
— Ренат, — снова подает голос ошарашенная, как и я, мама.
Кирилл же несколько раз сжимает и разжимает кулаки, но молчит.
— Может, тебе стоит еще больше тренироваться? — не унимается отчим. — Вместо того чтобы шататься ночами где не попадя. Много энергии? Иди на площадку и атакуй кольцо!
— Хорошо, папа, — в этот момент мне кажется, что он просто использует один из правильных ответов.
И это срабатывает.
Ренат Ильдарович выдыхает и, махнув рукой, заметно сбавляет тон.
— Надеюсь, ты понимаешь, что на грядущих соревнованиях по киберспорту тебе не стоит так лажать? — вопрос риторический. Звучит, словно предупреждение. — Ты должен показать лучший результат. Во всем лучший.
— Да, отец.
— Вот и отлично, — окончательно успокаивается отчим. — А сейчас иди, проспись.
Приобняв маму за плечи, уходит первым, оставляя нас с «братцем» снова наедине. Только я собираюсь по привычке приободрить этого несчастного и сказать, чтобы не раскисал из-за папочки, как он с ненавистью выпаливает:
— Чё ты вылупилась, лампочка? Давай, пошла отсюда.
Конечно, после такого я ему «братскую» руку вряд ли подам. На подобное милосердие даже моего ангельского терпения не хватит.
— Свет в конце тоннеля держу.
— Пошла отсюда, я сказал.
— И пойду! Не потому что ты сказал, — передразниваю его грубый голос. — А потому что я так хочу! Твоя компания мне неприятна, вот!
— Хуёт, — выдыхает он и, прямо как папочка, сваливает сам.
Стремительно взбегает по лестнице, а я вдруг замечаю, что у меня дрожат руки.
Черте что, блин…
3
Сестры не будет!
© Кирилл Бойко
— Катим к общагам посмотреть на льготников? — распевает Чара после тренировки. — Слышал, у них сегодня заселение.
Эта тема меня не особо занимает. Но когда от родного дома воротит, любой кипиш воспринимаешь, как невесть какое развлечение.
— Катим, — ухмыляюсь, расправляя низ футболки. — Кто, если не мы, им в первый же день лещей отвесит. Пусть сразу выгребают, куда попали и кто тут главный.
В соседнем городе один из государственных IT-универов не прошел аккредитацию и лишился лицензии. Так отец, как владелец и по совместительству ректор не просто коммерческого ВУЗа, а целого академгородка [3], с какого-то перепуга вздумал заделаться меценатом. Впрягся в раскрученное небезызвестной нынче Марией Градской политдвижение и подобрал по спешно сколоченной спецпрограмме ватагу маргиналов. Поддержка с толстым расчетом, безусловно. Только пока понять не могу, в каком рейтинге очки себе набивает. Не перед создателем же. Явно на этом свете что-то задумал Бармалей Ильдарович. Черт в помощь, как говорится!
Закидывая за спины спортивные сумки, шумной толпой высыпаем во двор. Бойким шагом пересекаем его по диагонали, чтобы обогнуть спортивную арену и вывалить к парадному крыльцу нужного корпуса.
Одним своим видом срубаем на ходу торжественный настрой собравшихся.
— Ё-ё-ё! Свежее мясо! — горланит Тоха при виде въезжающего Спринтера.
— Интересно, телки будут? — поднимает Чара насущный вопрос.
