на курорте. Поездки на отдых были запрещены, а вот лечение – это же совсем другое дело!
Мне эти хитрости показались забавными. Я завидовала людям, которые ничего не боятся: ни эпидемии коронавируса, ни штрафов, ни проблем с полицией. Потому что сама жила в постоянном страхе.
Страхе, что могу сделать что-то так, не то сказать, не так посмотреть.
Дерек был очень раздражительным. Воспламенялся, как спирт, как разлитый бензин. Не проходило ни дня без крика или унижений. Любая моя ошибка была поводом устроить мне взбучку или такой неистовый секс, что я потом едва ходила. В буквальном смысле: мне было больно ходить. Однако я всему могла придумать оправдание. Буквально всему.
Грубый секс, заканчивающийся синяками и кровоподтеками? Прекрасно, таким вроде бы и должен быть секс. Жажда тотального контроля и желание доминировать? Отлично, скорее всего это значит, что я очень любима. Власть и уверенность, которые Дерек проявлял во всем? Да это же черты, свойственные настоящему мужчине.
Я была настолько наивна, что смогла бы увидеть прекрасное даже в пощечине. А если меня что-то и не устраивало, то я умело закрывала на это глаза. Мне казалось, что только истерички постоянно чего-то требуют, скандалят, добиваются какого-то особенного отношения, пока не вытопят из отношений всю любовь. А умные женщины поступают иначе: не придираются, умеют идти на компромисс, терпят и не зацикливаются на негативе.
Так я думала и была искренне уверена, что права.
До сегодняшнего дня. Когда вдруг, сидя в машине после инцидента на дороге, поняла, что мне не хочется возвращаться к Дереку. Что я скорее готова поменяться с велосипедисткой местами и отправиться в госпиталь, чем снова оказаться с ним под одной крышей. Что его дом, в который я переехала после начала наших отношений, вызывает у меня не больше радости, чем тюрьма или комната пыток.
* * *
В доме было тихо. Дерек сидел в полутемной гостиной, освещенной одинокой настольной лампой. Он захлопнул ноутбук, как только я переступила порог, и перевел на меня взгляд.
Многие считали его красавчиком. Высокий, широкоплечий, всегда стильно подстрижен и хорошо одет, идеальный одеколон, первоклассное чувство юмора. Я тоже когда-то купилась на это все.
– Не прошло и полгода, – протянул он.
Я повесила пальто на крючок в гардеробной, сняла туфли и аккуратно поставила их на подставку для обуви. Мои движения автоматически замедлились, будто я собиралась войти в клетку к неприрученному зверю.
– Прости, было много работы, а потом еще и авария на дороге. Я же уже объяснила в сообщении.
– Объяснила? – прищурился он. – А по-моему, просто отмахнулась от меня эсэмэской.
– А что мне нужно было сделать? Отправить тебе официальный, заверенный нотариусом запрос, что я задержусь?
Дерек обошел стол и встал напротив, закрывая проход в гостиную.
– Меня раздражает, что ты даже не пытаешься выглядеть виноватой. Я сижу как на иголках три часа, пока ты ходишь черт знает где, места себе не нахожу, а ты…
– Дерек, я ехала домой.
– Все это время?! Уже почти десять!
– Да! Все это время! Я выехала с работы в восемь! Прошу, давай не будем!
Дерек натянуто рассмеялся и стиснул двумя пальцами мой подбородок – почти жест нежности, если бы не сила нажима. Он сжимал мой подбородок все сильнее и сильнее, заставляя смотреть на него, пока мне не стало больно. Я ударила его по руке, оттолкнула и переступила порог гостиной. Он шумно выдохнул и схватил меня за волосы, заставив остановиться.
– Дерек, пожалуйста! – вскрикнула я.
Он резко развернул меня, схватил за ягодицы и притянул к себе.
Наши ссоры всегда возбуждали его. Он вмиг заводился, хватал меня за руки, задирал юбку. Становился злым и молчаливым, или наоборот, слишком разговорчивым: принимался отчитывать меня, грубить, называть сучкой и шлюшкой.
В начале наших отношений его вспыльчивость, всегда заканчивающаяся яростным сексом, казалась чем-то киношным, стильным и классным. Даже стоя на коленях и некрасиво давясь его членом, я умудрялась находить в его поведении какую-то темную романтику. И только спустя время начала осознавать – в том, что он делает, нет романтики и меня это совсем не возбуждает. Наоборот, пугает. Я контролировала ситуацию не больше, чем человек, стоящий посреди железнодорожных путей и силой мысли пытающийся остановить поезд, – то есть я не контролировала ничего вообще. Обычно, если я начинала возражать, то распаляла его еще больше. Даже отсутствие возбуждения с моей стороны и сухость в промежности не останавливали его. Он раздвигал мои ноги и тут же входил.
– Сегодня ничего не будет, – сказала я, отступая и пытаясь сбросить с себя его руки.
– И почему же? – ухмыльнулся он.
– Мне не нравится это, Дерек. Не нравится, что я не могу контролировать смены твоего настроения.
– Это и не должно быть в твоей власти – контролировать меня, – усмехнулся он, снова подходя так близко, что я ощутила жар его тела.
– Тогда надеюсь, это хотя бы в твоей власти? – спросила я. – Ты-то сам в состоянии контролировать свой гнев?
Он припер меня к стенке и низко склонил голову.
– У моего гнева есть причина. И если бы он по-настоящему пугал тебя, то ты бы вела себя соответствующе и старалась не провоцировать меня. Но глядя на твои выходки, я думаю, что мой гнев – это как раз то, чего ты добиваешься.
– Неправда. – Я сделала шаг в сторону, но Дерек схватил меня за запястье и заставил остановиться.
– Не смей уходить, когда я говорю с тобой.
– Я не ухожу, – ответила я, прикидывая в голове, как быстро смогу добраться до входной двери. На улице шел дождь, так что если Дерек решит бежать за мной, то непогода его охладит. Если же не охладит, то я просто поймаю такси и сбегу домой к родителям.
– Вот и умница, – сказал Дерек. – А теперь послушай меня: еще раз ты пропадешь с радара без предупреждений – и пожалеешь. Ты не будешь делать из меня идиота.
– Я не делаю из тебя идиота!
– Конечно, всего лишь исчезаешь на три часа, не удосужившись позвонить. – И он снова схватился за мой подбородок.
Я отпихнула его руку и бросилась в сторону. Он вцепился в мою одежду, сжал предплечья и швырнул на диван. Пока я боролась с ним, протестуя и пытаясь выскользнуть, он успел расстегнуть ремень и забрался на меня сверху. Он был тяжелым и массивным – невозможно сопротивляться. Его руки сжали мои запястья, как железные клещи. Я закрыла глаза и прекратила борьбу. Он стянул с меня белье и быстро овладел мной, резко выдыхая на каждом толчке.
Мне снова было больно, душили слезы. Только вот ни мои слезы, ни просьбы еще ни разу не остановили его.
Когда он закончил, я выбралась из-под него и, задыхаясь от обиды и на бегу поправляя юбку, рванула к двери.
