или передумать.
Всё уже тысячу раз решено, назад пути нет. Мне казалось, Тина это понимает.
Женщина в розовом улыбается и заводит унылую песню про корабль любви.
– Давайте быстрее, – прошу. Кто-то в толпе гостей охает, а Захар, тихонько хохотнув, отходит от нас, оставив на столе две коробочки с кольцами.
– Да-да, хорошо, – стушевавшись, женщина кашляет, закрыв ладонью рот, а папка в её руках дрожит и чуть не падает на стол.
Тина слабо дёргает рукой, пока на её лице каменеет тщательно отрепетированная улыбка. Моя без пяти минут жена хоть так пытается отвоевать свою независимость.
– Согласны ли вы, Кирилл Олегович Раевский, взять в жёны Тину Романовну Архипову?
– Согласен, – мрачно киваю, и вспышка раздражения комком в горле.
– Согласны ли вы, Тина…
– Да! Согласна! – чуть громче чем следовало отвечает Тина, только в согласии этом нет ни счастья, ни нетерпения войти в новую жизнь в статусе моей жены.
Только желание поскорее это всё закончить.
Ну что ж, хоть в чём-то мы сходимся – для начала и этого достаточно.
– Согласная я! Расписывайте уже! – тихо «добивает» Тина и без того растерянную регистраторшу, а я давлю усмешку. – Простите, я волнуюсь.
Пальцы Тины становятся ледяными, и я немного ослабляю контроль. Но вместо того, чтобы отпустить руку невесты, я будто бы случайно провожу большим пальцем по тонкому запястью. Кружу и глажу, и Тина снова тихонько шипит, но уже не так злобно. Скорее, по инерции.
А ты горячая штучка, Тина. Даже если сама ещё об этом не знаешь.
Не дожидаясь просьбы обменяться символами любви, левой рукой достаю из красной бархатной коробочки маленькое кольцо, инкрустированное десятком бриллиантов. У жены Кирилла Раевского будет всё самое лучшее. Так положено, к этому обязывает статус.
– Не трясись, не оторву я тебе палец, – обещаю шёпотом и смотрю на бледную Тину, а она упрямо щурится, не желая сдавать позиций.
Кажется, ещё чуть-чуть и Тина плюнет мне в лицо, но вместо этого переводит взгляд на кольцо. Любуется элегантной работой ювелира? Наслаждается игрой света на гранях камней? Прикидывает стоимость украшения? Не разобрать – Тина очень хорошо умеет владеть собой. Даже, когда шипит на меня и пытается руку вырвать, улыбается для публики. Вот только в глазах злость, отвращение и… растерянность.
– Я тебя не боюсь, – выдыхает, а на губах широкая улыбка. Дежурная, для всех гостей приготовленная. И в неё очень легко проверить, если не знать, что всё это – спектакль.
Помост новобрачных находится в отдалении, потому наш разговор никто не слышит – это даёт свободу.
– Ты злишься, – констатирую факт, а Тина медленно прикрывает глаза, соглашаясь.
– Нет, тебе показалось, – мило улыбается, и я почти верю. – Я в диком восторге, милый.
– Как раз по размеру, – говорю, когда кольцо идеально “садится” на палец. – Тебе идёт быть моей женой.
– Глаза б мои тебя не видели, – одними губами произносит, а мне хочется смеяться.
Впервые эта церемония кажется весёлой.
– Твоя очередь, любимая.
Тина дрожащими пальцами достаёт второе кольцо, и тонкий ободок белого золота плотно обхватывает мой палец.
– Объявляю вас мужем и женой! – радуется женщина, словно только что сама выскочила замуж за мужчину всей своей жизни.
Или это облегчение, что скоро она свалит с бабками в кармане и долго будет лечить стресс, запивая его дорогим шампанским?
Я отпускаю руку Тины и обхватываю ладонями нежное лицо. Кожа под пальцами ощущается дорогим бархатом, а пахнет от моей супруги одуряюще. Сладко, пьяняще, манко. Наклоняюсь ниже, а наши губы в миллиметрах друг от друга.
Всего лишь одно движение – крошечный шажок, отделяющий нас от ритуального поцелуя. На свадьбах ведь так положено?
– Не смей, – Тина щекочет дыханием мой подбородок, а в глазах сталь.
Тина вздрагивает, но я крепко удерживаю её на месте и целу́ю. Жёстко, властно, напористо. Так, как положено счастливому мужу, получившему в жёны самую красивую женщину. От неожиданности Тина раскрывает губы, и мой язык пользуется нечаянным приглашением – врывается в тёплый рот, таранит, берёт в плен. Отступает и снова нападает. Тина упирается ладошками в мою грудь, но не отталкивает – тогда даже самые слепые из гостей заподозрят, что со свадьбой этой не всё в порядке. Моя жена гладит лацканы пиджака, но я знаю – будь такая возможность, она бы разорвала ткань в клочья, до сердца добралась.
От контраста между показной покорностью и клокочущей яростью меня ведёт. Трудно остановиться, когда каждая клетка тела вибрирует желанием обладать, сделать своей, подчинить и сломать.
Да откуда это взялось во мне? Дурею и сам причину найти не могу.
На то, чтобы не смахнуть со стола регистраторши всё к чёртовой бабушке и не взгромоздить туда Тину, уходит весь мой самоконтроль. Кто-то хлопает, радуется, но на один короткий миг всё отходит на второй план. На первом оказывается одержимость. Я расслабляюсь, и острые зубы вонзаются в мой язык. Привкус железа во рту пьянит ещё сильнее, но и отрезвляет.
Пора заканчивать, пока всё не вышло за рамки.
Когда отстраняюсь, пьяно слизывая терпкий вкус поцелуя, Тина смотрит на меня так, словно готова уничтожить. Растоптать. Убить. Я снова хватаю её за руку и под оглушительные аплодисменты мы покидаем здание.
– Как я вляпалась-то? – бубнит Тина, когда оказываемся на улице. – Хватит. Отпусти!
Рвёт руку, и я даю ей эту свободу.
– Ты меня поцеловал! Обслюнявил всю, – морщится в отвращении, ногой топает. Пышная юбка шелестит, а высокая грудь яростно вздымается и опадает от тяжёлого дыхания Тины.
– Ты моя жена, я должен был тебя поцеловать.
– Этот брак – фарс! Фикция! Ты не имел права. Вообще никогда меня больше не трогай.
– Конечно, всё так и есть. Фикция, – киваю, потому что спорить с женщиной – это точно не моё любимое занятие. – Но ты красивая и тебя хочется целовать. И трахать.
То ли от смущения, то ли от злости лицо Тины становится пунцовым. Она фыркает и с остервенением расправляет юбку.
Тина невысокая, но в этот момент кажется настоящей фурией. Наверное, она бы ударила меня, впилась ногтями в кожу, разодрала моё лицо до крови, если бы не толпа гостей, хлынувших следом за нами.
– Улыбайся, жена, – обнимаю окаменевшую Тину за плечи, прижимаю спиной к своей груди и зарываюсь носом в тёмные волосы. – Изображаем любовь, иначе в наше счастье никто не поверит. И тогда, после смерти твоего отца, а она уже скоро, они с удовольствием оторвут твою красивую голову и выбросят на помойку.
Тина шумно дышит, но на волю не рвётся. Умница.
– Посмотри на них, любимая.
