во что ты превратился, не вызывает уважения. И мои чулки никоим образом не должны тебя беспокоить. — Даже не думаю тянуть подол ниже.
— И в кого же я превратился? — Поворачивается, одаривая одной из тех плотоядных улыбок, которые раньше завораживали меня, а теперь нервируют.
— Ты при всех трахал ту девушку, Тимур.
Бывший ухмыляется. Но глаза не смеются, в них горит хищное пламя. Они у него редкого орехово-коричневого цвета. Больше я таких не встречала.
— Татьяна. — Театральная пауза, — Здесь всем плевать на это, кроме тебя. Ты так смотрела… — Сканирует, будто видит насквозь.
— Как именно? — Повернувшись к нему, выразительно закатываю глаза.
— С интересом ты смотрела.
Кривлюсь, отрицательно качая головой.
— Неправда, Айвазов. Это было…
— Возбуждающе? — перебивает меня бывший муж.
Издевается, сволочь.
— Это было отвратительно, — помогаю ему.
— Я заметил тебя, не сразу понял, что ты — это ты. Но как бы прискорбно это ни звучало, ты всё ещё в моём вкусе. Твое тело, волосы, ноги. Красивая цыпочка поднялась по лестнице и замерла, увлёкшись процессом. Меня завело то, как ты смотрела.
Уши хочу заткнуть. Неприятно мне слушать его сладкие речи о сексе с другой женщиной. Но я ведь действительно смотрела. Краснею, пойманная с поличным. Мы оба сняли маски, и теперь моё смущение очевидно.
— Ну же, мозгоклюйка, признайся, тебе понравилось наблюдать.
Изо всех сил стараюсь игнорировать это глупое прозвище из прошлой жизни. Но оно не даёт покоя, словно иголка, попавшая в ботинок.
— Я тоже тебя не узнала.
— Вот уж вряд ли. Ты смотрела во все глаза. И я не верю, что ты забыла мой… — Он опускает взгляд на свою ширинку, снова ухмыляется, чувственно пьёт, прижимая к губам бокал.
Вспоминая своего бывшего, я очень надеялась увидеть его толстым и лысым, но Айвазов с годами стал только лучше. Заматерел, обзавелся ненасытным взглядом и шикарным, по-мужски крепким телом. Великолепно сидящий костюм выглядит дорого, подчеркивая эксклюзивность хозяина. Идеальная стрижка вкупе с чёткой линией сексуальной небритости завершают кошмар под названием «бывший муж охеренно счастлив без тебя».
Хочу закричать от несправедливости, но сдерживаюсь из последних сил. Ему не удастся вывести меня из себя. Да и показывать гнев — это слабость. Перед ним красивая, самодостаточная женщина, хозяйка, пусть и небольшого, но собственного бизнеса. Всё, что связано с Тимуром Айвазовым, давно в прошлом.
Наша совместная жизнь кипела, как забытый на плите чайник. Таня и Тимур Айвазовы орали, дрались и били посуду. Мы ужасная пара, причиной нашего развода никогда не были другие люди, просто нам не стоило жениться.
— А знаешь, новый ты — аморальный тип. Это место, — обвожу взглядом комнату, — оно подходит тебе. Зависай здесь почаще, Тимур. — Салютую бокалом.
— По-моему, мы в одном и том же месте, дорогая. Ты пришла сюда своими ногами, не заметил, чтобы тебя тащили силой. Кстати, твой парень тоже кого-то трахает. Я проходил мимо них, пока искал тебя.
— Зачем ты меня искал? — вырываю из контекста совсем не то, что должна.
— Хотел рассказать, что твой парень кого-то трахает. — Довольное выражение надменного лица. — Я и забыл, как это весело — выводить тебя из себя, мозгоклюйка.
Он говорит о Никите, надеюсь он там с Ирой.
— А я забыла, какой ты — мудила.
— Хорошая попытка, дорогая, — смеётся, — ты назвала меня аморальным. Я просто пытаюсь помочь. Открыть глаза на то, что твой парень далеко не ангел.
— У нас свободные отношения и мы доверяем друг другу.
— М-м-м, а ты повзрослела, — издевательски намекает на то, что в двадцать я пыталась его контролировать, — чем занимаешься?
— Пью коктейль, сижу на стуле, пытаюсь избавиться от тебя.
— Я серьёзно.
— У меня свой бизнес, хотя это и не твоё дело.
— Судя по туфлям и сережкам, ты процветаешь.
— Может, мне подарил их мой парень, — приподнимаю правую бровь, покачивая туфлей, сползшей с ноги.
Айвазов следит за моими ногами.
— Твой парень ничего тебе не дарил, потому что он не твой.
— С чего ты это взял?
— Я год спал с тобой в одной кровати, Татьяна. Ты неизлечимая собственница. Сказал, а ты даже не поморщилась.
Он меня достал.
— Знаешь, чем отличаются люди от собачек и кошечек?
— Просвети меня.
— У них должен быть мозг и мораль, они не должны спариваться при всех.
— То есть ты пришла в закрытый клуб наставить всех на путь истинный? Я вспомнил, за что любил тебя, — холодный смех, — ты забавная.
— У тебя хорошая память, Айвазов, я вот не помню, какой ты.
— Врёшь. — Ещё один хищный взгляд.
— И да, больше я женат не был. Так что, как ни крути — это памятное событие в моей жизни.
Он пьёт.
— Итак, ты всех здесь осуждаешь?
— Абсолютно.
— Зачем же сюда пришла?
— А зачем ты трахал её при всех? Неужели нельзя было в сторонку отвести, в уголок, в номер?
— А если я скажу, что просто водить их по номерам уже скучно и не заводит, ты мне поверишь?
Он снова осматривает меня, пьёт. Сволочь.
— Ты мне противен после того, что я увидела, — не сдерживаюсь, полная идиотка.
— Не то, чтобы мне есть какое-то дело до этого, но ты определённо ханжа, мозгоклюйка.
— Блядун! — Расплачиваюсь за напиток, прихватив свою маску и награждая его уничтожающим взглядом.
Он молчит, но в миг, когда я покидаю комнату, слышу его голос за спиной:
— Встретить бывшую жену среди беспорядочно трахающихся людей — это как повторно ветрянкой заболеть, — смеясь, делится с барменом, — ужасно несправедливое событие!
Ненавижу его, ненавижу его, ненавижу!
Таня
— Эти кренделя просто чудо, Василиса, на них и остановимся. — Кладу на тарелку образец номер три и выхожу в коридор.
Шум печки и грохот колëсиков тележки с поддонами заглушает звук моих шагов. Пекарня наша совсем маленькая, всего три человека и мы с Иркой. Каждый работник обучен делать всё, что нужно — печь хлеб, печенье, торты, варить кофе и супы, готовить салаты, плюс отвечает за свою часть производства — и уж тут требуется глубокое знание предмета.
— Ты посмотри, какой доход за месяц, дорогая! — Подходит ко мне Ирка, перелистывая бумаги. — Ты лучший менеджер из всех, мной когда-либо встреченных.
— Не подлизывайся, Ир, я больше никогда не пойду в этот клуб.
— Это место такое пикантное, очень заводит, — прикусывает подруга нижнюю губу, запихивает бумаги под мышку и складывает руки в умоляющем жесте.
— Послушай, Ир. Никита тянет тебя куда-то не туда. Это нездоровые отношения, понимаешь? Завтра он попросит поучаствовать в ваших играх ещё кого-то. Там все уже без трусов, — пожимаю плечами. —
