* * *
Сегодня Рита, как обычно, блистает. Стоит в дверях с пакетом вкусняшек для двойняшек и улыбается во все тридцать два зуба.
На ней черная мутоновая шуба с капюшоном, замшевые сапожки на тонкой танкетке.
— Ну и мороз! Все что угодно можно себе отморозить, — восторженно говорит, ставит пакет на пол и снимает кожаные перчатки.— Фух! — выдыхает. — Не представляю, как к вам добираться, если, к примеру, сломается лифт. Пятнадцатый этаж! Лучше всякого фитнеса.
— Рит, ты их балуешь! — смотрю на тяжеленный пакет, затем перевожу взгляд на ее румяные от мороза щеки.
— Я крестная или как? — Она широко расправляет руки и подходит ко мне ближе. Обнимает, крепче прижимая к своей холодной шубе. — Здравствуй, дорогая! — мягко произносит.
— Привет! Так рада тебя видеть! — От нее пахнет морозной свежестью и моими любимыми духами.
В небольшую прихожую влетают дети. За ними, держа хвост пистолетом, бежит Жулик-спринтер.
Риту рады видеть все, даже кот.
— Тетя Рита! Тетя Рита! А вы пойдете с нами в развлекательный центр? — радостно интересуется Арсюша.
— А вы себя хорошо в садике вели? — Она склоняется над ним.
— Отлично! — подпрыгивает Ксюша и хлопает в ладоши.
— Я даже всю кашу съел, — серьезно произносит сын.
— Каша — это круто. Тогда обязательно поедем.
— Ура-а-а! — С этим лозунгом они снова мчатся в свою комнату.
Мы проходим на кухню.
Она максимально компактная и не имеющая определенного стиля. Так сказать, слепили из того, что было.
Круглый стол, четыре стула — кухонный «деревенский» гарнитур, двухкамерный холодильник почти до потолка. Простенькая люстра с одной вкрученной лампочкой и лимонного цвета занавески, а на подоконнике мой любимый фикус, который я изредка поливаю крепко заваренным байховым чаем.
Дети врываются на кухню. Хватают по бутерброду и снова скрываются из поля зрения.
— Есть за столом! — кричу им вдогонку, но в ответ тишина.
— Что ты мне хотела рассказать, когда сегодня звонила? — обращаюсь к Рите и расставляю чашки.
— Ах, да! Я хотела предложить тебе куда-нибудь сходить. Ты все работаешь, работаешь… Вот и Арсюшка просит прогуляться по торговому центру.
На самом деле возможности гулять по торговому центру у меня нет и в ближайшее время не предвидится. Нужно еще придумать, как на минимум денег прожить максимум дней.
— Рит, долг… я все верну.
Да, она выручила меня не только, когда мой мир обрушился, как карточный домик, но и когда я взяла ипотеку.
Наша квартира оказалась на пятнадцатом этаже, в ней ничего не было, кроме стен. Даже унитаза. Только входные двери, балкон и сплошной бетон в квадрате. Бетон на потолке, бетон на полу. В общем, требовался ремонт с нуля. Я никогда не свистела и не умела этого делать, но, когда увидела картину, невольно присвистнула. Но цена… Меня радовала цена за квартиру и то, что кредит одобрили без каких-либо проблем.
Да, понимала, ремонт мне обойдется в копеечку, но если бы рассматривала другие варианты, возможно, в кредите мне бы отказали.
Поэтому с ремонтом мне помогала Рита. Дала денег, клеила вместе мной с обои, штукатурила стены, выбирала ламинат и тащила его на пятнадцатый этаж.
В итоге за пару месяцев квартира превратилась в квартиру, в которой есть минимум мебели и максимум простора. Светлые обои, отсутствие плотных штор, кружевных гардин. Много света, точнее, просто вкрученных в патрон лампочек, люстру купили гораздо позже.
— Чтобы я этого больше не слышала, — обиженно подтверждает Рита.
— Не обижайся, — едва касаюсь ее руки. — Я просто переживаю.
— За себя попереживай лучше. Знаешь, что, Анют, я никогда не спрашивала про их отца… И ты никогда не рассказывала. — Она начала медленно размешивать чай.
— Я не хочу о нем говорить. Никогда! — встаю из-за стола, подхожу к плите, затем хватаю полотенце и начинаю хаотично натирать тарелки, несмотря на то, что протирала их еще вчера. — Эта тема навсегда закрыта, и я не хочу ее поднимать ни при каких обстоятельствах.
— Эх, Анютка, Анютка! — тяжело вздыхает Рита. — Мужика бы тебе! Настоящего!
— Не нужен мне никто.
— Зря. Такая красота пропадает. Ты классная, Ань. Талия, походка, ровная осанка. Удивительные серо-голубые глаза, которые при ярком солнечном свете становятся синими, как океан. Улыбка нежная-нежная, как творожно-сливочный крем. И главное — ты заслуживаешь счастья.
Глава 4
— Почему недоплатили?
Я удивленно вскидываю бровь, когда строгая бухгалтерша называет мою зарплату. За свои кровные готова сражаться до последнего. Работать за спасибо как-то в мои планы не входит.
— Я должна в этом месяце больше получить. Два раза выходила не в свои смены. Почему в день зарплаты происходит всякая ерунда? Почему рассчитываешь на одну сумму, а получаешь совершенно другую?
— В этом месяце была большая недостача. Со всех высчитали. А еще ты не ту колбасу пробила, когда была контрольная закупка, — морщит бухгалтерша острый нос. Затем поправляет очки и продолжает спокойно пересчитывать купюры.
Ну вот, началось…. Похоже, мои дела пошли хуже, чем я предполагала. Это что получается? За квартиру заплати, за все заплати, и все? Зубы на полку?
Да, у нас бывают проверки. Называется контрольная закупка. Приходит тайный покупатель клеит неправильный штрих-код. Ну, это как заходишь в супермаркет нажимаешь на весах циферку. Показывается стикер к примеру не от банана, а от манго в эксклюзивной коробочке. И цена уже другая, и товар уже не тот. Однажды мне на кусок голландского сыра наклеили этикетку от пирожного «Матрешки». Да, это заметить можно, когда обращаешь внимание, что пробиваешь на кассе. Но мне еще повезло. Ирке вон в пакет картошки киви подложили. Пока не надкусишь — не отличишь.
Мне это до ужаса не нравится. Да, не спорю, были времена и похуже, но тогда я была у себя одна, а сейчас другое дело. Я переживаю даже когда Арсюшка и Ксюшка не позавтракают в садике. Поэтому когда у тебя есть дети — твое отношение к жизни, к миру совсем другое.
Надеваю форму, принимаю смену, иду на кассу. Планка настроения резко катится вниз, как тюбинг с высокой заснеженной горки. Понимаю, что снова не смогу накупить вкусняшек любимкам. На ужин у нас опять стакан молока и галеты. Никакого разнообразия…
Продолжаю улыбаться коллегам, покупателям. Ладно, будем оптимистами. Зарплата вовремя — это раз. Работа вблизи от дома, всего две-три остановки — это два. Мне подходит график, можно отвести, забрать детей из сада — третий плюс. Ну и в-четвертых, я свободно могу пойти на больничный, если не дай бог детки заболеют. Моя сменщица всегда подменит — больничный оплатят, как положено. Так что закрываю глаза на маленькую зарплату, хоть с большим трудом, но все же закрываю и продолжаю улыбаться клиентам.
Конечно, я хотела вернуться в театр. Пусть на маленькую сцену, но я мечтала снова почувствовать себя в роли. Снова ощутить всю энергию пантомимы: мимики, жестов, пластики. Когда все понятно без слов, когда воображение гуляет, как вольный ветер.
— Пакет нужен? — интересуюсь у коренастого мужчины с плешивой залысиной и в безвкусной рубашке в клеточку.
— Я что, похож на миллионера? — язвит он.
До миллионера ему, как до Киева в неудобном положении. Но по инструкции я обязана задать этот вопрос, даже если напротив меня будут стоять грабители в черных балаклавах и наставлять пистолет.
— Ань! Мужчина еще печень забыл! — крупная, рослая Лиля, больше похожая на дочь мясника подходит к кассе и тычет мне в лицо кусок замороженной говяжьей печени.
— Сейчас прибью! Точнее пробью. И печень, и все остальное, — отвечаю ей, забираю субпродукт и снова включаюсь в работу.
На работе время летит незаметно, только под конец смены начинаешь считать последние минуты до окончания рабочего дня. Затем отчитываешься, переодеваешься, быстрее чем в армии, и бежишь в сад за детками. Это самый радостный момент в конце каждого трудового дня. Когда не чувствуешь мороза, когда подошва старых сапог скользит по обледеневшей дороге. Ты вдыхаешь морозный воздух, предвкушая встречу с единственными любимыми ангелочками.
