монашкой и занудой. Законченной монашкой и невыносимой занудой. А ещё уродиной иногда.
– Те-е-еяяяя… – простонала она, подпирая спиной дверной косяк и опустив голову так, что длинные чёрные пряди сосульками упали вниз, скрыв лицо с наверняка сверх ярким макияжем. – Те-е-е-я-я… Тебе ведь уже есть двадцать один, так? И ты самая тррррезвая!
– Я в принципе трезвая.
– Единственная трезвая! – усмехнулась Нора и подмигнула мне карим глазом с размазанной тушью. – Ты ведь знаешь, как я люблю твою упругую попку? Будь другом… съезди в магазин, можешь взять мою тачку. Купи пару бутылок водки и чего-нибудь пожевать… ну, там, чипсов каких-нибудь. Сдачу можешь оставить себе… А! Ещё презиков купи. Побольше.
Вот так начался мой 21 день рождения.
Ненавижу свою жизнь.
И самое дикое в этом всём, что я даже рада съездить для кучки пьяных панков в магазин, потому что у меня есть права, а машины нет. Я люблю скорость, а смерти не боюсь. Ведь обычно она не приходит за теми, кто её не боится. Вот такой облом. А умирать жалкой смертью в виде петли на шее, или лезвия у вены, слишком позорно даже для такой тени, как я.
Душ принять не получилось. Два полудохлых панка в обнимку спали в ванной. Ещё один обвился вокруг унитаза, предварительно заблевав пол. На кухонном полу под раковиной расположилась знакомая мне девочка, и топтаться по розовым волосам Одри – подруги Норы, совсем не хотелось. Подруги во всех смыслах. Ну вы понимаете, о чём я.
Села в серебристую Акру 89-го года и вдавила педаль в пол. И сейчас жажда скорости была не превыше всего. Сейчас туалет был в приоритете.
До ближайшей заправки добралась за пару минут, хорошо, что до пробок на дорогах у меня есть как минимум час в запасе. Припарковалась, натянула капюшон от серой толстовки пониже на лицо, сделала все свои дела в заправочном туалете, не забыв почистить зубы, и решила закупиться далеко не отъезжая – в мини-маркете.
Пара бутылок водки, пять пакетов чипсов, три пачки презервативов, и жевательные мармеладки для себя.
Кассир, оторвав щеку от пластиковой столешницы, неловко поправил очки на крючковатом носу, широко зевнул, даже не прикрывшись рукой, и уставился на меня глазами-щёлочками. Пододвинула к нему покупки. Тот бросил на них незаинтересованный взгляд, пробил по кассе, запихнул всё в пакет, взял у меня деньги, отдал сдачу и прилепил щеку обратно к столешнице.
Увалень.
А я так рассчитывала на то, что он попросит показать документы. Может быть… может быть этот неприятный парень с сальной копной волос и с красным пятном на заспанной щеке стал бы первым и единственным человеком в этом городе поздравившим меня с днём рождения.
Пошёл дождь, так что пока бежала к машине успела промокнуть до нитки – вот тебе и утренний душ. Отвезла пакет с покупками домой, поставила перед дверью в квартиру и долго-долго держала палец на кнопке дверного звонка, пока с обратной стороны не послышались шаркающие шаги Норы. Или кого-то из её пьяных приятелей. Я успела сбежать вниз ещё до того, как услышала громкое «Какого х…», прыгнула обратно в серебристую Акуру и вдавила педаль в пол, готовая отпраздновать свои двадцать один вместе со скоростью. И уже перед самой посадкой в машину заметила маленькую синюю визитку под одним из дворников: «Бар “Ржавая голова” », бесплатная выпивка для каждого посетителя в день его рождения»!
«Может быть и напьюсь сегодня, – подумала с улыбкой. – И сама буду приставать к Норе».
Шутка.
В северной части города есть отличный старый район, где я могу проводить часы напролёт. Такие районы обычно называют гетто, или трущобы. В Нью-Йорке уже давно от таких избавились, но в Филадельфии их всё ещё полно. Словно в другой мир попадаешь: из сказки с отполированными небоскрёбами в постапокалиптический мегаполис. Если бы Нора знала, куда я время от времени гоняю её машину, она бы сожгла мою комнату и меня вместе с ней.
Но только в этих районах можно сполна утолить жажду скорости. А ещё в таких районах полно банд и заброшенных зданий. Банд я избегаю, но здание "Лоррэйн-апартментс", построенное в 1894 году, стало моим любимым. Оно было первым высотным строением в городе и одним из самых роскошных в то время. В 1900 было выкуплено и переоборудовано в шикарный отель. Много чего с ним ещё происходило, а сейчас оно хоть и заброшено и выглядит пугающе, власти всё же внесли его в Национальный регистр исторических мест. Так что он охраняемо. Совсем чуть-чуть. Но для банд этого видимо достаточно, так что они его не посещают, другое дело я – тихая и неприметная девушка, которая время от времени совсем незаметно пробирается в заборную щель, забирается по одной из внешних лестниц на верхний этаж, где пьёт колу и жуёт мармеладных медвежат.
Всё ещё хотите продолжать знакомство со мной?.. Если да, возможно вы тоже, где-то глубоко в душе отчаянный человек.
Сегодня мармеладок хватило до вечера. День рождения проходил как нельзя лучше. Практически так же, как и предыдущие два.
Из Спринфилгда пришло поздравительное смс от родителей Норы, ответила благодарностью, но перезванивать не стала, хоть и просили. Они думают, что сегодня я на работе.
Ближе к четырём вечера вновь прыгнула в салон серебристой Акуры, навернула ещё несколько кругов вокруг гетто, получив необходимый, чтобы не разрыдаться, заряд адреналина и направлялась за халявной выпивкой.
«Прости, Нора, но машину придётся забирать завтра на автобусе».
Только паркуясь недалеко от бара с ярко-жёлтой вывеской «Ржавая голова» меня вдруг осенило, что выгляжу я как помойная кошка: одежда всё ещё влажная, тёмные волосы сбиты в кучу… Расчесала их пальцами и взглянула на себя в зеркало заднего вида. Мышиного цвета глаза блестят будто от счастья; на самом деле от прорывающих оборону слёз. Губы бледнее некуда, зато язык – ярко-малиновый, как и должно быть после мармеладных медвежат.
– Да уж… Весьма презентабельный вид.
Но ни домой же ехать.
Спрятала бумажник в карман толстовки и направилась к бару, желая как можно скорее залить своё одиночество парочкой бокалов чего-нибудь покрепче. Собственный день рождения – единственный день в году, когда я употребляю, – так, к слову.
В «Ржавой голове» было не так уж и оживлённо, как я предполагала, однако дым от сигарет стоял столбом, так что пришлось сдерживаться, чтобы не закрыть нос рукавом толстовки.
Негромко звучала музыка. Большинство из круглых деревянных столиков были пусты. В дальнем углу пятеро мужчин играли в бильярд. На
