вниз. Я надела свое любимое розовое ночное платье с оборками, в которой чувствовала себя принцессой. Папа ждал в фойе, когда мы спускались по лестнице, поднял меня, прежде чем я дошла до последней ступеньки, и поцеловал в щеку.
— С днем рождения, принцесса.
Он поднял меня над головой и понес в гостиную. Она была украшена воздушными шарами розового цвета, гирляндой с надписью «С Днем Рождения», а на столе рядом с огромным розовым тортом с единорогом лежала золотая корона. На другом столе ждала большая куча подарков, все завернутые в розовую и золотистую оберточную бумагу. Я бросилась к подаркам.
— С днем рождения! — закричал Амо, бегая вокруг стола, пытаясь украсть шоу.
— Подарки от нас, а также от твоих теть и дядь, — сказала мама, но я слушала только вполуха, нетерпеливо разворачивая подарки.
Мне подарили почти все, о чем я просила. Почти.
Папа погладил меня по голове.
— Ты получишь больше подарков на сегодняшнем торжестве.
Я кивнула и улыбнулась.
— Я буду принцессой.
— Ты всегда принцесса.
Мама бросила на папу взгляд, которого я не поняла.
Несколько часов спустя дом был заполнен друзьями и семьей, а также мужчинами, работавшими на папу. Все пришли отпраздновать вместе со мной. Я надела платье принцессы и корону, мне нравилось, как все дарили мне подарки, поздравляли и пели для меня песню «С Днем Рождения». Башня из подарков была в три раза выше меня. Поздно ночью, когда мои глаза закрывались, папа отнес меня в мою комнату.
— Нам нужно переодеться в твою пижаму, — пробормотал он, опуская меня на кровать.
Я схватила его за шею и энергично затрясла головой.
— Нет, я хочу остаться в своём платье принцессы. И в моей короне, — добавила я, зевнув.
Папа усмехнулся.
— Ты можешь остаться в платье, но корона слишком неудобна.
Он осторожно снял ее и положил на мою тумбочку.
— Я все еще принцесса без короны?
— Ты всегда будешь моей принцессой, Марси.
Я улыбнулась.
— Обнимешь меня перед сном?
Папа кивнул и неловко растянулся рядом со мной, свесив ноги со слишком короткой кровати. Он обнял меня, и я прижалась щекой к его груди, закрыв глаза. Папочка был лучшим папой в мире.
— Я люблю тебя, папа. И никогда не оставлю тебя. Я буду жить с тобой и мамой вечно.
Папа поцеловал меня в висок.
— И я люблю тебя, принцесса.
Мягкое покачивание гамака убаюкивало меня в полудреме, пока я наблюдала, как пенистые волны плещутся у нашего причала и пляжа. Гамак в нашем особняке в Хэмптоне был моим любимым местом в солнечный день, и с начала Июня были недели солнечных, жарких летних дней, но у меня было не так много времени на отдых.
Я пошевелила пальцами ног, испуская вздох. Последние несколько дней были утомительными, поэтому пару дней отдыха были крайне необходимы. Организация моего девятнадцатого дня рождения означала недели интенсивной подготовки с дегустацией тортов и меню, покупкой одежды, корректировкой списка гостей и многими другими задачами. Даже организатор мероприятий едва ли уменьшил мою рабочую нагрузку. Все должно быть идеально. Мои дни рождения всегда были одним из самых важных общественных событий года.
После большой вечеринки два дня назад мама отвезла меня и моих младших братьев, Амо и Валерио, в Хэмптон на неделю столь необходимого отдыха. Конечно, Валерио не понимал значения отдыха. Он ловил волны, катался на водных лыжах в то время, как один из наших телохранителей управлял лодкой в рискованных маневрах, удовлетворяя брата. Сомневаюсь, что у меня когда-либо было столько энергии, как у этого ребенка, даже в восемь лет.
Мама читала книгу на шезлонге в тени, ее светлые волосы обрамляли лицо пляжными волнами. Мои волосы всегда были прямыми, даже день на пляже этого не изменил. Конечно, мои волосы были угольно-черными, а не ангельски светлыми, как у мамы.
Черные, как твоя душа, Амо любил шутить. Я впивалась в него глазами. Он организовал тренировочный Кроссфит в менее важной части нашей собственности и тренировался в течение дня. Судя по выражению его лица, это было похоже на самоистязание. Я предпочитала курсы пилатеса тети Джианны. Конечно, целеустремлённость Амо позволила ему выглядеть, как Халк в пятнадцать лет.
Раздвижная дверь открылась, и наша горничная, Лора, вышла с подносом. Я спустила ноги с гамака и улыбнулась, увидев, что она приготовила наш любимый напиток: Клубничная Фреска. Он охлаждал меня даже в самые жаркие летние дни. Она налила в стакан и протянула мне.
— Спасибо, — сказала я, дрожа от удовольствия, делая глоток.
Она поставила тарелку с кусочками ананаса со льдом на боковой столик.
— Ананас не так хорош, как в прошлый раз.
Я отправила кусочек в рот. Он был немного слишком терпкий. Я вздохнула.
— Так непросто получить хорошую продукцию.
Амо трусцой подбежал к нам, пот струился отовсюду с его блестящей верхней части тела.
— Не замарай мою еду, — предупредила я.
Он устроил шоу, отряхиваясь, как мокрая собака, и я вскочила с гамака, сделав несколько шагов назад, спасая напиток. Братская любовь зашла так далеко…
Он украл несколько кусочков моего ананаса, даже не извинившись.
— Почему бы тебе не взять свою собственную еду?
Я указала на Лору, которая в настоящее время подавала маме ее фреску и фрукты. Он кивнул на книгу по маркетинговой аналитике, лежащую на боковом столике.
— Сейчас лето. Тебе действительно нужно брать с собой домашнюю работу? Так или иначе, ты лучшая в классе.
— Я лучшая в классе, потому что беру домашнюю работу с собой, — пробормотала я. — Все ждут, когда я оступлюсь. Я не доставлю им такого удовольствия.
Амо пожал плечами.
— Не понимаю, почему тебя это волнует. Ты не можешь всегда быть идеальной, Марси. Они найдут в тебе что-то, что им не понравится. Даже если ты организуешь вечеринку века по случаю дня рождения, кто-то все равно пожалуется, что гребешки не были гладкими.
Я напряглась.
— Я несколько раз говорила шеф-повару, чтобы он был особенно осторожен с гребешками, потому что… — я замолчала, увидев ухмылку Амо. Он меня разыгрывал. — Идиот.
— Просто расслабься, ради Бога.
— Я расслаблена, — сказала я.
Амо бросил на меня взгляд, который говорил, что я определенно не расслаблена.
— Так гребешки были ровными или нет?
Амо застонал.
— Они были идеальными, не собирай свои трусики в кучу. И знаешь что? Большинству людей ты все равно не понравишься, даже если бы гребешки были не от мира сего.
— Я не хочу им понравится, — твердо произнесла я. — Я хочу, чтобы они уважали меня.
