такое, ни стыда ни совести. Стоят там, обжимаются…
— Он не мой кавалер, — тихо говорю я. — Он…приставал ко мне. Понимаете? Я его боюсь. А он там стоит и ждет меня. Вы можете что-то с ним сделать?
Лилия Матвеевна вздыхает и смотрит на меня с обидной жалостью:
— Васильева, ты ж неглупая девка. Ну что такая, как я, может сделать такому, как он? Ты разве не в курсе, чей он сынок? Тут у нас куда ни плюнь, попадешь в наследника заводов и пароходов.
— Но вы так с ними разговариваете всегда, — бормочу я растерянно. — Как будто не боитесь.
— Не боюсь, — соглашается она. — Но в пределах разумного. По учебе могу хвосты накрутить, потому что папочки и мамочки хотят, чтобы их наследники хорошо учились. А про поведение и слова поперек не скажу. Не хочу новую работу искать. Пойми, девочка: этим золотым деткам можно все, что позволяют им их родители. А они им позволяют буквально все.
Я стою, уставившись в пол. Слезы все же не удерживаются и падают на туфли, расплываясь неаккуратными мокрыми кляксами.
— Халат хочешь? — вдруг спрашивает меня Лилия Матвеевна.
— Какой халат? — шмыгаю я носом.
— У нас в шкафу техничка свой халат хранит запасной. И ведро. Можешь взять. Сумку свою в ведро спрячешь, волосы косынкой завяжешь — он и не узнает тебя, если быстро прошмыгнешь.
— Вы серьезно? — лепечу я. — Правда готовы мне помочь?
— Выйдешь через запасный выход, на первом этаже под лестницей есть такая синяя дверь.
И она кладет передо мной ключ.
— Там рядом кладовка, оставь в ней ведро и халат, я заберу потом. Ключ завтра занесешь.
— Спасибо! Спасибо! Вы даже не представляете, как помогли мне! Я вам теперь должна! Что угодно буду делать! Бумаги могу перебрать, могу полы помыть, могу…
— Поторопись, Васильева, — обрывает она мой поток благодарностей. — А то этот ждать долго не будет. Если зайдет сюда — я тебе уже ничем не помогу.
Я быстро напяливаю на себя длинный халат, низко повязываю косынку и горблюсь, чтобы быть как можно больше непохожей на себя.
— Спасибо вам, — повторяю я. — Вы мой спаситель.
— Это временная мера, — говорит она и вздыхает. — Завтра ведь ты снова придешь на учебу. И вечно бегать от него не сможешь.
— Завтра я что-нибудь придумаю! — обещаю я.
— Ну-ну, — Лилия Матвеевна скептически поджимает губы.
Она явно не верит, что мне это удастся. Но тем не менее помогает мне. А значит, мир — не такой уж несправедливый и бессердечный, каким он мне казался в тот момент, когда я стояла в капкане рук Соболевского.
Глава 2. Новые обстоятельства
До дома я добираюсь без приключений, но меня до сих пор потряхивает. Как я так умудрилась встрять? Вроде нет во мне ничего такого, что бы могло привлечь внимание этого самоуверенного самца. Он же неделю мимо ходил и тискал себе преспокойно наших красоток, почему сейчас-то вдруг зацепился за меня взглядом?
Я запоздало понимаю, что по-хорошему мне не надо было так резко реагировать на подкат Соболевского и вступать с ним в открытый конфликт. Надо было молчать, смотреть тупым взглядом и прикидываться валенком. Меня бы, конечно, обсмеяли, но тогда он бы наверняка отстал. А сейчас… Сейчас для него дело принципа доказать всем своим дружкам, что он может нагнуть любую. Даже такую принципиальную, как я.
Но об этом я подумаю потом.
Дома я быстро переодеваюсь и бегу на кухню. На мне, как обычно, ужин — родители работают до семи, и поэтому мама уже давно переложила эту обязанность на меня. Впрочем, мне несложно. Быстро жарю котлеты, делаю картофельное пюре, режу салат, а потом иду в коридор и стучу в дверь комнаты брата. Там всегда закрыто, ни мне, ни родителям туда без разрешения входить нельзя.
— Сережа! — кричу я, когда понимаю, что мой стук остается без ответа. — Иди ужинать!
Через некоторое время дверь распахивается, и на пороге вырастает мой младший брат. Длинный, лохматый, в домашних штанах и без футболки. Лицо заспанное, глаза красные.
— Ты что, не был сегодня в колледже? — недовольно спрашиваю я.
— Пары отменили, — бурчит он.
Я недоверчиво хмыкаю, потому что уверена: это все полное вранье. Просто Сережка как обычно сидел всю ночь за своими онлайн-игрушками, а потом забил на учебу.
— Да ты просто из-за компа не вылазил, балбес. Так честно и скажи! — я взъерошиваю ему волосы и улыбаюсь, вот только в ответ получаю злой взгляд. Сережка отшатывается от меня и захлопывает дверь прямо перед моим носом. Но я успеваю увидеть, что компьютерный стол в его комнате пуст. Ничего не понимаю!
— Пошли есть! — кричу ему и снова долблюсь в дверь. — Эй, ты чего?
Но в ответ слышу только короткое и грубое:
— Иди нахер.
Странно. Братец у меня, конечно, не подарок, но обычно он так себя не ведет. Я иду к себе, просматриваю конспекты и готовлюсь к завтрашнему семинару, а через час уже приходят родители. Уставшие и какие-то мрачные. Они вдвоем работают в небольшой автомастерской: папа занимается покраской машин, а мама в бухгалтерии сидит и еще на полставки на складе помогает. Работа у них тяжелая, особенно у папы — весь день на ногах, и поэтому я сразу бегу накрывать на стол, чтобы они могли поужинать.
— Сережка отказался есть, — говорю я маме.
— Понятно, — кивает она, и ужин проходит в полной тишине.
Наученная горьким опытом, я стою в сторонке и не лезу со своими вопросами до тех пор, пока родители не поедят. Но как только папа отставляет в сторону кружку с чаем, я тут же бросаюсь к нему:
— Папа, у меня важный вопрос. Мне в университете сказали, что у нас семестр не оплачен. Но ты же платил, правда?
Он вдруг замирает, его взгляд становится бегающим, растерянным, а потом утыкается в стену.
— Нет.
В груди ворочается смутное беспокойство, но я его старательно прогоняю и спрашиваю еще раз:
— Забыл? Пап, заплати скорее, лучше прямо сегодня через онлайн-банк. Иначе меня отчислят.
— Оля, — мама вдруг резко встает из-за стола, отходит к окну и скрещивает на груди руки. — Папа
