— Да, ты права, — неловко соглашается Алиса. А затем тут же замолкает, стоит ей глянуть мне за спину.
— Всем привет! — жизнерадостно выдает Катя. Я даже не удивляюсь. Отворачиваюсь обратно к шкафчику, заканчиваю переодеваться и ухожу в зал, стараясь не вслушиваться в то, как она довольно щебечет о “самом лучшем дне в ее жизни”.
Боль пульсирует в груди. Но я стискиваю зубы и иду дальше.
Разминаюсь, стараясь сосредоточиться на упражнениях. Понемногу девчонки тоже подтягиваются. Последней заходит Катя. По-царски окидывает всех взглядом и начинает разминку.
Верховцев приходит почти следом.
— Так, девочки, размялись? — нестройный гул отвечает ему. — Отлично! Итак, послезавтра у нас вечерний выход. Три номера, которые готовили на прошлой неделе. Сейчас проходим и… — Николай Владимирович замолкает, его взгляд останавливается на мне. — Так, и у нас будет небольшая ротация. Воропаева — встанешь в третью линию, а ты, Катя, останешься в первой с Ритой.
Повисает гробовая тишина. Я же… Боже, я даже не дышу. Только моргаю. Он, что, серьезно?
— Не тормозим! — недовольно прикрикивает Верховцев и хлопает в ладоши.
Мне кажется, мое тело совершенно не слушается меня. Что все же выполняю указание, понимаю только когда оказываюсь позади. Замечаю победный взгляд бывшей подруги. Она подмигивает Рите, та довольно улыбается.
А я просто не могу поверить. Неужели ей мало того, как она увела моего мужчину? Мало унизила, украв свадьбу? Теперь еще и это?
— Раз, два, три — начали! — командует Николай Владимирович, еще раз хлопает в ладоши, и тут же включается музыка.
Естественно, я не успеваю вовремя сделать первые движения, сбиваюсь, пытаясь включиться в процесс, но снова и снова ошибаюсь. Когда музыка вдруг стихает, я даже не сомневаюсь в причине.
— Злата! Соберись. Весь рисунок сбиваешь. Еще раз!
Нервно киваю, ловлю краем глаза взгляды девчонок. Конечно, они сейчас с любопытством наблюдают, может, даже ставки делают. Ведь раньше я… Раньше я была претенденткой на главные роли во всех номерах. А теперь?
Когда третий раз подряд у меня выходит из рук вон плохо, Николай Владимирович психует.
— Воропаева, за мной!
Вздрагиваю и, старательно игнорируя взгляды коллег, следую за Верховцевым. Он заходит в свой кабинет, придерживает мне дверь и закрывает ту сам.
— Не думал, что буду это с тобой обсуждать, но, похоже, придется.
— Если вы про свадьбу, то…
— Какая, к черту, свадьба? — психует он. — Забудь. Тут не центр психологической помощи. Личные проблемы оставляй за дверями зала.
— Тогда о чем?
— В общем, с сегодняшнего дня ты больше не в главном составе, Злата. Мне жаль.
Его слова — будто выстрел. В упор. Вот и все…
4. Злата
— То есть как это? — переспрашиваю, а у самой сердце ухает так, что ноги слабеют. — Это шутка?
— Не шутка, — зло отвечает Николай Владимирович. — Будешь теперь на подхвате. На репетиции все равно приходишь. Но будешь позади, в последней линии тренироваться.
— Но почему? — с отчаянием спрашиваю. — Если из-за сегодняшних ошибок, то…
— Да плевать на сегодня! — резко рявкает Верховцев. Он явно не в себе, редко когда видела его таким. Только если сильно что-то бесило. — В общем, почему, ты и сама знаешь. Понимаешь, кто нас спонсирует. А без Кравцова…
Пазл складывается очень неожиданно. Мне не верится до последнего. Неужели Паша настолько мстителен? Но за что?
— Без него что? Мы ведь и раньше выступали…
— Да что ты понимаешь, Злата? — раздраженно фыркает хореограф. — Без спонсорства, два концерта за месяц. Такое будущее ты видишь? А остальные? — он кивает в сторону двери. — Мне тебя, конечно, жаль. Талант такой, и тут… Но я несу ответственность не только за тебя, а и за всю танцевальную студию, ясно? А на это нужны бабки.
Вся ситуация доходит до меня в полной мере.
— В общем, реши это все с Катей, и тогда вернешься хотя бы во вторую линию. Пока же… — он разводит руками.
Медленно киваю, глотая горькие слезы. Разворачиваюсь к двери.
— И на сегодня свободна, — летит мне в спину.
— Что? Но я хочу продолжить!
— А сможешь? Сколько раз ты уже накосячила? Упадешь еще пару раз, и я выгоню тебя, Злата. Перед ними всеми, — устало говорит он. — Хочешь этого?
Стыдливо прячу взгляд. Позор. Боже, какой же позор.
— Езжай домой. Отдохни как следует. Подумай обо всем. Если не договоришься с Ярцевой, так и останешься на скамейке запасных.
Он уходит, оставляя меня одну. И тут уже я не могу сдерживаться. Плачу, всхлипываю, закусываю кулак, чтобы не реветь в голос.
Все мои мечты рухнули разом. Сначала личная жизнь, теперь и карьера…
Чтобы успокоиться, мне требуется немало времени. И только тот факт, что скоро закончится репетиция, меня подгоняет. Николай Владимирович прав, лучше не пересекаться ни с кем сегодня.
Быстро переодеваюсь и сбегаю. По дороге пытаюсь хоть немного унять боль, которая буквально разрывает меня. Еще утром я была уверена, что смогу жить дальше, что полностью сосредоточусь на танцах и вывезу все это. Теперь же, глядя на вывеску с рекламой студии современного танца “Лотос”, я очень сильно сомневаюсь, что мне будет за что держаться.
Она забрала у меня все. Все — от и до. И что мне остается? Молча отойти в сторону?
Банально, но так вышло, что все мои подруги, как я считала, теперь переметнулись к той, что предала меня. Они, конечно, не демонстрировали это открыто, но даже за то время, что я успела побыть на репетиции, заметила это.
Так что жаловаться кому-то из них — значит, заранее обречь себя стать еще более жалкой.
А стоит мне добраться до квартиры, как меня ждет еще один сюрприз — букет невесты. Точно такой же, как тот, что я заказывала.
Красивый. Свежий. Словно насмешка надо мной. И все, что я так старательно успокаивала, восстает внутри с новой силой. Хватаю подарок и подхожу к мусоропроводу. Безжалостно сминаю красоту и выбрасываю.
Именно так выглядит сейчас моя жизнь. И то, что Катя решила добить меня, только усугубляет мое состояние. Шмыгаю носом и впервые нарушаю режим питания, которого придерживаюсь. Открываю вино, заказываю пиццу, и остаток дня смотрю слезливые фильмы, заедая свое горе мороженым с карамелью. Это совершенно не помогает, но я попросту не знаю, что еще сделать.
Пару дней я даже не живу, просто перематываю часы и убеждаю себя, что несмотря ни на что, надо двигаться дальше. Даже звоню брату, но тот оказывается в командировке, и разговор выходит сухой и не очень-то продуктивный.
Следующие репетиции превращаются в настоящую пытку. Девчонки косятся в мою сторону, вроде и улыбаются, но при этом то и дело ловлю косые поминающие взгляды, а еще пару раз невольно подслушиваю разговоры, в которых обсуждают, насколько я жалкая, и как Катя роскошно танцует.
А ведь когда-то они говорили то же самое и мне.
Я стараюсь держаться. Но силы элементарно на исходе. Особенно после того, как пару раз застаю Пашу, забирающего свою жену после репетиций. Ярцева всем ярко демонстрирует свое счастливое замужество. И порой мне кажется, что делает это специально, когда рядом именно я.
Слышать, конечно, о том, как сексуален и неутомим ее муж, мне больно. Но это скорее уже не от того, что остались чувства к Паше, а потому что меня предали, унизили и выбросили.
Спустя пару недель я почти сдаюсь. Передо мной выбор — либо унижаться перед Катей, либо уходить. Танцы я люблю. Это моя жизнь. Я так долго работала и шла к тому, чтобы чего-то добиться. Николай Владимирович, видя, что ситуация не меняется, только неодобрительно хмурится, но по-прежнему ставит меня в линию с теми, кто в запасе.
Я уже готова бросить все и уехать. Всерьез обдумываю это, смотрю билеты обратно, домой. Не знаю, как отреагирует брат, обрадуется или наоборот скажет, что сразу был против моей идеи с переездом. И даже уже сегодняшнюю репетицию считаю в каком-то смысле прощальной.
