Я посмотрел на себя сверху вниз, воочию увидев свою бездомную внешность. Вздохнув и пожав плечами, я протиснулась внутрь, потому что больше ничего не могла сделать. У меня не было одежды, во что можно было переодеться.
Я... прямо сейчас у меня ничего не было.
«Ухающая сова» на самом деле оказался баром. Бар с большим бильярдным столом, старомодным музыкальным автоматом и закругленной барной стойкой, которая занимала всю правую часть помещения. За ним находилась стена из зеркального стекла, отражения всей специальной выпивки, стоявшей на стеклянных полках, казались двойными. Вдоль этой зоны стояли барные стулья, в то время как с левой стороны бара было несколько деревянных кабинок.
Я подошла к одной из кабинок и проскользнула внутрь, чтобы увидеть его, когда он появится. Бармен выглядел мужчиной лет тридцати с зачесанными назад каштановыми волосами и короткой козлиной бородкой. Он подошел к моему столику с высоким стаканом чего-то коричневого в руке. Он поставил его рядом со мной, но я попыталась отодвинуть его.
— Мне нет двадцати одного. — Сказала я.
Он, казалось, не удивился.
— Это кока-кола с гренадином. — Как только я посмотрела на него снизу вверх, он добавил: — это как вишневая кола, без алкоголя.
Я не знала, что сказать и решила остановиться на очевидном:
— У меня нет денег.
Мужчина улыбнулся мне и сказал:
— Не беспокойся об этом. Это за счет заведения. — Он больше ничего не сказал, повернулся ко мне спиной и вернулся в бар, где сидели, болтая, несколько посетителей, а у музыкального аппарата кто-то выбирал песню.
Я не притронулась к напитку главным образом потому, что не знала, могу ли доверять бармену. Я имею в виду, я никогда не слышала, чтобы бармен говорил, что любой напиток за счет заведения. И я не была уверена, что такое гренадин. Напиток действительно выглядел неплохо. Теперь, когда он был передо мной, он казался скорее красноватого оттенка, чем коричневого. А напитки со вкусом вишни были моими любимыми... но нет. Я не стану… Я не могу. Я никак не могла прийти в себя от того, насколько странным было то, что он вообще дал его мне.
Я вспомнила как в ролике 101 девушка говорила, что нельзя принимать напитки от незнакомцев, особенно те, приготовления которых ты не видела. Он мог подсунуть туда что угодно. Последнее, что мне нужно было сделать сегодня вечером, после всего случившегося, это оказаться убитой или изнасилованной. Нет, спасибо.
Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем дверь в бар открылась и внутрь вошел мужчина. На нем был элегантный черный костюм, очень неуместный в подобном баре. Его голова оглядела бар и остановилась на мне.
Я была в нескольких секундах от того, чтобы решить, что он не тот, кого я ждала, потому что он всегда ненавидел костюмы, его маме всегда было труднее всего готовить его к особым случаям, даже к их с папой свадьбе, насколько я помнила, но когда наши взгляды встретились через бар, что-то внутри меня отозвалось.
Это был он. Это должен был быть он.
После этого я словно поймала его на леску и притянула прямо к себе. Он направился прямиком к моему стенду, прогуливаясь по заведению так, словно оно принадлежало ему. Одетый в такой модный костюм, как этот, он просто мог бы владеть этим местом. Он гордо держал голову высоко, и каждая живая душа в заведении, включая бармена, наблюдала за ним.
Расстегнув две пуговицы на своем пиджаке, он сел напротив меня, скрестив руки на краю стола, ни на секунду не сводя с меня пристального взгляда карих глаз. Его каштановые волосы были коротко подстрижены по бокам и оставлены немного длиннее на макушке. Густая щетина обрамляла его квадратную челюсть, рот был сжат в тонкую линию.
Прошло целых десять лет, но это был он. Это был он. Я поняла это по тому, как он посмотрел на меня. Когда я была ребенком, я всегда смеялась над его серьезным лицом, но сейчас… теперь от этого серьезного, напряженного выражения мне стало немного не по себе не потому, что я боялась его, а потому, что…
Ну, потому что прошло много времени, и он явно изменился. За десять лет многое произошло, я и сама это знала.
Его темный взгляд опустился на напиток передо мной, но через несколько секунд вернулся ко мне, когда он спросил:
— Тебе больше не нравится вишневая шипучка?
Я открыла рот, чтобы ответить, но потом в голове произошло озарение:
— Неужели ты…
— Я позвонил Джеффу и попросил его приготовить что-нибудь для тебя, — сказал он. — Я предполагал, что твои вкусовые рецепторы остались прежними, но если ты хочешь чего-то другого, я могу...
— Нет, — перебиваю я, придвигая напиток поближе к себе. — Нет, они все еще те же. Я не знала, что это ты. Я думала… ну, я просто не знала…
— Джефф хороший парень. Ты можешь ему доверять. Я доверяю. — Он сложил руки на столе, наблюдая, как я делаю свой первый глоток. Я была слишком сосредоточена на том, насколько сладким был добавленный вишневый вкус, чтобы полностью осознать, что его руки выглядели больше, чем я помнила. — Что случилось, Тейлор? Почему ты позвонила мне спустя столько времени?
Моя здоровая рука играла соломинкой в напитке, в то время как окровавленная все еще лежала в кармане толстовки. Я не могла смотреть на него подолгу главным образом потому, что та фамильярность, которая была, между нами, когда мы были моложе, теперь исчезла.
Теперь он был незнакомцем, не мальчиком, а мужчиной, и мужчиной, которого я больше не знала. Красивый, энергичный и хорошо сложенный. Мне было неловко из-за него, потому что я не знала, о чем он думал, когда смотрел на меня, была ли я просто напоминанием о его маме и обо всем, что он потерял.
— Я... — начала я, останавливаясь. Из музыкального автомата заиграла какая-то старая песня, наполняя бар музыкой. Я не знала, что это была за песня, слишком старая на мой вкус. — Мне нужна помощь. — Я переместила свой вес, скрестив ноги под столом и, в процессе, задела ногой его ногу.
Боже, какие у него были длинные ноги. Они занимали, черт возьми, почти всю нижнюю часть.
—Прости, — прошептала я.
— Ты не обязана извиняться передо мной, — сказал он, изучая меня таким пристальным взглядом, что мне пришлось отвести взгляд. Это было так, словно он мог заглянуть в самую мою душу и увидеть все мои ошибки, все мои страхи, все, что я хотела скрыть от него и от всего мира. — В какой помощи ты нуждаешься? Что случилось, что заставило тебя позвонить мне спустя столько времени?
— Я поссорилась с отцом, — сказала я ему, и боль, пульсирующая в моей скрытой руке, была доказательством этого. — Мне нужно где-то остановиться. Я не могу… я не могу вернуться к нему. Он, э-э... — Мой взгляд упал на его руки. — Он выгнал меня.
Некоторое время он молчал, не произнося ни слова, изучая меня, словно пытаясь понять, лгу я или что-то в этом роде. Может быть, он мне не доверял. В конце концов, прошло десять лет. Доверие было чем-то таким, что с таким трудом завоевывалось и в то же время так легко терялось.
Ирония судьбы, если это было так, потому что не я была тем, кто ушел.
Может быть, это было потому, что он ничего не говорил, но я почувствовала, что мне нужно объяснить дальше, поэтому я сказала:
— Мне больше некуда идти. У меня есть друзья, но они будут задавать вопросы, а я... они не знают, как обстоят дела с моим отцом. Ты знаешь. Ты ведь помнишь, верно? Все стало хуже, когда ты ушел. — Мой голос понизился до шепота. — Он так разозлился.
Рука, теребившая соломинку, упала на стол, и я рассеянно поковыряла деревяшку. Я, конечно, не ожидала, что он потянется за ней, что одна из его больших, сильных рук схватит мою и сожмет. Это действие заставило меня замереть.
— С тобой все в порядке, Тейлор? — И снова он произнес мое имя так, как я никогда раньше его не слышала, и я поборола желание выдернуть свою руку из его. Чувствовать, как он держит ее, чувствовать, как его тепло вливается в меня… было невыносимо…
Мы не были незнакомцами. Мы не могли ими быть. Между нами существовала близость, которую ни один из нас не мог отрицать, даже если прошло десять лет. И все же, от того, что он вот так прижимался ко мне, мне становилось тепло не только в руке.
