вакуум своего собственного сознания, и лишь звуки ударов приводят меня в чувства. Я резко поднимаюсь на локтях и сразу же нахожу то, что рождает эти самые звуки — здоровый парень бьет моего обидчика. И я снова замираю…У него широкие, очень широкие плечи. Сам он высокий, наверно под два метра, и точно выше меня, что очень важно! В слабом свете фонаря я вижу, что у него темные волосы, а когда он на меня резко оборачивается, вижу, что они еще и длинные. Падают ему на глаза, и он с легкой улыбкой убирает самую непослушную прядь за ухо и тихо цыкает.
— Надеюсь, что это не твой парень?
«Мой парень» лежит в луже побольше моей и стонет. На фоне моего спасителя он выглядит еще более жалким, и я кривлюсь, а потом сажусь и хмурюсь.
— Телефон. Он украл у меня телефон.
— О, так ты еще и вор? — спаситель опускает глаза на этот кусок недостойного дерьма, слегка пинает его, а потом протягивает руку и спокойно говорит, — Отдавай. По-хорошему.
Героинщик сплевывает кровь, смотрит волком, но лезет в карман, откуда достает мой телефон и вкладывает в ладонь явно нехотя, но не имея иного выхода.
— Хороший мальчик. А теперь шуруй. Увижу еще раз, пожалеешь.
Дважды повторять ему не нужно. Наркоман поднимается и сбегает, а я остаюсь один на один с незнакомцем, который крутит мой сотовый в руках и опять улыбается. Подходит. Я слежу за ним не таясь, во все глаза, и чувствую, как бегут мурашки, когда звучит его голос. Близко. И так проникновенно. У него очень красивый, глубокий, насыщенный голос. Я в них хорошо разбираюсь, и обычно это первое, на что я обращаю внимание в мужчинах. На это и на руки, одну из которых он как раз мне протягивает. Шикарная ладонь с выпирающими венами, аккуратно постриженными ногтями, длинными пальцами и, насколько я могу судить по крайней мере, смуглой кожей.
— Вставай, бедолага.
Я вкладываю свою ладонь в его бесстрашно, потому что на подсознательном уровне точно знаю — он меня не обидит. Это чувствуется по его какой-то своей, особой мягкости и доброте. Не знаю откуда я это беру, но знаю, а оказавшись на ногах и столкнувшись с ним взглядом, я только укрепляюсь в своих ощущениях. У него теплая улыбка и такие же теплые глаза. Пусть он и пьяный слегка, но так и есть, это не спрячешь, как и то, что он невероятно красивый…
— Мама не учила тебя, что ходить за незнакомыми дядями в подворотни — дело небезопасное?
— Он украл мой телефон, — бормочу, он издает смешок, вместе с которым возвращает мне потерю и кивает.
— О да, он, конечно, стоит твоей жизни. Глупая.
— Предпочитаю «отважная».
— Не окажись меня здесь сейчас, предпочла бы «мертвая».
Тихо цыкаю, а он дергает бровями и кивает, после поворачивается и идет в сторону улицы, напоследок кидая.
— Не советую тут оставаться.
— А где я вообще?!
Звучит смех. Очень красивый, теплый, как любимый плед, проникновенный, как самая лучшая баллада. Парень смотрит на меня с сарказмом, снова выгибая брови.
— Ты серьезно?
— Я только сегодня прилетела в Москву. Была на Арбате.
— Потрясающе. То-то я и думаю, не похожа ты на местную, раз побежала за наркоманом в подворотню.
— Может проводишь? — слегка улыбаюсь и делаю шаг к нему, на что он снова тихонько посмеивается и мотает головой.
— Извини, но я не гид. Подсказать — это всегда пожалуйста. Выйдешь из этой самой подворотни, налево, а потом прямо до театра на Старом Арбате. От него не заблудишься. Удачи.
Я, если честно, в шоке! Он даже усом не повел, когда отказывал мне в помощи, а такого со мной, если честно, никогда не случалось. Обычно мужчины из кожи вон лезут, чтобы мне помочь, но не он. Не он! Аж ножкой хочется топнуть!
«Хотя может дело просто в том, что он меня не разглядел?…» — думаю, а мой спаситель отдаляется.
И у меня остается последний шанс его найти — узнать имя.
— Как тебя зовут хотя бы? Кого мне благодарить? — кричу ему в спину, на что он опять же усмехается, но, слава богу, отвечает.
— Макс. Макс Александровский, красотка, удачи.
26; Макс
Саркастично усмехаюсь вновь, стараясь изо всех сил не показать, как тщательно я роюсь в своей памяти, потому что этот момент из нее стерся. Либо я был «не слегка» пьян, либо этого не было вообще. Хотя судя по ней было. Просто я забыл напрочь.
— Ты спас меня… — с улыбкой говорит Лили, снова обращая мне свое внимание, — И совершенно не обратил на меня внимание. Тогда я решила, что чего бы то ни стало его добьюсь. И добилась.
«Так вот что это такое…» — внезапно доходит до меня, и я слегка прикрываю глаза, улыбаясь тоже, — «Она хочет поиграть…»
Два кресла. Огонь. Мы. Это особая, сложная партия, цель которой я пока не вижу, но хочу увидеть.
«Что ж, поздравляю, Лили, ты меня заинтересовала…» — думаю, пока медленно подхожу к своей «клеточке», на которой располагаюсь с комфортом.
Одной рукой подбираю голову, другой держу стакан с виски, смотрю ей в глаза. В них я вижу огонь и не только из камина, но и ее собственный. Она чего-то хочет, это очевидно, но чего же ты хочешь? Это пока покрыто мраком…
— В этом и состоит наша «серьезная» проблема? В твоих амбициях?
— Не совсем так.
Лили подбирается, становится серьезной, делает глоток из бокала с вином, но скорее ради паузы, которую она берет, чтобы подумать. Так сказать взвесить все, что хочет сказать и просчитать как лучше это сделать. Я тоже жду. Позволяю ей сделать ход, чтобы увидеть чуть больше, ведь по факту сейчас я, как на минном поле, совершенно не знаю, куда мне сходить, чтобы не взорваться.
— О ком она тебе рассказывала?
— О ком…рассказывала? В смысле, Лили? Тебе…
— О ком из своих братьев, Макс? — тихо, но серьезно перебивает, а потом смотрит мне в глаза, пока я ловлю шок.
В смысле братьев?! Во множественном числе?!
Wishin' I could see the machinations
Understand the toil of expectations in your mind
Hold me like you never lost your patience
Tell me that you love me more than hate me all the time
And you're still mine
So smoke 'em if you got 'em cause it's going down
All I ever wanted was
