— Машина на другой стороне улицы.
— А я хочу пройтись.
Я все делала… вообще все вопреки ему. Как он сказал? «Продолжить испытывать мое терпение ты можешь и дома»? Во-о-от! Этим я и занималась. Испытывала терпение. В безуспешной попытке сделать что-то такое, чего он мне не простит. С особой жестокостью уродуя труп нашей с ним любви.
Не глядя, идет он за мной или нет, свернула на устремляющуюся вверх лестницу. Шаги за спиной послышались не сразу. Наверное, Шведов отошел, чтобы распорядиться насчет машины. Но все же, находясь в гораздо лучшей форме, чем я, он очень скоро меня догнал. Шли молча. И лишь в пути меня стало накрывать осознанием. Боже, я же правда очень… очень больна. Поверить в это было сложно, ведь еще неделю назад я в команде других ученых сделала сорокакилометровый марш-бросок до лежбища сивучей и чувствовала себя вполне здоровой, а тут…
Я, сама того не осознавая, замедлилась. Коснулась живота. Сколько раз я представляла себя беременной снова? После тех же ЭКО, которые ничем хорошим не заканчивались. Никогда… никогда, сука, не заканчивались. И в итоге (вот ведь насмешка!) вместо долгожданного ребенка выносила в себе маленькую опухоль-убийцу.
Шведов остановился у меня за спиной, так близко, что от его раскаленного дыхания зашевелились тонкие волоски на шее. А я ведь знала, что это знак. То, что два полностью здоровых человека не могли забеременеть столько лет. И по-хорошему, нам давно уже нужно было остановиться в своих попытках. Но… Я уже говорила, да, что мой муж свято верил в то, что все в этой жизни должно идти исключительно по утвержденному им самим сценарию. Вот мы и пытались выдрать у судьбы то, что она не собиралась отдавать добровольно. Снова и снова пытались.
— Ненавижу тебя! — просипела я.
— Нет, Вера. Нет. Просто ты забыла, как любишь. Но это ничего, малыш, я напомню.
Семен обхватил мою шею и, чуть сжав руку в локте, притянул меня к крепкой груди. Господи, у этого придурка стоял! Иногда мне казалось, что его даже хоронить со стояком будут.
Дернув плечами, я высвободилась из загребущих рук мужа и пошла дальше. Шла долго, пока не набрела на то самое УВД, где мы впервые с ним встретились.
Память как кинопленку открутило назад. И вот я уже опять молодая и беззаботная. И он… Он молодой.
— Вера, знаете, а давайте я вас подвезу.
Я растерялась. Повернулась к…
— Можешь звать меня Семеном.
— А разве так можно? Ну, в смысле, — я почему-то покраснела, — вы должны делать свою работу беспристрастно, а если мы продолжим общение…
— Моя беспристрастность как-то пострадает? — закончил он за меня. И вроде ровным голосом он это говорил, а мне все равно почудилась в нем насмешка. Но такая добрая, что ли?
— Типа того, — окончательно смутилась я.
— Так. Понятно. Видно, пришла пора сознаться. Я вообще-то в другом месте работаю.
Я ошарашенно хлопнула глазами в попытке сообразить, к чему тогда был весь этот цирк с допросом. Он издевался, что ли? Все они?! И видно, это вопросы уж как-то слишком явно читались в моих глазах, потому что Семен поспешил объясниться:
— Прости, Вер. Я тут вообще по другим делам был, услышал, как с тобой обращаются, — крылья породистого носа Семена дрогнули, выдавая охватившую его ярость, — и не сумел отказать себе в удовольствии вмешаться.
— Так мое заявление приняли, или нет? — тупила я.
— Конечно. Старый мудак понесет наказание. Тут даже не сомневайся.
— Спасибо.
Признаться, я немного растерялась в тот момент, потому что о наказании я как раз таки и не думала. Моим единственным желанием было, чтобы от меня отстал препод, и я смогла бы спокойно учиться дальше.
— Так что, куда тебя? Вон моя машина.
— Наверное, домой. Пары я уже прогуляла… — с сожалением вздохнув, я пожала плечами и двинулась к красивому черному внедорожнику. Вообще, конечно, мама учила меня не садиться в машину к незнакомым дядечкам, но это же был… А кем он, собственно, был?
— Так вы не в полиции работаете?
— Ты. Мы ж на ты, Вер, забыла? И нет, я в других… органах.
Чтобы узнать, в каких именно, мне пришлось буквально клещами из него вытягивать информацию. Почему-то мне показалось ужасно милым, что Семен не спешил передо мной хвастать своей высокой должностью и званием. Тогда как хвастаться было чем. В тридцать два Шведов был уже майором!
— Ой, а вот здесь надо было свернуть, — огорчилась я, представив, какой ему теперь придется сделать круг до развязки. Я-то ладно, куда мне спешить? А он наверняка очень занятой человек, который и так потратил на меня вон сколько времени!
— Знаешь, я подумал, ты ведь, скорее всего, голодная? Тут неплохой ресторан.
Мои глаза нелепо округлились. Ресторан? А… зачем? То, что я могла заинтересовать такого мужчину, мне даже в голову не приходило. Его предложение было таким неожиданным! Пауза затягивалась. Чтобы не выставить себя полной дурой, я поспешно кивнула. Мазнула взглядом по его красивым рукам, лежащим на руле. Семен не выделывался, выискивая ракурс поудачнее, не допускал показной небрежности при вождении. Держал руль так, чтобы в случае чего иметь возможность среагировать максимально быстро, и улыбался краешком губ. Он знал, какое впечатление производит, и потому не прилагал никаких усилий, чтобы усилить это.
— Так что, Вер? Поужинаешь со мной? Обещаю, что не буду заказывать суп из акульих плавников.
Меня бросило в жар. В голове случился сбой — поверить в то, что я ему понравилась, никак не получалось, но и найти иную причину для его предложения не выходило тоже.
Я обреченно уставилась на себя в боковое зеркало. Как я и думала, за прошедшее время ситуация никак не поменялась — и красивее я не стала.
— А обычно ты только акулами и питаешься, да? — выдавила из себя глупую шутку. В ответ Семен зыркнул на меня так… хищно и с усмешкой кивнул:
— Можно и так сказать.
Мне показалось, что он говорил про акул несколько иного рода. И это ужасно меня смутило.
— Ненавижу Спилберга!
— Эм… — протянул Семен, немного сбитый с толку тем, как быстро я перешла от обсуждения меню к проклятьям в адрес знаменитого режиссера.
— Это благодаря его фильмам за акулами закрепилась слава убийц. А между тем, представь себе, от коров по всему миру людей погибает гораздо больше.
— От коров?
— Вот именно.
— Что ж… Предлагаю им отомстить, здесь отличные стейки из новозеландской говядины.
Семен кивнул на вывеску ресторана, у которого мы как раз остановились. Я в ужасе проследила за его взглядом — место было таким пафосным, что я в своем скромном наряде с китайки однозначно пришлась бы там совершенно не к месту. С другой стороны, мой спутник, наверное, знал, что делал, приглашая меня сюда. А самой мне до того хотелось еще хоть немного побыть в его обществе, что я, напрочь задушив в себе страх, решительно вложила пальцы в его горячую сухую ладонь.
— Вспоминаешь день нашего знакомства? — вернул меня в реальность голос Шведова. Я поежилась — весна весной, но ветерок был еще довольно прохладным.
— Нет, — усмехнулась я, хотя Семен, как всегда, без проблем проник в мою голову. — Гадаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда не стала ерепениться и легла под Бутанова.
Лицо Шведова исказилось второй раз за этот день. Просто небывалый успех. Я могла гордиться своими достижениями в дисциплине «приложи-его-посильней». Но почему-то прямо сейчас я ничего, кроме горечи, не ощущала. И била Шведова скорей по привычке, въевшейся в подсознание, чем из реального желания причинить ему боль. Интересно, что он будет вспоминать, если я проиграю в борьбе за жизнь? Наши скандалы? Мои срывы? Или все-таки те счастливые годы, когда я еще верила, что мы рождены друг для друга?
— Кстати, забыл сказать. Я тут с Вершининым договорился насчет яхты. Как ты смотришь на то, чтобы выйти в море на выходных? — сделав вид, что меня не услышал, поинтересовался Семен ровным голосом. Я оживилась. И подумав, что потом у меня, может, уже и не будет такой возможности, отчаянно закивала:
