была в полнейшем восторге в отличие от меня.
– Только, пожалуйста, никакого шоколада. Отбой в девять, – обратился я к этой маленькой хулиганке.
– Хорошо, пап, – и так всегда, «хорошо пап», а потом оказывается, что мы ужастики с Тохой до часу ночи смотрели, уплетая конфеты.
– Мам, я тебя очень прошу, не сбивай ей режим, – переведя взгляд на Дину.
– Мы постараемся. Обещаю. И это не я, это мальчишки, – мои братья иногда были занозой в моей заднице. У них частенько отсутствовали тормоза, особенно, что касалось Варвары, они были как два доблестных рыцаря, были готовы защищать ее от всего и всех и исполнять любую ее прихоть, даже если это шло вразрез с моим мнением, что злило меня неимоверно.
– Скажи им, что я приеду и уши надеру.
– Обязательно передам, – улыбнулась Дина.
Называть Дину мамой я стал после рождения Тохи, наверное, именно тогда остро почувствовал в этом необходимость, сам не знаю почему. Может, взыграла обычная детская ревность, а может, просто пришло время и осознание. Она никогда меня не просила об этом, но всегда была мне большей матерью, чем моя биологическая мать. Когда отец женился на Дине, мне было почти восемь лет, моя настоящая мать на то время вышла второй раз замуж, родила дочь, и все реже вспоминала о моем существовании. После развода родителей я какое-то время с ней жил, а когда она засобиралась снова замуж, меня забрал к себе отец, чему я был даже рад. А с появлением Дины я и вовсе перестал нуждаться в общении с матерью, думаю, она тоже не нуждалась в этом, да и по сей день ситуация не изменилась.
– Варюшь, целуй папу и пошли, а то мы в пробку с тобой попадем, – дочь, тут же чмокнув меня в щеку, слезла с рук и подскочила к Дине.
– Завтра забрать? – спросил, уже заранее зная ответ.
– Нет, пусть подольше погостит.
– Тогда в воскресенье вечером заберу.
– Договорились. Сам приезжай пораньше, я беляшей напеку, пирогов и пиццу мальчишки просили.
– А ты знаешь, чем меня завлекать, – улыбнулся, обнимая Дину и Варюшу и удерживая себя от желания расспросить Дину о Софье, она хорошо общалась с ее родителями особенно близко с ее матерью и по-любому была в курсе всего. Но я промолчал, лишь подмигнул Варваре, улыбнувшись и они вышли из кабинета.
– Привет, безработным! – прозвучал голос Гришиной, стоило мне принять вызов. На часах, между прочим, было всего восемь.
– Привет, – ответила, стараясь разлепить веки, – тебе чего не спится в такую рань?
– Старость подкралась незаметно, – рассмеялась подруга, – ты мне лучше скажи, это что вчера было? Что за чат? Это Ковалев, что ли, фотки слил?
– Да, мудло обиженное.
– Капец. А я думала, вы помирились и где-нибудь на морских берегах косточки греете, раз деньжат замутили. Звоню поздравить и позавидовать.
– Каких деньжат? – то ли Гришина *бу далась, то ли я еще не проснулась
–Ну, мне Васина сказала, что ты кредит взяла, – Анька Васина была нашей общей знакомой, работала в банке и многим помогала с кредитами, ипотеками и судами.
– Гришина, ты с утра тыковкой своей нигде не ударялась? Какой кредит? Я ничего не брала.
– Стой, стой. Как не брала? Анька сказала, что своими глазами видела твои данные в системе.
– Бред. Однофамилица, наверное, просто.
– Сонь, а набери Аньке на всякий случай, – уже без тени веселья в голосе посоветовала подруга.
– Кать это бред, чего я человека буду по пустякам дергать.
– Набери, говорю, не могла Васина ошибиться. Вдруг мошенники или еще чего.
– Ладно. Только проснусь до конца.
Скинув вызов, поднялась с кровати и понесла свое бренное тело на кухню за живительным кофейным напитком еще не проснувшимся мозгом начиная ощущать подступающую тревогу, и, как оказалось, не зря. Гришина оказалась права. Только это были не мошенники, а мой *блан Ковалев, работающий в банке и решивший мне таким образом отомстить за нанесенную обиду, что я с ним святым человеком развестись решила.
– Ну и что делать Анька? – выдохнула в трубку, открывая на кухне окно и подкуривая сигарету.
– Там уже просрочка по платежам Сонь, он же это не вчера сделал, для начала погасить хотя бы первые взносы, чтоб тебе нигде не прилетел арест, а там уже с твоим мстителем разбираться. Может в полицию на него заяву накатать или найти тех, кто бабло с него вытрясти сможет.
– Я его найду и за его маленькие яйца собственноручно на березе подвешу.
– Ну, вы там уже сами разбирайтесь и способ казни выбирайте. Я тут буду руку на пульсе держать, чтоб он еще чего на тебя не оформил.
– Спасибо большое.
– Я тебе сейчас данные и копию договора скину на почту.
– Хорошо, жду.
Поблагодарив Васину снова набрала Гришиной.
– Кать, у тебя ключи от моей квартиры остались? – когда я улетала в отпуск, то на всякий случай оставляла дубликат ключей Гришиной, цветы там полить, Ковалева побесить.
– Конечно.
– Заедь вечерком, проверь все ли на месте.
– Хорошо.
– Спасибо.
Если это свиное рыло еще и вещи мои тронул, то пусть себе могилку рыть начинает.
Пока я мысленно четвертовала Ковалева, в дверь позвонили. Кого могло притащить в такую рань под мою дверь?
– Утро бодрое, ситр! – пробасил Егор, заваливаясь в мою квартиру. – Как настроение? Какие планы на день грядущий?
– Ты на часы смотрел? – недовольно проворчала, закрывая за ним дверь.
– Разбудил?
– Нет, я уже кофе пила.
– О и мне налей.
– Тебя чего занесло ко мне в такую рань? – включив кофеварку, повернулась к брату, который уже уселся за стол.
– Хотел предложить развлекательную программу.
– Если в ней нет казино и стриптизеров с бухлом, то я пас.
– Какие мы привередливые стали. Вообще, думал утащить тебя сначала к родителям, потом зацепить твою любимую Кравцову и оттуда на дачу к Соколу, у него днюха сегодня, – Кравцова была моей лучшей подругой со школьной скамьи, а Соколов один из наших общих друзей с Егором, мне очень хотелось всех их увидеть, только в голове сейчас крутились мысли вокруг этого долбанного кредита и мать его Ковалева, чтоб у него член до конца его дней не стоял.
– План хороший, конечно, но у меня сегодня уже есть дела, – мысленно ставя себе напоминание, что в три у меня еще встреча с Ильей.
– Когда успела?
– Уметь надо, – подмигнула брату, улыбнувшись и поставила перед ним чашку кофе.
– У тебя проблемы какие-то, систр?
– С чего взял?
– Слушай, я не мама и не папа, я мозг делать не стану,
