Когда она только появилась в редакции, пыталась поймать в свои сети Звягинцева, но тот оказался глубоко и счастливо женат. Директор Виктор Владиславович Орехов оказался для Оксаны недосягаем от слова совсем. Тем более его неприкосновенность стерегла секретарь-дракон Марьяна Валерьевна, женщина 45 лет, поставленная на эту должность женой директора. Поэтому она сосредоточилась на посещениях всех светских сборищ, где могла бы найти себе нужного мужчину. Она пыталась что-то изобразить на тему заметок о прошедшем в администрации или где-нибудь еще приеме и у нее ни черта не получилось, Миша по доброте душевной посоветовал ей обратиться к Маше:
— Ты Машку попроси отредактировать свой текст. Она девка толковая, Звягинцев ее ценит и уважает. Я первое время у нее учился писать. Сейчас вот наблатыкался. Иди, она не откажет.
Но Маша отказала, посоветовала Оксане писать тексты самой и если ее попросит главред, она отредактирует его. Оксана на это поджала губы и тут же понеслась по своим подругам рассказывать, какая эта Иванова неблагодарная свинья, ведь ей такое доверие оказывает сама Оксана Воропаева, дочь сама знаете кого.
Маша послушала очередные сплетни про себя, улыбнулась и продолжила выполнять свою работу.
Глава 3
День сегодня выдался по весеннему звонким. Утром Машу разбудила капель, которая стучала по подоконнику ее окна. Мама чувствовала себя лучше, а вчера жаловалась на сильные боли в ногах. Маше удалось договориться с руководством фабрики, на которой мама отработала почти 40 лет, и через профсоюз получила для мамы путевку в санаторий, куда она отправляется уже завтра. Мама переживала, что оставляет свою доченьку одну, а Маша отшучивалась:
— Мам, ну я же не маленькая, не пропаду. Это я за тебя переживать должна, как ты там без меня в санатории целый месяц будешь. Ездить каждый день к тебе не смогу, только на выходных. Смотри, выполняй все назначения врачей, а то знаю тебя, чуть легче станет, сразу домой засобираешься. Один раз хоть позволь себе побездельничать.
Поцеловав маму, Маша собралась и легкой походной, радуясь трелям птиц и искристому солнцу, поспешила на работу. Пришло первое тепло и народ стал снимать с себя теплые шапки, сапоги, стал появляться в легких плащах и куртках. И на Маше сегодня была надета ее любимая голубая с белым куртка, которая шла к ее глазам. Она забежала в кафе на первом этаже, купила пару сдобных булочек к утреннему кофе и зашла в свое царство истории жизни города.
В десять часов их всех собрал Орехов, который долго и пространно рассказывал о том, что Московское руководство решило пересмотреть концепцию работы редакции, для чего завтра прибудет проверяющий, которому все без исключения должны помогать и улыбаться и бла-бла-бла, почти на полчаса разговоров.
Из кабинета директора все выходили задумчивыми, только Оксана сияла во все лицо. Она сразу же стала кому-то звонить и сообщать «та-а-акую» новость, что Северцева не пошла к Маше, как собиралась, а проследовала за своей соседкой по кабинету, вслушиваясь в ее разговор. Мария не стала останавливать Татьяну, кивнула ей головой, что все понимает и будет ждать с развед. данными у себя в архиве.
Татьяна пришла минут через двадцать, смеясь во весь голос.
— Ну что там? — Теряя терпение, спросила Мария, наливая подруге кофе.
— Ой, не могу! Думала, что Оксана в курсе кто приезжает и хоть что-то скажет, а нет! Она все это время трещала со своей очередной курицей о том, «как это здорово, что приедет москвич и она с ним точно замутит», — подражая писклявой интонации, проговорила Татьяна. — Нет, она действительно решила, что возьмет москвича в оборот и женит его на себе, а он весь такой влюбленный в нее, весь в розовых соплях увезет ее из нашего «сраного городишки» в столицу. Маш, ну вот скажи, что у нее в голове?
— «В голове моей опилки, да-да-да!» — пропела Мария, тоже не сдерживая смеха. — Мне даже интересно стало. Представь, приедет завтра такой мужичок лет 60-ти, толстый, лысый коротыш, а Оксана наша вокруг него «утю-тю, улю-лю». А он такой, теряет сознание от ее красоты, за лапку ее цап и в ЗАГС, а потом прямым рейсом к себе в берлогу, то есть в Москву тащит.
Подруги минут пять смеялись, пока Северцева не начала икать от смеха.
— Машка, хватит! Я сейчас лопну, а мне еще статью писать. И как я ее буду писать, глядя на нашу Оксаночку Королевишновну. А вообще-то не мешало бы получше узнать, к чему нам готовиться. Сходила бы ты на разведку к Звягинцеву, может ему что известно. Стоит ли нам паковать чемоданы на выход.
— Схожу ближе к обеду, сейчас еще рано. Он, наверное, сам разведку сейчас проводит. Хотелось бы, чтобы почистили наши ряды, а то читать иногда стыдно, что наши «деточки» пишут.
— Эй, я тоже пишу! — наигранно обиделась подруга.
— Ну ты сравнила свои материалы с тем, что выдают эти курицы.
Они минут десять еще поговорили, потом Татьяна ушла к себе. Мария стала собирать подборки по заданию Звягинцева, чтобы был повод зайти к нему. Заодно можно будет и с Лидочкой Лодочкиной, их бессменной секретаршей Звягинцева, поговорить, вдруг ей тоже что-то известно. Лидочка, ровесница Марии, всегда была в курсе всех последних событий.
Незадолго до обеда Мария сложила подборку в файл и пошла к главреду. Лидочка была на месте, вся какая-то взвинченная. Маше даже показалось, что секретарь даже не заметила ее.
— У себя? — спросила Маша у Лидочкии и мотнула головой в сторону двери Звягинцева.
Лидочка подскочила на стуле от неожиданности:
— Ой, ты чего меня пугаешь? Нет, он у директора. Москвич оказывается уже приехал. Они сейчас совещаются. Вот мне задание дали, где им столик на обед забронировать.
— Не парься, позвони в «Дипломат». Там всегда места есть и кухня отличная.
— Так там дорого!
— Ничего, Орехов раскошелится. Не впервой, — Маша улыбнулась Лиде одобряюще. — А что-нибудь известно, с каким настроением приехал этот?
— Да ничего пока не известно. — Отмахнулась секретарь.
— Он хоть молодой или старый? Как на твой профессиональный взгляд, стоит ждать ахтунга?
— Да мужчина молодой, не старше 25. А чего от него ждать не знаю. Ручки мне тут целовал. Да он всем тут ручки нацеловывал, — раскраснелась Лидочка.
— И Звягинцеву с Ореховым? — с деланным испугом округлила глаза Маша.
— Да ну тебя, — рассмеялась Лидочка, набирая на телефоне номер ресторана и бронируя столик.
Татьяна ушла из приемной Звягинцева, по дороге зашла в кабинет к Северцевой. Та сидела в наушниках и что-то задорно припевая строчила на компьютере. Оксаны и Михаила на месте не было. Мария подошла к столу подруги, помахала перед ее лицом рукой, привлекая внимание.
— Тьфу на тебя, напугала! — подскочила Татьяна. — Ну что удалось узнать?
— Да я смотрю, сегодня всех пугаю. Вон Лидочка тоже вся на нервах подскакивает от моего вида. Неужели я такая страшная сегодня? Вроде даже умывалась. А новости такие. Москвич уже здесь. Сидят в кабинете у Орехова. Сейчас обедать пойдут. Лида им столик в «Дипломате» бронирует. Говорит, что мужик молодой.
— О как! Давай на разведку вместе сходим. — Татьяна глянула время на смартфоне. — Через пять минут обед. Может удастся увидеть? Пошли в приемную. Я как раз Звягинцеву статью занесу.
— А я подборку ему так и не отдала, — с удивлением Мария рассматривала в своих руках файл.
— Ну вот и пойдем!
Татьяна быстро распечатала то, что с таким задором печатала, еще раз быстро пробежала по тексту глазами.
— Все, я готова, пошли.
И они уже вдвоем направились в приемную к Звягинцеву. Лидочка уже успокоилась и занималась обычными делами, улыбнулась им.
— Лидия, мне к Звягинцеву можно попасть сегодня? Текст горит, — заискивающе спросила Воропаева.
— Не знаю, он еще от Орехова не возвращался.
Она не успела договорить, как открылась дверь приемной и в нее вошли главный редактор и незнакомый молодой мужчина.
— А вот здесь можно найти меня и самую лучшую секретаршу в этом городе Лидочку Лодочкину, — говорил незнакомцу Звягинцев, указывая на кабинет и находящихся в нем девушек рукой. — Вот еще наши сотрудницы, Татьяна Северцева — корреспондент, отвечает за «социалку», и Мария Иванова, наш библиотекарь.
