мириться.
Она быстро обнимает меня.
— Люблю тебя. Давай завтра посмотрим «Дневник Бриджит Джонс», договорились?
— Договорились.
— Напиши мне, когда вернешься домой.
— Да, мам, — я отдаю знак чести.
Она едва заметно качает головой, прежде чем зашагать в сторону Джереми. Сесили бросает на меня последний взгляд, ее брови хмурятся, и я вижу, что она раздумывает, оставить ли меня или заставить уйти домой пораньше, как бабушка.
Я фальшиво улыбаюсь и посылаю ей воздушный поцелуй. Прежде чем она успевает передумать, перед ней, словно гора, возникает Джереми. Его рука скользит к ее пояснице с едва уловимым чувством собственничества, и он впивается в ее губы быстрым, но страстным поцелуем, который заставляет ее забыть обо мне.
Правда, лишь на мгновение, потому что она продолжает смотреть на меня, пока он тащит ее из клуба, отгоняя нежелательное внимание.
Она заслуживает всего этого и даже больше. Если кому-то в мире и причитается счастье и мужчина, который начинает светится, когда она рядом, так это Сесили.
Я немного завидую тому, что у нее есть, но, опять же, чтобы получить что-то подобное, кто-то должен быть таким же бескорыстным и чистым сердцем, как она.
Может быть, невинным.
Менее психически неустойчивым.
Более… нормальным.
Так что мне бессмысленно даже надеяться на то, что есть у нее и что есть у всех моих друзей.
Я выхватываю стакан из рук проходящего мимо мужчины, залпом выпиваю его и едва не кашляю.
Виски. Ужас.
Но у меня есть манеры. Поэтому я целую свой палец и подношу к его рту в знак благодарности, возвращаясь на танцпол.
Еще один час.
Я не готова встретиться с пустотой, которая наступит после этого.
Если я буду достаточно пьяна, то смогу немного забыться.
Сбежать.
Пожить.
В мгновение ока меня окружает группа людей. Некоторые из них — друзья или однокурсники из академии искусств. Другие — незнакомцы.
Чем больше, тем веселее, как по мне.
Мы приехали на каникулы из университета, и это наш последний год. Сеси уже выпустилась, и без нее в Королевском элитном университете совсем не весело. Если бы я не боялась снова жить в доме родителей и позволить им увидеть меня во всех красках, я бы перевелась в Лондонский университет.
Но, хах.
К счастью для меня, я пришла сюда не для того, чтобы думать.
Я запускаю пальцы в свои длинные светлые волосы, приподнимая пряди и обнажая голую спину, которая чувственно покачивается в такт музыке.
Теплые руки опускаются к обнаженной коже на моих боках, и я игриво отталкиваю их.
— Ты можешь смотреть, но не трогать, Олли, — воркую я в такт музыке.
Не уверена, что он услышал, да и вряд ли ему есть до этого дело, потому что он продолжает пялиться на мое виднеющейся декольте, откровенно трахая глазами мои длинные ноги, голые плечи и все, куда только может дотянуться его жадный взгляд.
Идеальное платье, по моему скромному мнению.
Завязанная на моей шее веревочка удерживает его на месте вместе с крошечной мини-юбкой. Змееподобные ремешки вьются от шпилек и обнимают мои ноги в потрясающем розовом блеске.
— Ты в долгу передо мной, милая, — говорит Оливер, танцуя в такт со мной, повторяя каждое мое движение, каждый взмах ресниц.
— О? — я играю в скромнягу. — Сколько я тебе должна?
— Я дорого стою.
— Не дороже, чем мой трастовый фонд, Олли, — я поглаживаю пальцами его подбородок, проводя по коже хромово-розовыми ногтями, пока его ноздри раздуваются. — Кроме того, мы оба знаем, что ты не думаешь о деньгах как о валюте.
— И я прав?
— Возможно?
Оливер классически красив — квадратное лицо, светло-лазурные глаза и песочно-русые волосы. Почти уверена, что пару ночей назад, когда он меня подвозил, я к нему приставала.
Он был недоволен тем, что я оставила его неудовлетворенным, но он постоянно возвращается ко мне, так что, возможно, если я буду в настроении, я зайду дальше.
Олли стонет, когда я двигаю бедрами.
— Ты убиваешь меня, Ава.
— Я знаю, — я смеюсь, и звук съедается громкой музыкой, прежде чем затихает на полуслове.
Пристальный взгляд.
Нет, испепеляющий взгляд.
Холодные, расчетливые и совершенно разрушительные глаза берут меня в заложники.
Как миллион раз до этого.
И, как и во все те разы, моя тревога ничуть не уменьшилась. Если уж на то пошло, мое осознание стало гораздо более дерзким. Удушающим.
Невозможно понять, откуда он за мной наблюдает, пока он сам не выдаст себя. Однако независимо от того, вижу я его или нет, я прекрасно осознаю его присутствие.
Как паразит. Или, если точнее, высокотехнологичная камера слежения, в центре внимания которой нахожусь только я.
По спине стекают струйки пота, а кожа нагревается на несколько градусов.
Инстинктивно я убираю руку с лица Олли, и мои движения замедляются, когда я обыскиваю углы клуба. Именно там он всегда таится, как тень, повелитель и хозяин тьмы.
Чертов призрак.
Я вижу его. И лучше бы не видела.
Илай Кинг стоит у барной стойки, бесстрастно откинувшись на спинку стула, одной рукой потягивая напиток, а другую засунув в отглаженные черные брюки. Он всегда носит что-то черное. Как готический герцог в далеком замке. На ступень выше Дракулы и любимого наставника Сатаны. Этот цвет сочетается с резкой линией его челюсти, высокими скулами и мерзким характером.
Чистая белая рубашка подчеркивает его широкие плечи и худощавое, мускулистое тело. Манжеты слегка закатаны, обнажая часы Patek Philippe, настолько дорогие, что за них можно купить любого в этом клубе. Я знаю это, потому что сама купила ему эти часы. И поссорилась с отцом из-за того, что потратила столько денег. Семь лет назад я умоляла бабушку отвезти меня в Швейцарию, мы встретились с часовым мастером, и мне пришлось несколько недель уговаривать его, прежде чем он согласился сделать эти часы специальной серии.
Хотя Илай и не знает об этом. Я попросила тетю Эльзу подарить ему эти часы и заставила ее поклясться никогда не говорить ему, что они от меня. Так что он думает, что это подарок мамы на его двадцатый День Рождения, и, наверное, поэтому всегда их носит.
Несмотря на тени, хаос, шум и бесконечное количество людей, разделяющих нас, я вижу его четко. Слишком четко. Как будто мир прозрачен, а он — единственное осязаемое существо в нем.
Илай Кинг был моим проклятием с тех пор, как я поняла, что означает это слово.
Моим заклятым врагом.
Единственным мужчиной, который не поддается моим чарам.
Если уж на то пошло, он игнорирует их с холодным безразличием.
