с ее ляжек туда, откуда шел звук. Надо будет пойти на рецепцию и размотать там всех к херам собачьим, за то, что они позволяют шляться по этой чертовой богадельне ненормальным идиоткам.
– Ты кто вообще? – рычу я, рассматривая нос кнопку, высокие скулы пухляшки, усеянные мелкими смешными веснушками и глаза цвета фиалок, глядящие на меня с испугом и какой-то упрямой решимостью, что ли. Откуда она свалилась на мою голову? «Рязанская» физиономия у девки, но от чего-то притягательная. А она несет какой-то бред, но я не слышу ни черта, потому что… Что она творит? Выскальзывает из этого своего платья поганого. Чертова баба, слишком пухлая, не в моем вкусе, почти голая. И лифчик с нее спадает, как будто по волшебству. А грудь у этой пухляшки просто отвал башки. Тяжелая, округлая, торчит вперед, задорно заострившись крупными сосками. Я от неожиданности разжимаю руки, которыми держу на своих бедрах чертово полотенце. Но оно не падет, а повисает на охреневшем от такого поворота «маленьком генерале»– Ты что творишь? Ты…
– Я вам себя предлагаю, в качестве извинений. Трахните меня. Я отомщу моему жениху, а вы…
А мне плевать. Нельзя отказываться от того, что само плывет в руки. Комната буквально воняет повисшими в воздухе феромонами и запахом бабы, и чем-то сладким, ванилью что-ли? Она подходит ко мне так близко, облизывает розовые губки, а в глазах ее столько… Страха? И у меня срывает все стоп-краны, отключаются стоп-сигналы.
– Кто тебя подослал? – хриплю я, подхватывая на руки чертову булку. Точно. Она и пахнет этой гребаной ванилью, запах которой я не могу выносить с детства. – И почему от тебя так несет ванилью?
– Я вчера целый день пекла свадебный торт, – шепчут пулые губки, – не пригодился. Так что, еще поболтаем, или…?
– Или, – рычу я. В конце концов, почему бы и нет? Иногда можно себе позволить и чего-то вредного. Мстить так мстить. У меня были вроде презервативы, надо их…
Не надо. Она вдруг вжимается в меня грудью, и все разумные мысли улетучиваются как дым из моей головы. Я роняю ее на чертовы руины кружев, подминаю под себя. Да. Она боится, замирает на месте. Но я уже не могу остановиться. Сама, дура, виновата. Сама… О черт…
– Ты что? Ты… – стону я, чувствую тонкую преграду, больше похожую на точку невозврата.
– Не останавливайтесь. Пожалуйста, только не останавливайтесь, – скулит пухляшка. А я уже и не могу. Даже при всем желании. Врываюсь в ее лоно, охерев от яростного, какого-то искрящегося удовольствия. Она лишь вскрикивает, сдавленно и обмякает ненадолго. Черт, девка огонь. Девка бомба. Девка просто свадебный салют. Сладкий приторный торт. Я рычу, подойдя к пику, чувствую, как она вибрирует, выгибается подо мной. Сука, я лишил ее девственности, ей наверное было больно, но она испытала оргазм. Это нечто. Это… Сука, в моем теле взрывается ядерная бомба, яйца гудят от удовольствия такой силы, что вся моя предыдущая половая жизнь кажется мне онанизмом девственника.
– Ты…
– Тихо, – выдыхает чертова баба. На ее губах играет улыбка. – Там в дверь стучат.
– Да и хер с ними. Продолжим?
– Да. Все равно мне некуда больше спешить. Хотя. Как думаете, может мне все таки сходить на свою свадьбу?
– Конечно, – хриплю я. Не до болтовни. И рот еще этот ее. Ему тоже надо устроить тест-драйв. А потом пусть валит куда пожелает. Свадебная плюшка.
Варвара
– Согласны ли вы стать супругой Роберта, любить его до конца дней, хранить верность, и в горе и в радости? Бла-бла-бла, – господи только бы не свалиться в обморок. Ноги мои все еще дрожат, внизу живота ноет, а свербящая тонкая боль в промежности сводит с ума. Зачем я явилась на этот фарс, нацепив на себя дурацкий брючный костюм в клетку, в котором мой зад кажется еще более чемоданообразным? Костюм в клетку и фату. Мамуля моя аж закашлялась, когда я вплыла павой в чертов зал дворца бракосочетаний. Платье-то мое, точнее то что от него осталось, так и лежит обрывками моей девичей чести в номере чужого незнакомого мне мужика. Ну да, я похожа на Карлсона в фате с вуалью. Только кнопки на пузе не хватает. И очень жаль, иначе бы я давно на нее нажала и свалила бодро тарахтя пропеллером.
– Варвара Геннадьевна, вы не ответили на вопрос. Согласны ли вы…
– Давай, детка, – горячо шепчет мне в ухо Роберт, уже справившийся с первым шоком от моего появления и вновь обретший дар речи. – Всего одно слово. И мы с тобой будем счастливы. Я же люблю тебя.
– Нет, – радостно гаркаю я. Тетка регистраторша едва не выронив папку свою красивенную, смотрит на меня как на муравьеда. Ну, все бы офигели, если бы в наших широтах в ЗАГС заполз муравьед. По кучке присутствующих на церемонии гостей проходит волна шепотков. Мама меня убьет, точно, судя по ее растерянной улыбке и взгляду африканской кобры. Папа молча играет желваками, ожидая объяснений, видимо.
– Детка, ты с ума сошла? – шипит мой несостоявшийся муженек, нервно дергая щекой. Черт, и что я в нем увидела такого уж прекрасного? Обыкновенный хлыщ, Альфонс и предатель. Проигрывает в сравнении даже моему случайному любовнику. О черт, что же я натворила? – Солнышко, гости уже в ресторане сидят. Ждут банкет. Господи, хорошо, что тут только свои. Родня. Иначе позора не обобрались бы. Я понимаю, ты нервничаешь. Давай еще разок попробуем. Давайте там, еще раз спросите мою любимую, – поворачивает он к замершей тетке-регистраторше пунцовое лицо. И уши у него уродские, как я раньше то не заметила? Из-за них голова Роба похожа на перевернутую кастрюлю. Он весь какой-то не такой. Не такой, как…
– Варвара, вы согласны? – словно сквозь вату доносятся до меня слова тетки. Странно, но мне от чего-то становится очень весело.
– Нет, – говорю громко, при этом нервно хихикнув. – Я не хочу выходить замуж за этого человека. Я брезгую. Папочка, прости, я снова тебя разочаровала, – смотрю на отца, который явно очень зол, потому что не понимает, что происходит. Мама висит на его локте, как игрушка елочная, такая же блестящая и красивая. – Роб, я не богатая, и ты ни черта бы все равно не получил. Потому что деньги все у моего отца, и я давно ему сказала, что всего в жизни хочу добиться сама. И знаешь, он меня поддержал в этом моем стремлении. Так что пришлось бы тебе спать с
