селиться тревога. Ему очень не хотелось еще раз потерять зрение. В надежде отвлечься, Генрих после работы у соседки направился в сторону центральной площади. Место там людное, да и заведений много интересных. Он не знал, что его ждет там, но какое-то незримое чувство словно подсказывало, что там вполне мог бы сыскаться тот, кто ему нужен…
Тем временем в окрестной деревне…
Звонкое пение птиц, чудесный аромат роз, разносящийся по всему двору, запах сладкой выпечки, от вдыхания которого слюнки начинают течь, будто от долгого голода… Уж сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как мама, встретив вернувшегося с работы с отца, нежным и заботливым голосом звала меня домой, чтобы поужинать. Но мир цветов оказался настолько притягателен и прекрасен, что мне, девятилетней девочке, было нелегко его покинуть даже на короткое время. Кто ж захочет возвращаться домой, мыть руки и что-то там есть за столом, когда можно наблюдать за каждым бутоном, изучать каждый лепесток, с содроганием видеть, как насекомые кружат вокруг них, наслаждаясь сладким нектаром?
Вот и я, разумеется, не могла устоять.
– Идем, Эрика, папа не хочет садиться за ужин без тебя, – уговаривала меня мама. – Мы же не будем заставлять его голодать после работы, правда?
Отец все мое детство работал в полях. Виделись мы только по вечерам, но зато с богатым урожаем дома было что поесть круглый год. Мама же, благодаря своей любви к цветам, превратила участок в прекрасный цветущий сад. Разноцветные клумбы очаровывали, не давали никому из прохожих пройти мимо, а уж приезжие и вовсе не оставались равнодушными. Иногда мама создавала из цветов прекрасные букеты, которые потом продавала в соседнем городе – Марфурте. Она даже брала меня с собой, поэтому городишко с малых лет занял местечко в моем сердце. Просторные деревянные жилища, постепенно перетекающие в каменные огромные дома, множественный цокот копыт и скрип повозок, широкие улицы и бесчисленное множество людей вокруг… Наша деревня в сравнении с этим городом вполне сгодилась бы за одну улицу!
Забежав домой вперед матери, я принюхалась и с аппетитом облизнулась.
– Да, я приготовила к ужину и твой любимый малиновый пирог! – мама погладила мою русую голову и придвинула ближе тарелку с ужином. – Угощайся на здоровье, дочка.
Ох, и как же удержаться, чтобы не съесть все и сразу? Этот вкус жареного мяса с приправами, остротой отдающего на язык, нежность теплого молока, заботливо вскипяченного на печи, и растекающаяся по телу сладость пирога, политого сверху домашним медом… Кто в здравом уме останется равнодушным?
Прекрасные чувства, которые я так любила в детстве, и которые, к сожалению, стали лишь воспоминанием…
Приятный запах, наполнивший каждый уголок комнаты, все же вырвал меня из объятий сна и заставил открыть глаза.
– Пора вставать, Эрика! – заботливо проговорила старушка Имма, моя воспитательница. – Сегодня на завтрак твой любимый пирог в честь праздника.
– Спасибо, скоро приду, – ответила я, присев на кровати и через силу улыбнувшись.
– Дай угадаю: тебе снова приснились родители, да?
За девять лет, что мы знакомы, женщина уже изучила меня как свои пять пальцев.
– У-угу… – выдавила из себя я, грустно потупив взгляд.
– Понимаю, – Имма кивнула и шагнула к выходу. – Тогда приходи к нам, как будешь готова. Мы с ребятами ждем тебя.
Воспитательница закрыла дверь, а я, грустно вздохнув, рухнула обратно в кровать и задумалась. Как же хотелось прямо сейчас обнять своих родителей, поиграть с отцом дома в прятки, поухаживать вместе с мамой за садом и насладиться семейным ужином, но судьба распорядилась иначе. Теперь у меня нет ни отца, ни матери, а дом уже девять лет как лежит в руинах…
Взяв волю в кулак, я все же тихонько поднялась с кровати и стала приводить себя в порядок. Остальные три кровати в комнате уже оказались застеленными. Похоже, воспитательница не обманула, когда сказала, что все ждут за столом только меня. Расчесывание у зеркала с закрытыми глазами успокаивало, позволяя на время позабыть, где я нахожусь. И лишь заканчивая с прической, я, открывая глаза, вспоминала о реальности. Крупные шрамы от ожогов на левой щеке просто не давали шанса оставить все без внимания…
Спрятав изъян несколькими прядями, я поправила легкое, потрепанное годами платье и направилась в столовую. По дороге, разумеется, поухаживала за цветами на подоконнике. Земля в горшке у цветущей лазурной фиалки немного подсохла, и пришла пора ее полить, а яркоцвет уже в очередной раз отцвел, и нужно было собрать семена.
За увлекательным занятием, переданным мне, похоже, с молоком матери, пролетело еще несколько минут. Ох, вот теперь ребята меня и вправду потеряли!
Еще раз проверив свой внешний вид, я вышла из комнаты и пришла в столовую. На столе, как обычно, стояли порции свежеприготовленной к завтраку каши, а в центре на меня смотрел большой пирог. Судя по запаху – малиновый. Аромат от него шел не такой, как готовила мама, но даже такой знак внимания мне был приятен, хоть и иногда и навевал воспоминания.
– А вот и виновница нашего торжества, – воспитательница указала на стоящий рядом пустой стул. – Присаживайся, мы уже тебя заждались.
– Ее высочество Эрика наконец-то соблаговолила притащиться! – фыркнул Джерд, еще один воспитанник приюта. Хоть он и на два года меня младше, но все же редкостный забияка! Внешне он, несомненно, красив – черные волосы, серые глаза, да и телосложением не обделен, а вот колкая речь издревле портила о нем все впечатление.
– Прекрати, Джерд! – упрекнула парня Имма, пригрозив сморщенным от возраста пальцем. – Мы сегодня празднуем особый день! Не только день рождения Эрики, но и ее выход в свет.
Мальчишка засмеялся, а вместе с ним захихикали и другие дети приюта. Все, кроме моей подруги.
– Выход в свет? У Эрики? Да эта чушка ни дня вне стен приюта не продержится! – не унимался он.
– А ты бы долго один продержался, не окажись в приюте? – фыркнула я в ответ, равнодушно поковыряв ложкой в тарелке. – От хорошей жизни, наверное, сюда попал, скучно стало.
– От меня, по крайней мере, хоть какой-то толк будет, – усмехнулся Джерд, с важным видом приподняв подбородок. – Я и на тяжелую работу сгожусь, и лицом пригож, и за будущую жену свою с ребенком постоять смогу. А вот ты на что сгодишься? Лицом некрасива, фигурой худющая, да только о цветах и думаешь.
Я постаралась не подать виду, но на сердце от таких слов стало больно. Конечно, за годы, проведенные в приюте, мне
