— Эх, какие девчонки! Все просто обзавидуются.
Натали толкает его локтем в бок.
— Полегче, малыш! — делано возмущается она с ухмылкой. — А то я начну ревновать. — И тут же шаловливо стреляет в него глазками.
Рука Деймона, обнимающая ее талию, опускается ниже, пальцы сжимают круглую попку. Натали стонет так, что противно слушать, потом поднимается на цыпочки и звонко целует его в щеку. Так и хочется сказать им, что они здесь не одни, но я сдерживаюсь. Да и без толку.
«Подземка» — самое известное место на окраине Роли, штат Северная Каролина, но в телефонной книге его не найдешь. Про него знают только люди вроде нас. Два года назад один парень по имени Роб арендовал помещение бывшего склада и превратил его в тайный ночной клуб, взяв на это миллион долларов у своего богатенького папочки. И через два года бизнес уже процветал: клуб стал площадкой, где воплощались в жизнь мечты местных роки секс-идолов, давая им возможность красоваться на сцене перед визжащими от восторга фанатами и особенно фанатками. Но это не какой-нибудь дешевый притон. Может, снаружи он и выглядит как заброшенное здание в городе-призраке, но, зайдя внутрь, вы попадаете в первоклассный ночной клуб: здесь играют настоящий рок, пространство прорезают мерцающие лучи стробоскопических прожекторов, бегают отвязные официанточки, а сцена такая большая, что на ней могут играть по две группы одновременно.
Чтобы о существовании «Подземки» никто не догадывался, посетители оставляют машины где-нибудь неподалеку и идут дальше пешком, ведь если улица, на которой стоит «заброшенный» склад, битком забита машинами, это сразу вызовет подозрение и секрет раскроется.
Мы оставляем пикап на безлюдной улочке и минут десять шагаем по жутковатым кварталам. Натали меняет место и вклинивается между мной и Деймоном, но только потому, что ей хочется помучить меня, пока мы не оказались внутри.
— Ну так вот, — говорит она таким тоном, будто читает свод правил, — если у тебя спросят, отвечай, что парня у тебя нет, поняла? И не вздумай молоть эту чушь, которую ты выдала тому типу из канцтоваров, когда он к тебе клеился.
— Что она делала в канцтоварах? — смеется Деймон.
— Представляешь, тот парень на нее явно запал, — отвечает Натали, будто меня здесь вообще нет. — Точно тебе говорю. Он бы ей машину побежал покупать, моргни она хоть глазом. А она знаешь, что ему сказала?
Я громко вздыхаю и отталкиваю ее руку:
— Нэт, что ты несешь? Все было совсем не так.
— Да, детка, — усмехается Деймон, — если парень работает в канцтоварах, машину он вряд ли кому-нибудь купит.
Натали игриво хлопает его ладонью по плечу:
— Я не говорила, что он там работает… В общем, тот парень был похож на… Адама Левина и… — она крутит над головой пальцами, словно хочет материализовать из воздуха еще одно знаменитое имя, — и Дженсена Эклса, вместе взятых, и когда он попросил у нее телефон, наша мисс Благоразумие заявила ему, что она лесбиянка.
— Нэт, да заткнись ты! — Я совсем уже разозлилась, глядя на ее чересчур театральные усилия изобразить расстройство. — Не был он ни на кого похож. Парень как парень. Не урод, но и ничего особенного.
Она отмахивается и снова смотрит на Деймона:
— Неважно. Главное, что она все время врет, чтобы отшивать парней, врет и не краснеет. Зуб даю, в следующий раз она скажет, что у нее хламидиоз или мандавошки.
Деймон хохочет во все горло.
Я останавливаюсь, складываю руки на груди и от обиды и возмущения больно закусываю нижнюю губу.
Натали вдруг обнаруживает, что меня нет рядом, и бежит ко мне:
— Ладно! Ладно! Послушай, я ведь только не хочу, чтобы ты все испортила, для тебя же стараюсь. Просто прошу, если кто-нибудь, — главное, чтобы не совсем пугало, — станет к тебе клеиться, не отшивай сразу. Ну, поговори с ним, что тут плохого, познакомься и все такое. Я ведь не говорю, чтобы ты сразу шла к нему домой.
Я уже ненавижу ее за это. Она же поклялась!
Тут к ней сзади подходит Деймон, обнимает за талию, водит губами по шее, и Натали тут же начинает извиваться.
— Детка, да пусть она делает что хочет, может, ей так лучше. Что ты на нее наезжаешь?
— Спасибо, Деймон, — благодарно киваю я.
Он в ответ подмигивает.
Натали поджимает губы.
— Ладно, ты прав. — Она поднимает обе руки вверх. — Слова больше не скажу. Клянусь.
«Как же, я это уже слышала…»
— Ну, смотри же, — говорю я вслух, и мы идем дальше.
Господи, эти сапожки на мне уже как пыточные колодки.
На входе в склад стоит огромный мордоворот и, скрестив руки на груди, пристально нас разглядывает.
Потом протягивает руку.
На лице Натали появляется выражение оскорбленной невинности.
— В чем дело? Роб сегодня работает?
Деймон лезет в задний карман, достает бумажник, пересчитывает купюры.
— Двадцать баксов с рыла, — хрипит громила.
— Двадцать? Ты что, скотина, издеваешься? — кричит Натали.
Деймон мягко отодвигает ее в сторону и кладет в лапу мордоворота три двадцатидолларовые бумажки. Тот сует их в карман и делает шаг в сторону, пропуская нас внутрь. Я иду первая, а Деймон, положив ладонь Натали пониже спины, подталкивает ее перед собой.
Проходя мимо охранника, она презрительно усмехается:
— Небось, прикарманишь денежки. Вот я сейчас поговорю с Робом…
— Давай, давай, — подгоняет ее Деймон.
Мы проходим в дверь и шагаем по длинному, жуткому, освещенному единственной флуоресцентной мигающей лампой коридору, в конце которого упираемся в огромный грузовой лифт.
С громким лязгом дверца кабины захлопывается, и мы под сопровождение отвратительного скрипа и скрежета спускаемся вниз, в подвальный этаж. Казалось бы, всего один этаж, но лифт едет так долго и трясется так сильно, что кажется, вот-вот оборвется и нам всем будет крышка. С каждым дюймом спуска в преисподнюю «Подземки», постепенно перекрывая грохот лифта, все громче в ушах звучит оглушительный бой барабанов, крики пьяных студентов и прочих бездельников. Вот кабина с прощальным звоном останавливается, и нам открывает дверь еще один мордоворот.
Натали рвется вперед и натыкается на мою спину.
— Давай быстрее, — толкает она меня сзади. — Кажется, «Фор коллижн» играет!
Голос ее едва пробивается сквозь шум музыки. Мы направляемся в основной зал.
Натали хватает Деймона за руку, пытается ухватить и меня, но я прекрасно понимаю, чего она от меня хочет, и не собираюсь в этих идиотских сапогах лезть в скачущую, потную толпу.
— Ну, пошли же, — почти умоляет она меня.
Потом на лбу ее появляется поперечная складка, это значит, что она не на шутку разозлилась. Натали крепко берет меня за руку и резко дергает на себя.
