Ознакомительная версия.
Только к утру немного отошла, стала с ним разговаривать, как будто ничего и не было, но Климов тот вечер на всю жизнь запомнил. Тогда-то он и купил ей бархатный халат. Отчасти чтоб ее задобрить. Он подрабатывал, разносил утреннюю почту. Вставал в пять утра, бежал на работу… В те годы все подписывались на газеты и журналы, он половину нес на спине в рюкзаке, а вторую волок в сумке на колесах.
Мать тоже вставала рано, чтобы на работу успеть. Они вместе уходили из дому, но Климов возвращался после почты, бросал рюкзак и сумку. Не в школу же с ними переться? Засмеют. Мать оставляла ему бутерброд, он хватал его и, жуя на ходу, бежал в школу.
Потом Климов окончил школу, поступил в институт… Это было уже в новой России. Однажды мать не пришла со смены домой. Он забеспокоился, позвонил на работу… Комбинат работал круглосуточно, но его долго футболили из одного кабинета в другой, наконец посоветовали позвонить на вахту. Климов позвонил. Вахтер подтвердил, что пришла и ушла, отработав смену, у него отмечено. Тогда Климов принялся обзванивать больницы.
Она нашлась. В больнице на другом конце города: «Скорая» увезла туда, где место было. Но к тому времени, как Климов разыскал ее, мать была уже мертва. Ей стало плохо в троллейбусе. Жили-то они на улице академика Королева, ездить на работу, на улицу Руставели, где стоял комбинат, матери было тяжело, с пересадками. Духота, давка… Вот сердце и не выдержало.
Климов поехал в больницу, поговорил с врачом. Оказалось, что у матери диабет. Ни Климов, ни сама мать этого не знали.
– Можно определить по габитусу. По внешнему виду, – пояснил врач, увидев, что Климов не понимает. – Она полная, рыхлая, ноздреватая кожа… Нет, конечно, это только специалист может догадаться…
– Она ж на молкомбинате работала! – ахнул Климов. – Там каждый месяц проверяют! Как же они не заметили?
– Хотите подать на них в суд? – скептически усмехнулся врач. – Там проверяют на вензаболевания и прочий контагиоз[1], диабет могли и проглядеть, тем более в начальной стадии. Он же не заразен.
– Доктор, а у меня нет диабета? – забеспокоился Климов.
– Можно сделать анализы, хотя по габитусу непохоже. Бывает генетическая предрасположенность, но это не приговор. Не злоупотребляйте сладким, жирным…
– На дух не переношу, – признался Климов.
– Вот и хорошо. Ешьте побольше овощей и фруктов, не ешьте жареного, не увлекайтесь пивом, занимайтесь спортом, и не будет у вас никакого диабета. Хотите сделать вскрытие?
Климов не сразу понял, что вскрытие предлагают делать не ему.
– Хотите знать, от чего она умерла? – перефразировал врач.
– Нет, не надо вскрытия, – сообразил Климов.
Он похоронил мать, всех его сбережений еле хватило. На комбинате в помощи отказали. Времена, дескать, не те, тут бы самим в живых остаться. Отказала, между прочим, та самая бухгалтерша, за чью дочку мать так усиленно его сватала. «Хорошо, что мать не слышит», – подумал он.
Ей было пятьдесят два года. Ему – девятнадцать.
Черт, и чего он о ней вспомнил? Не хотел же вспоминать! После смерти матери Климов стал фанатиком своего здоровья. Купил гантели, скакалку, боксерскую грушу, отжимался до седьмого пота. Ел только здоровую пищу. На анализы в поликлинику, правда, не бегал, времени не было.
Он окончил институт – не какой-нибудь, а Бауманку! – хотя и понимал, что по специальности работать не придется. Прибился к одному кооперативу, к другому… Они все разваливались. Тогда Климов придумал себе работу сам. Организовал курьерскую службу из одного человека. Вам надо куда-то съездить, бумагу отвезти, передать? Давайте я за вас съезжу.
И дело пошло.
Понаблюдав за конъюнктурой, Климов стал предлагать и другую услугу: стояние в очередях. Это было его ноу-хау. Работа, мягко говоря, непрестижная, но Климов и не собирался задерживаться на ней надолго. Ему не хотелось, в отличие от многих однокурсников, торговать китайской обувью. Или российским майонезом. Вот в этом, считал он, можно завязнуть на всю жизнь. А он мечтал подкопить денег и открыть свою фирму.
В госконторы – к нотариусам, в БТИ, в суды – стояли огромные очереди. Давайте я за вас постою. А вы приедете к своему часу и оплатите мое время, потраченное, оно же ваше сэкономленное. Он пристраивался в очереди с каким-нибудь детективом, время проходило незаметно. Пару раз его «кидали»: клиенты не приезжали вовремя, и все усилия Климова пропадали даром. Он даже не пытался требовать с них деньги: знал, что бесполезно. Такое бывало редко, и больше он ни за что не соглашался работать на ненадежного клиента, даже если сулили большие деньги. Все равно его работа приносила прибыль и желающих было хоть отбавляй. Налогов он, ясное дело, не платил.
Сменял двухкомнатную хрущевку на однокомнатную с доплатой. Ему помог один жук-риелтор, точно знавший, что пятиэтажки рано или поздно будут сносить. Скупал их впрок: хотел на этом нажиться. Пока не снесли, сдавал недвижимость приезжим. Климов пожалел, что ему самому этот Клондайк в голову не пришел. Прибиться на время к какой-нибудь подружке, а свою квартиру сдавать. Золотое дно!
Но дело было сделано, квартиру он обменял, на доплату плюс накопления за дежурство в очередях купил машину. Подержанную, но вполне приличную иномарку, даже не праворульную – «Форд»-универсал.
Купив машину, Климов занялся извозом. Людей возить, а тем более ловить клиента на улице не любил: хлопотно, рискованно, деньги маленькие. Он предпочитал небольшие грузы и действовал по прежней схеме. Вам надо что-то куда-то отвезти? Я отвезу. У него уже был солидный банк клиентов со времен курьерства, их он и обслуживал. Но однажды выиграл сто тысяч по трамвайному билету, именно подобрав случайных попутчиков.
Климов был в аэропорту, забирал с таможни небольшой груз. Колготки. Партия пробная, все уместилось в багажнике универсала. Но прямо на въезде с бокового пути на трассу его остановили трое: приезжий, встречающий и переводчик. Встречающий буквально распластался у него на радиаторе. Оказалось, у них «мерс» сломался. Климов удивился, он думал, «мерс» никогда не ломается, но – люди приличные! – согласился подвезти.
С ними был еще и четвертый – шофер, но его оставили сторожить сломанный «мерс», обещали прислать подмогу, как только до города доедут.
Климова заинтересовал разговор в салоне. Приезжий был итальянцем. Фирмач, поставлявший в Москву кондитерские изделия. Он жаловался, что приходится возить фурами через пять границ нежную выпечку, она от тряски опадает, теряет товарный вид… Климов слушал через переводчика.
– Я извиняюсь, – обернулся он к пассажирам, когда машина встала в пробке на въезде в город, – дело, конечно, не мое, но не проще ли купить рецепт и печь прямо на месте, чем возить через пять границ?
Ознакомительная версия.
