С него и Марго довольно. Леськина троюродная сестрица прицепилась к нему как репей к хвосту дворняги – не стряхнешь. То звонит, то приезжает прямо домой и сидит часами, а то вытаскивает в город, в кафе или на дискотеку.
Совершенно молчать не умеет. Рта не закрывает, Богдан только теперь оценил…
Нет, о Лесе он вспоминать не будет! Богдан болезненно поморщился: пусть с ней и было легко.
Юноша неохотно признал – Леся никогда ему не мешала. Просто находилась рядом, занимаясь своим. Читала, сидела за компьютером, копалась в саду, возилась с малышней, готовила или слушала музыку.
Он прикипел к Леське. Только в эти дни понял, насколько прикипел. Привык к ее присутствию рядом. Ему… ему сейчас трудно дышалось! Но он отвыкнет. Обязательно отвыкнет.
А от Марго Богдан устал. Одному радовался: лето рано или поздно кончится, и девчонка уедет в свою Москву.
Богдан глотнул ароматный горячий кофе, и лицо его прояснилось. Он вдруг подумал: «Может, в самом деле, сбежать на две недели из Керчи? В поход пойти, например. Петро клялся – чужих практически не будет. Парни из секции и несколько девчонок из параллельного выпускного класса. Новичков двое-трое, так что никаких сложностей. И маршрут в этом году классный разработали, некоторые пещеры – пальчики оближешь…»
– Привет!
Богдан поперхнулся кофе и закашлял. Симоненко потянул к себе стул и закричал официанту:
– Мне молочный коктейль! С малиновым сиропом! И побыстрее!
– Помяни черта, он тут как тут, – проворчал Богдан.
– Ты обо мне?
– Ну да. Только подумал, не двинуть ли мне с вами в Старый Крым, как ты и нарисовался.
Петро бесцеремонно залез в чужую вазочку с мороженым. Богдан только крякнул, наглый Симоненко в чайной ложке уместил почти половину порции взбитых сливок. Сунул в рот, блаженно зажмурился и прочавкал:
– Давай! Мы вам с Леськой всегда рады, сам знаешь.
– При чем тут Леська? – буркнул Богдан. – Я один собираюсь.
Петро бросил ложку на блюдечко и внимательно посмотрел на друга. Потом осторожно спросил:
– Леся не хочет идти?
– Я знаю?! – разозлился Богдан.
Лицо его потемнело, он схватил остывший кофе и поспешно глотнул. Петро задумчиво протянул:
– Понятно…
– Что тебе понятно? – прорычал Богдан.
– Поссорились.
– Мы не ссорились!
– Тогда что? Она уехала? Нашла себе другого парня? Прогнала тебя вон?
– Прикалываешься? – сузил глаза Богдан.
– Да нет, серьезен как никогда.
– Тогда заткнись! Она меня больше не интересует!
– О как!
– Именно. И учти – пойдет в Старый Крым она, я остаюсь в Керчи.
– Кретин.
– Что?!
– Уточняю, – нехорошо улыбнулся Симоненко, – влюбленный кретин!
Богдан сжал кулаки. Петро нервно хохотнул:
– Э-э, нет. У нас разные весовые категории. Тут я пас! – Он выскочил из-за стола и насмешливо бросил: – Мой коктейль можешь выпить. За мое здоровье!
– Обойдусь, – процедил сквозь зубы Богдан.
– Это как хочешь!
Богдан проводил приятеля злым взглядом. Петро обернулся, помахал ему рукой и крикнул:
– Лесино место заняла Марго?
– Укороти язык, скотина!
– Ну и девка! – восхищенно хмыкнул Петро. – Как там Машка ее обозвала? Столичной штучкой? – Он захохотал. – В корень смотрит! Это я о твоей сестрице.
Лицо Богдана пошло пятнами, и он начал подниматься из-за стола. Петро молнией вылетел в сквер и уже с безопасного расстояния крикнул:
– А все-таки ты дурак!
И исчез.
Богдан с отвращением посмотрел на остывший кофе. Брезгливо отодвинул вазочку с растаявшим мороженым. Бросил на стол деньги и пошел к морю.
Настроение было испорчено окончательно. Даже идея о походе казалась дурацкой – от себя не убежишь. И от Симоненко с его ехидной улыбочкой тоже.
«Влюблен! Ну и гад же Петька, – угрюмо думал Богдан, сворачивая к Набережной. – Язык как помело…»
Почему-то вспомнились вопросительные и непонимающие глаза Леси, когда он едва ли не насильно сунул ей в руки конверт с деньгами. И как вспыхнуло Лесино лицо, когда Богдан грубо велел ей купить себе платье, а не вымогать тряпки у сестры.
Богдан нервно передернул плечами: покраснела, значит действительно виновата. И незачем о ней думать. Это Петро кретин, а не он. Знал бы Симоненко…
Кстати, при чем тут Марго?
Богдан раздраженно сдвинул брови: «Не хватало еще и о москвичке голову ломать! Неприятная девица, недаром Машка с Дашкой ее невзлюбили. И „столичная штучка“ Марго подходит. Машка, она известная язва…»
Богдан остановился у парапета и рассеянно посмотрел на море. Время подходило к полудню, на небе не осталось ни облака, от раскаленного асфальта несло жаром, и волны лениво лизали камень.
Богдан подошел к купальне. Там, над кассой, всегда висела табличка с температурой воды и воздуха. «Двадцать шесть и тридцать четыре, – немного удивленно присвистнул он. – Неплохо для июня!»
Купальня звенела от детских голосов. С вышки сыпались смуглые мальчишеские тела, девчонки предпочитали нырять с бортиков внутреннего бассейна. Ребята постарше старательно загорали на трибунах. Взрослых в купальне практически не было. Разве что персонал.
Богдан нашарил в кармане бумажник и пожалел, что не надел плавки. Неплохо бы сейчас окунуться, уж очень солнце палит. Хоть Богдан и не любил купальню: она для тех, кто не умел толком плавать. Или для малышей.
Пятьдесят метров длина бассейна! Как клетка. А Богдан обычно уплывал за километр-два, и чтоб рядом обязательно держалась Леся…
О-о, черт! Опять она!
Глаза вдруг защипало. Богдан разъяренно выругался, и почти побежал от моря.
Неожиданно показалось, что в этом городе ему нет места. Куда не брось взгляд, он всюду бродил с Лесей, любая улица напоминает о ней, любой камень…
Богдан пожалел, что ему еще целый год до окончания школы. Насколько проще было б – поступи он уже в институт. Уехал бы в Москву, а там новые друзья, подруги, новые впечатления. Там он точно никогда не вспомнит о…
– Привет! Здорово, что я тебя встретил!
Богдан поднял голову и неприязненно поморщился: знакомые Марго. Только их сейчас и не хватало для полного счастья.
«Кажется, девчонку звать Мариной, – лихорадочно размышлял он, широко улыбаясь и протягивая руку тощему белесому парнишке, неприятно анемичному, узкоплечему и длинноволосому. – Или нет? Точно нет. Имя у нее какое-то типично украинское… А-а, черт с ним! Обойдусь. Мальчишка – Олег. Мы вчера на дискотеке познакомились, тут же, на Набережной».
Богдан улыбнулся смущенно краснеющей полненькой девочке и сказал:
– Отлично загорела!
– Слушай, у меня к тебе просьба, – затараторил Олег, не выпуская руки Богдана. – Ты передай Марго – я через два дня в Москву уезжаю. Так что если она хочет вернуть деньги, пусть завтра на пляж принесет, на наше старое место…
