— А ты молчи лучше, — прикрикнул Роман, — дома с тобой разберусь.
— Ты только не нервничай, Ром. Нервные клетки не восстанавливаются. Недавно вот по телевизору слышала...
— Все! Хватит с меня! Завтра же сдаю тебя в милицию. Пусть Ильич упрячет тебя за решетку лет на пять! Я хоть вздохну спокойно. У меня уже никаких нервных клеток не осталось!
— Не надо за решетку, Ромочка! Я там от тоски усохну! Представляешь, целых пять лет тебя не увижу! Да и кормят там плохо — баланда тюремная да сухарики! А я так омлетик твой люблю, просто страх! Ты же не будешь следователю звонить, правда, Ром? Я больше не бу-у-ду! — для убедительности я заревела в голос, пытаясь изобразить на физиономии полнейшее раскаяние. С минуту Алексеев молчал, слушая мои рыдания. А уж я-то расстаралась, даже икать начала.
— Прекрати, слышишь, Жень! — не выдержало храброе сердце мужчины.
В ответ рыдания стали еще громче.
— Жень, хватит, сама говоришь: нервные клетки не восстанавливаются.
— Думаешь, так просто взять и остановиться? Сам попробуй! — сквозь слезы пропищала я. А потом с опаской спросила:
— Так ты не будешь Ильичу звонить?
— Не буду, не буду. Я сам тебя запру.
— Согласна! — я вытерла слезы и облегченно вздохнула. Гроза прошла стороной, слегка задев меня крылом. А насчет запереть... так это мы еще посмотрим, кто кого!
До дома доехали благополучно, поставили машину на стоянку, и вскоре я уже сидела на кухне с чашечкой кофе. Ромка со стоном отпаривал в тазике уставшие ноги. Дело сделано, теперь оставалось только ждать Мишкиного звонка. Разговаривать не хотелось, да и не было сил, честно говоря. Алексеев все сказал еще в машине, я же помалкивала, боясь потревожить его душевные раны и навлечь на себя его гнев. Так и сидели, как истуканы с острова Пасхи.
Мишаня позвонил в начале второго ночи, когда бравые бойцы с мафией засыпали на своих постах. Мне снился удивительный сон: господин президент всея Руси преподнес мне ключи от новенького автомобиля «Феррари», а Ромке собственноручно повесил орден на его широкую грудь. В сторонке угрюмо стоял министр внутренних дел, потупив глазки. Работники ФСБ умоляли меня вступить в их ряды. Что снилось Монморанси, осталось за кадром, но, полагаю, ему тоже чего-нибудь вручили. Во всяком случае, морда у него была довольная.
— Привет, Женька! — проорал в трубку добровольный помощник в борьбе по разоблачению. Неужели он тоже меркантильный и претендует на подарки?!
— Чего орешь? Говори тише — Ромка спит! — осадила я претендента.
— Не сплю! — подал голос Ромашка и выхватил у меня из рук трубку.
— Хам! — констатировала я факт и придвинулась ближе, чтобы получше слышать.
— Магнитофон я снял! — продолжал надрываться Мишка. — Куда приезжать?
— Сюда, пусть сюда приезжает немедленно! — суфлировала я.
— Мишка! — завопил во всю силу легких Алексеев. — Гони сюда, слышишь? Хватай такси и двигай по адресу: улица Свободы, дом 15, квартира 12! Все понял?
— Понял. Еду, — заверил нас бармен и повесил трубку.
— Едет, — перевел Ромка и засуетился, соображая, чем бы накормить гостя.
— Не мельтеши! Там в прихожей пакет от Никанорыча. Распакуй и посмотри, что внутри, — ленивым голосом отдала я приказание.
Алексеев ринулся исполнять. Господа, товарищи, люди! Как же приятно наблюдать метания мужчины! Жаль только, что метания эти предназначались не мне! Надо будет уточнить Ромашкину ориентацию, а то сначала Розалия, теперь вот Мишка... Странно все это, честное слово!
Никанорыч расщедрился: в пакете, кроме лекарства от ангины, притулился ананас, яблоки, апельсины, виноград, креветки и еще множество всякой всячины, способной ублажить даже самый взыскательный вкус. Вот как надо кормить женщину, а не омлетами!
Словно услышав мои мысли, Ромка пробасил:
— Клево жила Розочка, царство ей небесное! А еще прикидывалась несчастной и бедной! А я, лопух, продукты ей таскал! Ой, дурите вы, бабы, нашего брата, ой, дурите!
Вот новости! А кого, же, спрашивается, нам дурить? Не себя же?! А мужики для того и придуманы, чтобы ублажать нас! И попробуйте возразить! Наживете вечного врага в моем лице.
Я уже хотела высказать свои соображения по этому поводу вслух, но меня прервал звонок в дверь.
— Ну вот! Из-за тебя не успел ничего приготовить, — буркнул сосед. Он бросился открывать.
Я, кипя негодованием, ринулась за нахалом, дискриминирующим меня по половому признаку.
Мишаня ворвался, точно ураган с Курильских островов, но на пороге затормозил с открытым ртом:
— Здрасте! — выкатил он глаза на Романа. — Михаил, — протянул руку для знакомства.
Я захохотала! Еще бы: Мишаня видел не Алексеева, а Мальвинку, вполне естественно, что в природном, так сказать, натуральном виде Ромку он не опознал. Виновник моего гомерического хохота стоял, быстро-быстро моргая глазами, и решал, когда вызывать «Скорую психиатрическую помощь»: сейчас или само пройдет? Бармен, по-моему, размышлял о том же.
— Михаил, — вытерев слезы, произнесла я, — познакомься, это Мальвинка, он же Роман Алексеев. Это он сегодня в клубе устроил блестящее представление!
— Ну, даешь! — уважительно протянул Мишка. — Артист! Так на этих гадов из клуба похож, даже я купился! А тот дядька, который тебя клеил, вернулся потом и все про Мальвину спрашивал. Понравился ты ему. Расстраивался очень. Даже записку оставил. Она у меня в баре осталась, потом отдам.
Ромашка густо покраснел, скосив на меня фиолетовый глаз, нахмурился, но промолчал. Я хихикнула и тоже промолчала, а в душе представила, как буду измываться над любимцем голубой публики.
— Проходи, проходи, — поторопила я гостя, — рассказывай.
— Сегодня весь день менты суетились в клубе. В туалете мужика мертвого нашли. Ну, ты, Жень, в курсе. Все выспрашивали: кто был, кто приходил... Про тебя, между прочим, тоже спрашивали. Им охранник доложил, что видел тебя. Я-то промолчал, мол, не видел, не знаю, a Серега, охранник наш, подробненько так тебя описал. Да у них фотография твоя есть. Они ее мне как показали, я сразу и понял, что тебя не только Хомяк ищет. Кстати, он тоже был сегодня вечером. Пришел с такими же фингалами, — Мишка указал на глаза Романа, — Мулла так разорялся, так на него орал! Видать, крупные неприятности у хозяина, — закончил повествование Михаил.
